потерявшись средь желаний

лицемерных дураков

не с тобой, реальным, знаться,

а с помойкой ярлыков,

где сумел ты потеряться.

Я – личина или лик?

Не грусти, мы все однажды

вдруг поймём: любой ярлык

не спасает нас от жажды

быть реальными, собой,

теми, кто на самом деле,

и – опять ярлык? – душой,

и опять – ну, той, что в теле.

Может быть и далеки

те слова от правды-матки,

может, тоже ярлыки…

Видно, мне слова-загадки

помогают суть понять:

я другой, совсем не здешний.

Выбор: быть собой иль стать

этикеткой, формой внешней.

Начитавшись умных книг,

я и сам хотел порою

прикрепить к себе ярлык

и считать его собою.

И меня в какой-то миг

все отчаянно любили

за прекрасный мой ярлык

и настойчиво просили:

«Ты носи и не снимай!

В нём судьбы твоей значенье!

С ним войдёшь однажды в рай!»

Я же до кровотеченья

вновь и вновь с себя срывал

ярлыки – мои коросты –

и по-прежнему желал

жить без них, легко и просто.

Но, желаньям вопреки,

оставались в этом мире

от меня лишь ярлыки

с тишиной в пустой квартире.

«Хорошо», когда авторитет

нам диктует норму поведения!

На тебе ответственности нет

и не тратишь силы на сомнения.

«Ничего», когда авторитет

в силу дури или отупения

чушь несёт народу или бред,

ведь его «авторитетно» мнение.

«Плохо», если вдруг авторитет

оставляет пост свой или тело.

Всё свалить бы на него! Ан нет!

Сам живи! Ответственное дело!

«Больше всего хранимого храни сердце твоё,

потому что из него источники жизни».

(Прит. 4:23).

Ты думаешь, алтарь лишь в храме?

Он в сердце. Кто же там стоит?

Тот образ, что тебя манит.

Он – ключ к твоей житейской драме.

Он как магический канал.

Он – связь с реальностью другою.

Кому вниманье ты отдал,

тот делится с тобой судьбою.

И потому прими, как есть,

всё то, что в жизни получаешь.

Храни внимание и честь

от тех, кому не доверяешь.

Один апостол как-то раз

изрёк такую весть:

мол, очень важно всем сейчас

являть благую честь.

Но власти, склонные желать

богатства своего,

по букве начали менять

послание его.

«Честь» заменили словом «лесть».

И вышло так у них,

что вся апостольская весть

зовёт людей простых

льстить тем, кто «выше и умней».

И верил весь народ,

что нету вести той верней, –

апостол не соврёт.

Ассенизатору многих душ

трудно не замараться.

Кто-то с улыбкой встаёт под душ,

кто-то решил спускаться

в канализацию городов,

в наших сердец трущобы,

в мир, где немало голодных ртов,

похоти, лжи и злобы.

Долго ли там продержишься?

Много ли лет иль мало?

Без полномочий одежда вся

временным провоняла.

Сбрось, как рубашку, роли

и над собой посмейся.

Шедший путями боли,

стань пассажиром рейса,

коего нет в маршрутах

здешних авиалиний.

Риск – это, правда, круто.

Все самолёты клинит

по истеченьи срока.

Но у души есть крылья,

чтобы летать высоко –

в мире, где нет бессилья.

Там и пари. А тело

может продолжить дальше

делать простое дело:

в царстве великой фальши

всё очищать от грязи –

мысли и отношенья.

Не для того, чтоб «в князи», -

просто для очищенья.

Есть в нём необходимость.

Может, когда разрушим

сердца непроходимость, –

сможем помочь всем душам

выйти в иную сферу.

Ты – лишь эвакуатор –

тот, что спасает веру.

Действуй, ассенизатор!

Вам о родстве не буду врать я,

и мы не вступим в жаркий спор.

Все люди, несомненно, братья,

за исключением сестёр.

Но это, правда, не меняет

лихих сценариев судьбы.

Вот Каин Авеля пронзает.

Да, братья, но… не без борьбы.

И, кстати, вспомним о системе,

живущей испокон веков.

Ты – брат, но если ты не с теми,

то ты уже среди врагов.

Тебя уже обходят люди,

с тобой уже не говорят.

Ты в их глазах сродни Иуде,

для них ты – воплощённый яд.

И страх с тобой соприкоснуться

настолько может быть велик,

что люди могут поперхнуться,

твой издали увидев лик.

Хотя они тебя не знают…

Они не ведают, кто ты.

Им просто кое-кто сообщает

«всё о тебе»… Из доброты.

Система нас оберегает.

Так было всюду и всегда.

Неужто это поменяет

тебя? Не говори мне «да».

Подумай в тишине об этом

и с этим чувством поживи.

Не обольщайся тьмой и светом,

хоть всё в них только о Любви.

Вера верила, веру имели

все мошенники города N.

Побывала у многих в постели,

нахлебалась вина и измен.

Осторожной со временем стала,

прекратила почти доверять,

но порою, бывало, давала

тем, которым не надо давать.

Годы шли, и она ослабела

и осунулась даже лицом.

Постоянно скиталась, болела

после встречи с любым подлецом.

Ей от ран приходилось лечиться,

к психиатрам ходить на приём,

чтоб доверчиво вновь обнажиться,

а потом сокрушаться о том.

Вот такая печальная повесть

о доверчивой бабе, друзья.

Голос сердца, по-нашему «Совесть»,

ей шептал: «Дорогая моя,

в жизни надо уметь доверяться

Богу в сердце, людей проверяй.

И ещё… Не спеши наслаждаться

и себя раздевать не давай».

Весь мир – больница, в том числе Россия.

У многих что-то с сердцем, с головой.

Во многих здесь, увы, живёт «мессия»,

готовый повести других на бой,

чтоб самому остаться на диване

и наблюдать за всем со стороны.

Здесь многие уже слегка в нирване

и протирают в ней до дыр штаны.

По улицам шатаются «пророки» –

классические, то есть не в чести.

И я в бреду пишу вам эти строки,

не в силах нас от нас самих спасти.

Нам хочется, чтоб цены были ниже

на всё: на соль, на сахар, на любовь.

И чтобы рай потерянный был ближе,

и чтобы Бог от первых наших слов

уже бежал к нам послужить ретиво.