Кор Фаэрон взял кувшин, готовясь подать ученику воды.

Великан содрогнулся всем телом, и его душа вернулась в бренную оболочку, привычное место обитания. Пастырь не представлял, на что похожи такие странствия по эмпиреям, а Лоргар, как ни странно, не желал рассказывать о них.

Но сейчас он взглянул на жреца с блеском в глазах. Кор Фаэрон не видел аколита таким воодушевленным с тех пор, как тот решил атаковать Завет в Тарантисе.

— Наша праведность доказана, отец, — произнес великан. Переполненный чувствами, он забылся и перешел на фамильярное обращение, но архидиакон, уже привыкший к такому, воздержался от замечания. Приняв от него кувшин, Лоргар благодарно кивнул и осушил сосуд. Улыбнувшись еще шире, он пояснил: — Силы послали мне новое видение.

— Новое? — внешне небрежно спросил пастырь, но сердце его затрепетало. Первое видение направило их к прямому столкновению с Заветом. Неужели аколит изменит мнение, заговорит о новом уделе? — Не о Едином?

— Он был там, как и прежде, — воплощенное золото и свет. Но с ним пришел другой.

— Единый стал Двумя?

— Второй — маг в синих одеждах, как на рисунках древних шаманов. Его единственный всевидящий глаз лучился сиянием Сил.

— Золотой бог и мудрый человек, — проговорил Кор Фаэрон. — В самом деле, доказательство праведности! Силы вновь подтверждают, что Истина с нами, заверяют, что мы на верном пути. Ты — золотое существо, а я — маг, волхв.

— Думаю, так и есть, — отозвался великан, взяв жреца за плечо. Тот вздрогнул, и слезы навернулись ему на глаза.

— Я никогда не сомневался… — Обхватив руками громадную кисть ученика, пастырь опустился на колени. — Я знал, что тружусь на благо Сил. Надо мной глумились, но я верил, что Истина откроется нам. Она придет через тебя, Лоргар.

— Через нас, — сказал тот. — Мы будем проповедовать Слово Единого, и Истина вернется на Колхиду.

«А я стану архидиаконом Завета, — подумал Кор Фаэрон. — Займу подобающий мне пост владыки Варадеша».

Из Меассина последователи Лоргара направились в Ахеш-Ахук, оттуда — в Кофус на лавовых равнинах Турсаса. Странствуя от лагеря к лагерю, они подавляли любое вооруженное сопротивление и обращались с речами к освобожденным рабам. Армия Единого росла — десять, двадцать, потом тридцать тысяч бойцов, когда Верные сняли ярмо с невольников на плантациях Сисаса и Уреша.

Как и после Тарантиса, возникли проблемы с обеспечением столь многочисленной паствы. Захватив Мерину, верующие развернули там полупостоянную базу, где осталась большая часть воинства. Меж тем Носитель Слова повел лучшие силы новообращенных в глубь пустыни; видения указали ему, как подготовить почву для прибытия Единого.

— Мало сбивать оковы с рабов. Есть другие люди, что искали помощи у Завета, но церковники отвергли их, — сказал Лоргар пастырю вслед за тем, как объявил во всеуслышание, что они снова отправляются в Губительные Пески.

— В Бесплодных Низинах нет ничего стоящего, — возразил Кор Фаэрон, но аколит только улыбнулся. Архидиакон не успокаивался: — Ты хочешь набрать войско из Отвергнутых? На это уйдет целая вечность. Здесь мы рекрутируем по тысяче невольников разом, а то и втрое больше. Кочевники пустошей живут племенами по триста-четыреста человек. К тому же, пока ты будешь искать их, только растратишь все наши припасы. Безрассудный план, Лоргар. Надо двигаться к Гастарешу, на соляные поля.

Носитель Слова, однако же, в своей спокойной манере настоял, что караван отправится в Бесплодные Низины без промедления, на явь-подъем предсвета.

Бури налетали на экспедицию реже, чем во время первого путешествия, но свирепые ветра все так же гнали песок, сдиравший не только краску с металла и досок, но и неприкрытую кожу с людей. Когда Лоргара спрашивали о цели странствия, он отвечал уклончиво, говоря, что его направляет Единый. Пастырь по-прежнему облегчал муки ученика, которого терзали повторяющиеся видения наяву о золотом воине и маге в длинном облачении. Архидиакон считал эти приступы знаком того, что Силы одобряют путь, избранный их посланниками.

Наконец верующие достигли огромной Воронки Горестей — возникшего в Былую Эпоху кратера в сорок километров шириной, заваленного обломками небесного города. Любого, кто рискнул бы пересечь край углубления, ждала богатая пожива, но охотники за сокровищами здесь почти не появлялись. На этой земле лежало проклятие Сил: под песками обитала змееподобная тварь, пожиравшая целые караваны.

Номады, которых присутствие чудовища вынуждало закладывать крюк длиной в день и больше между оазисами Фуррха, Хорнасы, Аль-Нерги и Ашадсы, называли его многими именами.

Драконом Кхаана нарекали его и Погибелью Городов, но чаще всего в легендах Отвергнутых создание величали Королем-Змием.

На яви-подъеме того утреня караванщики преодолели неровные окружные скалы и с некоторой опаской спустились в чашу кратера. Экипажи патрульных яхт и наблюдатели тщательно осмотрели дюны в поисках дьявольского существа. По команде Лоргара верующие оставили транспортные средства на каменистом грунте и зашагали по барханам. Закутанные в длинную одежду люди прикрывались от восходящего светила плотными переносными навесами.

Их следы быстро заметал ветер, однако медленно поднимающееся око Сил позволяло выдерживать направление в глубь Воронки Горестей. Преодолев около четырех километров, отряд услышал крик со стороны разведчиков на солнцеходах, державшихся в паре сотен шагов впереди.

Первым причину тревоги разглядел неземным взором Носитель Слова, но уже через считаные секунды то же самое увидел Кор Фаэрон.

Через дюны параллельным курсом с Верными мчалось нечто, вздымавшее песок на высоту почти в десять метров. Аксата отдал нескольким сотням воинов приказ построиться для схватки с Королем-Змием. Как только они собрались вместе и остановились, монстр начал двигаться по кругу. Никто не понимал, каким образом тварь чует их.

— Нет! — крикнул им Лоргар. — Вы — одна большая цель! Рассредоточиться!

Вняв мудрому совету, новообращенные разбились на мелкие группы, отстоящие друг от друга на полсотни метров. Песчаный бугор меж тем резко развернулся и стрелой помчался к людям.

Носитель Слова стоял в центре воинства, сжимая булаву. Он сбросил навес, чтобы тот не мешал в бою, и по бритому черепу великана стекали ручейки пота. Под его кожей, которая в лучах восходящего солнца казалась жидким золотом, бугрились нечеловечески могучие мышцы.

Примерно за полкилометра от воинства песчаное вздутие вдруг исчезло.

Потеряв врага из виду, новообращенные запаниковали. Они кричали, спрашивая друг у друга, куда пропало чудовище, и понемногу сбивались в кучу — инстинктивно, как испуганное стадо.

— Не толпиться! — взревел Лоргар, но было уже поздно.

Взметнув стометровый фонтан алой пыли и обломков камня, Король-Змий вознесся из недр пустыни и заглотнул клыкастой пастью две дюжины солдат вместе с несколькими тоннами песка и пепла. С грохотом, от которого содрогнулись и осели дюны, колоссальная тварь рухнула на поверхность. При падении она раздавила еще тридцать бойцов.

Кор Фаэрон застыл как вкопанный — за всю жизнь он не видел ничего столь ужасающего. Узрев воплощенную ярость Сил, пастырь решил, что это кара божеств за лицемерие: он ведь думал только о себе, поддерживая учение Лоргара о Едином. Жрец немедленно взмолился, мысленно каясь и обещая никогда больше не сбиваться с пути Истины эмпиреев.

Король-Змий оказался не драконом, не аспидом и не ехидной. Подобных ему созданий вообще не встречалось в исторических книгах и бестиариях, которые аколит переводил для наставника. На вытянутом, почти двухсотметровом теле существа блестели треугольные красно-золотые чешуйки, каждая величиной с ростовой щит воина. По барханам он влачился на идущих вдоль туловища черных шипах пятиметровой длины, похожих на недоразвитые конечности. Над загривком твари подрагивал складчатый костистый гребень, охватывающий шею. Ворот, словно бы составленный из колец охряного, синего и золотого цветов, чуть расширялся к краю.