— Мне нравится, как это звучит, — сказала Билли, хотя её мнения никто не спрашивал. — Нам и без того надо допросить две семьи. Если Джон сможет поговорить с этим парнем в тюрьме, то у нас будет на одно дело меньше и, возможно, даже останется время, чтобы съездить на место преступления вместе с Пейшенс.
Шерлок внимательно смотрел на обоих, судя по выражению лица, не испытывая восторга от их неожиданно образовавшейся компании. Он оказался в меньшинстве, хотя, по счастью, не был идиотом. Глубоко вздохнув, он снова откинулся на подушки, как снаряды сбрасывая ботинки на Джона. — Отлично, — сказал он, в итоге попадая Джону в руку и грудь.
Джон посмотрел на него с укоризной, на самом деле ничего такого не чувствуя. Он был слишком рад, что избавил их от проблемы, с которой они бы неизбежно столкнулись, продолжай Шерлок настаивать на аудиенции с Джеймсом Маккарти. Этого просто не должно было случиться.
И уж конечно это было невозможно без Джона рядом.
Билли тоже вздохнула, поднимаясь с кровати: — Хорошо, Джон, медицинские записи и ваши заметки о разговоре с Пейшенс должны быть в моей электронной почте в ближайшие пять минут. Похоже, мне нужно наверстать упущенное перед сном. — Она потянулась, зевнула и медленно двинулась к двери. — Или я сделаю это утром — в качестве гарнира к глазунье.
— Да, я отправлю их, как только Шерлок вернёт мне мой ноутбук, — пообещал Джон, уже не беспокоясь о том, что ему что-то приказывают. На самом деле это не имело значения.
Билли пожелала им доброй ночи и вышла. Шерлок проигнорировал её в пользу того, чтобы бросить в Джона рубашку, накрывая его с головой одним точным броском.
========== Глава 9 ==========
Долгое время кошмары Джона были о Шерлоке. Не всегда он падал с крыши Бартса, но всегда лишал себя жизни — нет выхода, никого не осталось. Иногда он стрелял себе в голову из пистолета Джона. Иногда вешался на дверном косяке между их гостиной и кухней. Иногда было море крови на полу в ванной, или вовсе ничего из этого — он просто лежал на кровати или диване, а рядом валялся пустой флакончик из-под таблеток. Или шприц. Иногда последними словами Джона были «Ты машина!», но иногда ещё оставалось время, чтобы умолять Шерлока не умирать.
Такие сны давно уже прекратились. Лишь однажды он разбудил Мэри своими всхлипами, и оба они притворились, что это не его имя Джон произнёс во сне. Он поднялся и ушёл, чтобы смыть с лица пот, прежде чем вновь погрузиться в её мягкие прощающие объятия. Она погладила его по спине, поцеловала и спасла его гордость, просто утешая и не задавая вопросов. Он всегда чувствовал себя хорошо рядом с Мэри, насыщаясь её теплом. У него стало больше обычных снов и меньше кошмаров в те ночи, когда они были вместе.
А потом эти ночи закончились.
Несколько кошмаров было о Мэри. Вряд ли их можно назвать повторяющимися, но они были самыми мучительными из всех в его жизни. Они всегда начинались как сон, приятный и мирный, а потом, практически без предупреждения, превращались в ужас. Чаще всего Джон её убивал. Иногда это делал Шерлок. Моран почти никогда не участвовал в этом, и почти всегда она была невиновна. Несколько раз он просыпался в слезах, ожидая увидеть кровь на своих руках, но открывая глаза, обнаруживал только простыни, мокрые, как в лихорадке. Такие сны бывали не часто, и Джон всегда считал, что в этом ему повезло. Боль была меньше, чем от реальной потери, но чувство вины перемалывало его, как жернова.
Он никогда не будил Шерлока криком из-за этих ужасных снов. Даже когда знал, что тот продолжает работать на кухне, а не спит в своей комнате. В свою очередь Шерлок никогда не комментировал происходящее и никогда в это не вмешивался. В такие ночи Джон глубоко вдыхал ночной воздух, и, вжимаясь лицом в подушку, боролся с чувством вины, пытаясь снова заснуть под мерное тиканье часов.
Новый кошмар был другим, но тоже очень знакомым. Запах хлорки и капризный голос в ухе, описывающий в деталях, как он собирается разделаться с Шерлоком Холмсом. Голос звучал так радостно, и от этой радости кровь застывала в жилах, превращаясь в желе. Голос рассказывал Джону историю человека, чьё сердце было на три размера меньше, и о добром волшебнике, который сумел это исправить. «Сначала он вырезал ему глаза — первый трофей», — говорил он. — «Потом язык. Он вставил острые прутья в его уши, жёг ему кончики пальцев, пока его нервы не испепелились, а потом знаешь, что случилось? Это маленькое сердечко оказалось как раз подходящего размера, когда стало единственным, что у него осталось». Затем — шаги, приветствие и холод, так глубоко проникающий в кости, что они могли бы разбиться вдребезги, как заледеневшие деревья. «Шоу начинается…» — нараспев произнёс мужчина, и Джон не мог спать ни секундой дольше, потому что почувствовал, как ноги несут его прямо вперёд, и он проваливается в пустоту…
Джон сел на кровати, борясь с тяжестью на груди, которая могла быть тем проклятым жилетом. Он тяжело дышал, потерянно и испуганно озираясь по сторонам. Осознание медленно возвращалось: комната в гостинице, дело Маккарти, речная свежесть и лёгкий бриз через полуоткрытое окно. Непривычная тяжесть оказалась рукой Шерлока, лежащего рядом с ним. Джон повернулся к нему и увидел, что Шерлок не спит и с интересом его разглядывает.
Он с трудом проглотил слюну: — Эээ… прости.
— Нет проблем, — ответил Шерлок, оставаясь абсолютно неподвижным, словно загипнотизированным. — Знаешь, я думаю, ты мог бы прекрасно справиться с пытками.
Добро пожаловать в реальность. На мгновение Джон задержал дыхание, чтобы дрожащие звуки не мешали сосредоточиться. Согнув ноги в коленях, он сделал выдох, перетекающий в глубокий вдох, и запустил в волосы пальцы. — Это худший комплимент, который я когда-либо от тебя получал. Когда-либо. Даже без бонуса за «подходящий» момент.
Шерлок усмехнулся, перекатываясь на живот и скрещивая руки под головой. — Я не устал, поэтому наблюдал за тем, как ты спишь. Исключая гримасы и слабое изменение ритма дыхания, кошмар был аналогичен твоему нормальному поведению. Во сне ты не в состоянии физически контролировать реакции тела на раздражители, таким образом, учитывая твою природную склонность сохранять спокойствие вплоть до самого взрыва, я подозреваю, что в контролируемых условиях ты можешь выдержать многое, прежде чем сломаться.
— Тебе понадобилось наблюдать, как я сплю, чтобы это понять?
— Нет, — Шерлок чуть улыбнулся, его глаза блеснули из-под завитков, беспорядочно покрывающих лоб. — Но это то, что мне в тебе нравится. Мне нравится наблюдать за этим, особенно, когда в действительности ситуация не настолько ужасна.
Тихо усмехаясь, Джон покачал головой, чувствуя, как унимается пульс. — Я рад, что ты находишь мою устойчивость к боли таким большим достоинством. Я уверен, что однажды меня это очень утешит.
— С нашим образом жизни? Разумеется.
— Шерлок? — Джон покачал головой, пряча улыбку. — Ты действительно настоящий засранец в этих пост-кошмарных разговорах, ты знаешь это?
— Не знаю. Я бы сказал, что ты довольно хорошо с этим справляешься и быстро восстанавливаешься. — Он вытянул руку и положил её на плечо Джона — не для того, чтобы успокоить, а чтобы подтолкнуть, предлагая снова ложиться: — Уже четыре двадцать семь, солдат. Вольно.
Джон упал на спину; теперь, когда адреналин постепенно сходил на нет, его собственное тело требовало того же. Он страдальчески вздохнул, хотя в уголках его глаз плескалась улыбка. — Для тебя — капитан, — поправил он, и под одобрительное хмыканье Шерлока его улыбка стала ещё шире.
Да, Джон мог вытерпеть много боли, но пока в его лёгких оставался воздух, и кровь бежала по венам, он не собирался позволить себе вновь оказаться в такой ситуации. Трёх лет мучительных кошмаров было более чем достаточно. Он предпочёл бы им любые ужасы собственной судьбы.
Шерлок оставил руку у него на плече, сквозь майку его холодные пальцы исследовали ключицу Джона. Полежав так какое-то время, Джон потянул его руку, прижимая её к груди, и сдвинулся ближе, пока не почувствовал, как их бёдра соприкасаются. Впуская Джона в своё пространство, Шерлоку пришлось повернуться набок, занимая удобное положение и устраивая голову между его плечом и изгибом шеи. Он весь был обнаженной кожей, миллионом точек возможного контакта, прильнувших к Джону с головы до ступней.
