В приоткрытое окно ворвался сладко пахнущий ветерок, кружевные занавески мягко качнулись, где-то раздался нежный перезвон «китайских колокольчиков». Прислушиваясь к ощущениям, Джон глубоко вдохнул, и, оставляя глаза закрытыми, позволил остальным своим чувствам наслаждаться новизной пребывания вдалеке от города. Это походило на неожиданный массаж плеч: никто по-настоящему не осознаёт, насколько это необходимо, пока не почувствует на себе. Джону нужен был отпуск. Джону нужно было уехать, чтобы расслабиться и переключиться на что-то другое. — Когда всё закончится, мы должны остаться здесь на несколько дней, — сказал он, запрокидывая голову, чтобы расслабить затёкшие мышцы шеи.

Шерлок в ответ промычал что-то неопределённое. Комната слегка завибрировала от шума внизу.

Джон оторвался от стойки и сел на кровать рядом с Шерлоком, находя его руку и сжимая её. — Может быть, круиз, — сказал он, большим пальцем поглаживая костяшки. — Сафари. Пешком по всей Восточной Европе.

— Что-то не так с Лондоном? — спросил Шерлок.

— Нет, ничего, Лондон это дом.

Шерлок кивнул, откидываясь на спину и свешивая ноги с кровати. Джон с улыбкой смотрел на тёмные кудри, разметавшиеся возле его лица, на пронзительные переменчивые глаза, устремившиеся в пустое пространство. Наклонившись, он прикоснулся к его губам целомудренным поцелуем. Здесь это было легко; здесь они не начинали жизнь, как соседи по квартире и как друзья. Они не лежали на кровати, на которой он занимался любовью с Мэри, и не делили комнату, где не моргнув глазом обнажались для оказания медицинской помощи. В тусклом свете заходящего деревенского солнца губы Шерлока были слаще на вкус. Черты его лица напоминали принадлежащий им город: жёсткие, имеющие чёткий абрис и спроектированные, прежде чем быть слепленными. Контрастная простота белого хлопка и летнего воздуха была похожа на добавление шоколада в кофе, удаляя горечь из одного и разбавляя сладость в другом. На этом непривычном для него фоне Шерлок выделялся даже больше обычного. Джон поцеловал его снова, ощущая парение, улыбаясь про себя и полностью в нём растворяясь.

Шерлок улыбнулся, как будто мог прочитать по губам каждую его мысль. — Полагаю, отпуск не будет слишком неприятным. Но сейчас неподходящий момент для этого, — сказал он, обхватывая прохладными пальцами затылок Джона. — Сейчас у нас дело — вернее, два дела, раз уж ты заставил меня поверить и взяться за это. Давай не будем терять концентрацию.

Джеймс Маккарти, как же он мог забыть? Джон приподнялся, удерживаясь на предплечьях, его лицо оставалось в нескольких сантиметрах от Шерлока. — Я здесь не со Скотланд-Ярдом, я здесь с тобой.

Детектив фыркнул, издавая звук похожий на низкое, грудное урчание, что умиляло Джона гораздо больше, чем просто весёлое настроение. — Так и есть.

— Я знаю, что ты слышал, о чём она говорила в поезде.

— Да.

— И?

— И что?

Джон вздохнул и сел на кровати, подогнув под себя ноги. — И ты понимаешь, что у нас действительно есть небольшая проблема, да?

Шерлок нахмурился, пренебрежительно отмахиваясь от вопроса: — Это твоя проблема, а не моя. Я предлагал тебе не увольняться.

— Я даже не думал, что они сразу найдут мне замену.

— Да, они это сделали. Я этого не делал. — Шерлок посмотрел на него, серьёзный как камень, с луком купидона, готовым выстрелить в любую минуту.*** — Она моя ассистентка, — сказал он. — Ты мой партнёр.

Джон улыбнулся ему, любя его, любуясь им под мелодичный шёпот ветра, играющего его кудрями. Он вытянулся рядом с Шерлоком, губы снова вернулись к своей добыче, разжигая искры под кожей. Шерлок отвечал с прилежностью ученика, встречая поцелуй энергично, без лишних раздумий, хотя его губам по-прежнему было в новинку то, чем они сейчас занимались. Он старался для Джона. Он подражал, повторял, усваивал, время от времени бросая вызов лидерству Джона, но тут же неосознанно отступая. Джон любил изгиб его губ и вкус горечи кофе во рту, дразня и лаская его языком и вызывая звуки неискушённого удовольствия, раздувающие огонь его страсти ещё сильнее. Тело Шерлока было худшим из предателей, которых Джон когда-либо встречал, совершенно лишённое способности скрывать наслаждение, подготовленное к потрясению так же плохо, как человек перед лицом настоящей опасности. Поэтому не требовалось много времени, чтобы его покорить. Он выгнулся, когда рука Джона проскользнула к нему под пиджак — к местечку на талии, обнаруженному однажды, но ещё не использованному по назначению. Джон ловил его хриплые стоны, целуя снова и снова, одновременно с этим нащупывая пуговицы на рубашке и открывая вид на знакомые выпуклости и впадинки. Шерлок вцепился в его рубашку, резко вытягивая её из-за пояса джинсов.

В этом номере для новобрачных пенсионеров всё выглядело иначе — намного проще. В Росс-на-Уай вместе со сменой обстановки, тело было взбудоражено путешествием и мыслью — боже, помоги ему, — что Мориарти, возможно, всё ещё жив. Угроза с его стороны заставляла кровь закипать — как от страсти, так и от ярости. Мориарти мог это отнять, Мориарти мог положить конец всему, за что Джон так долго и упорно боролся. Благодушие недопустимо. Да поможет ему Господь, мысль о безумце вновь принесла в его жизнь остроту, аккомпанируя трепету под его руками ощущением силы и страха. Скрытые опасности, ограничения, что-то, что заставит его ответить за каждую ошибку или оплошность, что в результате нерешительности и лишних сомнений способно погубить их обоих. Джон может обладать им. Джон может его потерять. Он может увидеть, как Шерлок извивается на конце крючка с той же вероятностью, как видит его сейчас извивающимся на простынях. Некоторые вещи снова вышли из-под контроля, и это заставило Джона собраться с силами и показать, чего он стоит на самом деле.

Шерлок застонал ему в рот, когда, протиснувшись между его ногами, Джон особенно сильно прижался там, где бедра Шерлока сначала инстинктивно сомкнулись, а следом за тем удивленно дёрнулись вверх в попытке потереться о Джона. Джон всё больше распалял самого себя — поглощал, прикасался, толкался; их одежда пришла в беспорядок, глаза застилал туман.

— Дж-Джон, — выдохнул Шерлок, совершенно потерянный, пробирающийся по «хлебным крошкам», **** тянущийся к Джону — впиваясь пальцами, обхватывая ногами и между поцелуями тяжело дыша ему в ухо.

Джон чувствовал, как полыхает всё его тело, чувствовал теплую тяжесть внизу живота — вихрь зарождающегося желания, которое он старательно избегал даже в самых потаённых и осторожных мечтах. Это был не просто другой мужчина, это был Шерлок. Несмотря на то, что эрекция Шерлока упиралась ему в бедро, его член оставался в ловушке; но вряд ли это могло его усмирить или сделать желание Джона меньше. Это было в издаваемых Шерлоком звуках которые Джон ловил с немым, почти божественным ликованием. Это было в трепете его пальцев, в терпеливом ожидании и безрассудной готовности познать и быть познанным. Шерлок был любовью и верой, Шерлок принадлежал ему, и Джон гордился собственным телом, таящим в себе всё то, что делало Шерлока Шерлоком, и что заставляло его умолять. Он прикоснулся к себе, в который раз убеждаясь, насколько ему неважно, какого пола его возлюбленный, насколько это не имеет значения, и прикусил губу, чтобы удержать в себе стон, не добавляя его в окружающую их раскалённую сферу, наполненную горячими вздохами Шерлока.

Дверь сотряслась от трёх коротких ударов, её петли казались не такими надежными, как замок. Джон замер; ответная реакция Шерлока не слишком его беспокоила — тот затих без движения, — но их тяжёлое, учащенное дыхание проникало даже сквозь стены.

— Эээ… Констебль ожидает вас в баре, — громко сказала женщина с другой стороны двери — судя по голосу, та самая, что встречала их за стойкой администратора. — Должна ли я… эээ… подтвердить ему, что вы спускаетесь?

Джон хотел сказать ей, чтобы она пошла на хрен, но Шерлок опередил его менее раздражённым ответом: — Да, спасибо. — При этом его голос прозвучал абсолютно нормально, невзирая на то, как мощно поднималась и опадала его грудная клетка.