Я встрепенулась, переведя внимание на него, чувствуя, как медленно погибаю под его серым потеплевшим взглядом.

— Это ещё не всё, — он отвернулся, прерывая наш зрительный контакт, и сделал несколько шагов в сторону другого края крыши. — Иди сюда.

Когда я подошла туда, где он стоял, не смогла сдержать судорожный испуганный вздох.

Бетонная часть, на которой когда-то были перила, обвалилась полукругом таким образом, что когда Эрик совершенно безбоязненно и спокойно сел на неё, свесив ноги вниз и опираясь на нижние, не виднеющиеся кирпичи, свободным куском впереди осталась только полуразрушенная и ржавая, но довольно широкая балка.

Прямо перед ним.

Он посмотрел на меня коротким невозмутимым взглядом, будто мы просто прогуливались в парке, и кивнул на балку:

— Будем воспитывать в тебе доверие, ребёнок. Или как ты там себя окрестила… — Эрик приподнял брови, подавая мне одну руку. — Садись сюда. Я буду держать тебя.

По моему телу прошлась неконтролируемая вибрация – я должна была сесть спиной к Эрику, на, скорее всего, шаткую балку, где под ногами и руками не было никакой опоры.

Надежда была только на его руки.

— Нет… — я закачала головой, с расширенными глазами смотря то на лидера, то на это место самоубийства. — Я не могу, Эрик.

— Можешь, — бесстрастно произнёс он, всё ещё протягивая мне свою сильную, широкую ладонь. — Ты точно, блять, фракцией не ошиблась, Бесстрашная?

Он усмехнулся в конце, сосредоточенно наблюдая, как белеет от страха моё лицо.

— Пожалуйста, не заставляй меня. Я не смогу, я не удержусь…

— Удерживать тебя буду я, Грейс, — кажется, он начинал терять терпение. — Иди сюда…

Последние слова Эрик произнёс таким бархатным и тихим голосом, что мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

С ватными ногами, я кое-как дошла до края и присела на корточки. Передвигаясь по сантиметрам, я, спустя целую вечность, наконец-то, оказалась спиной прижата к груди Эрика.

Под моими ногами не было ничего – только свистящий ветер и далекие линии улиц, а единственной точкой опоры была стальная балка под моими дрожавшими то ли от холодного вечера, то от страха за свою жизнь, бедрами.

Эрик наклонился к моему уху, прижимаясь своей чуть колючей от щетины щекой к моей шее:

— Стоит только разомкнуть руки с твоей талии, как ты тут же полетишь вниз, — из головы исчезли все звуки, кроме его горячего шепота. Пальцами он впивался в кожу на оголенном животе, которую не прикрывала короткая мне по росту майка Шайло. — Как ты думаешь, что меня может заставить отпустить тебя?

Я нервно сглотнула, чувствуя, как краснеет лицо и потеют ладони от волнения. Проведя ими по своим брюкам, я тут же вцепилась руками в руки Эрика, кольцом обвивавшие моё тело.

— Я верю, что ты этого сейчас не сделаешь, — еле-еле проговорила я, не отвечая на его вопрос, немного повернув голову вбок, чтобы краем глаза посмотреть на него. И чтобы сильнее почувствовать трение щетины на своей коже.

— Ничто и никто извне не сможет меня заставить отпустить тебя, Грейс, — его слова проникали в самые отдаленные уголки моего сознания и сердца. — Ни сейчас с этой крыши, ни из моей жизни. Ты должна это запомнить раз и навсегда.

Эрик замолчал на какое-то время, сильнее прижав меня к себе. Я прикрыла глаза в блаженстве, чувствуя, как он вдыхает аромат с моей кожи, ведя кончиком носа по волосам и шее, и боялась нарушить это мгновение.

Неужели может быть так хорошо…?

Это реальность или очередная симуляция?

— И да, твой ответ мне понравился. Доверие начинается с маленькой шага веры во что-то или кого-то, — тихо добавил он, замирая и утыкаясь лицом в мой затылок.

Город постепенно погружался во мрак ночи, а мои мысли так же медленно тонули в смысле услышанного, параллельно запечатлевая в памяти пейзажи Чикаго и прикосновения Эрика.

Наше молчание было таким гармоничным и уместным – каждый из нас обдумывал всё, что между нами творилось раньше и происходило сейчас: взвешивая, определяя, расставляя по местам.

Минуты перетекали в десятки, а мы всё сидели на самом краю, упиваясь присутствием друг друга, тишиной и городом внизу.

— Почему ты уехала после инициации? — он первый нарушил долгую, затянувшуюся паузу, и, задавая этот интересовавший его ещё в машине вопрос, Эрик одной ладонью решительно убрал мои распустившиеся во время поездки волосы на одну сторону, оголяя часть шеи. Вновь с силой обхватив меня обеими руками, он прижался своими чуть шершавыми и очень горячими губами к ней, заставляя мое горло родить стон, который я еле сдержала.

— Если… Ты хочешь, чтобы я могла спокойно говорить… Перестань, пожалуйста, так делать, — дрожавшим от желания голосом пробормотала я.

Я услышала, как он самодовольно хмыкнул и ответил:

— Как скажешь, — тут же снова приникая ртом к моей шее.

Несносный мужчина.

Я закрыла веки вновь, чуть покачав головой в упрекающем жесте и стараясь не отвлекаться на его губы по моей коже, медленно начала свой рассказ.

Чтобы он был логичным и упорядоченным, я пересказала ему историю с нападением на меня в коридоре, о которой он тогда, в те времена, наверняка, не слышал.

Но меня смутило вот что…

Когда я описывала то, как шла по коридору и на меня накинули ткань, Эрик как-то подобрался и напрягся. Я почувствовала натянутые струны мышц на руках, обнимавшие меня, которые мгновенно окаменели, и то, как он неестественно выпрямил спину.

Дыхание моего лидера участилось.

Я запнулась, не зная, продолжать ли.

— Эм… Ты… С тобой всё хорошо? — обеспокоенно спросила я, ненадолго замолчав, когда Эрик тяжело выдохнул на том моменте моего повествования, где меня ударили несколько раз, параллельно пытаясь задушить.

— Да. Думаю вот, как найти тех ублюдков, блять, и воткнуть им ножи в глаза. Или отрезать руки, например, — звенящим от ярости голосом ответил он.

— Эй, — как можно ласковее произнесла я, обернувшись к нему настолько, насколько позволяло моё смертоносное местечко. — Не стоит. Забудь. Я зря, наверное, тебе это рассказала. Всё ведь в прошлом. Я только жалею, что так и не узнала, кто были те ребята, которые вовремя оказались рядом.

— Ребята? — чуть севшим голосом переспросил Эрик, и я краем глаза успела заметить какую-то неясную для меня тень, пробежавшую по его привлекательному лицу.

— Дерек, ну ты знаешь его, сказал тогда, что проходящие мимо Бесстрашные привели меня в чувство и донесли до лазарета, — спокойно пояснила я, решив, что его реакции – это просто тревога за меня.

— Ясно, — в голосе лидера проскользнула нотка холода.

Но это никак не повлияло на то, что Эрик ещё сильнее сжал меня руками, мешая нормально дышать, сдавливая мои ребра и вдруг… вместо очередного поцелуя в шею, которую он облюбовал на время моего рассказа и даже не думал её оставлять, несмотря на мои просьбы, он неожиданно прикусил мою кожу там.

На мой возмущенный вздох и тихое «ауч», в котором читался протест, возникший только из-за того, что мы балансировали на краю крыши и такие действия могли повлечь за собой серьёзные последствия, он лишь сердито прошептал:

— Блять… Слишком вкусно пахнешь, — не обращая внимания на грубости в его речи, которые чертовски ему шли, я почувствовала, как Эрик зализал языком место укуса, отчего я чуть было не сползла растаявшим снегом вниз, и добавил. — Что было дальше?

Мне понадобилось несколько минут, чтобы собрать мысли в стройный ряд и продолжить рассказ.

Прохладный ветер периодически перекидывал мои пряди назад Эрику в лицо, но, похоже, его это не беспокоило – у него была явно какая-то особая любовь к моим волосам, и он принципиально их не убирал.

Когда я дошла до момента отъезда из фракции вместе с Томом, рассказывая это повернув голову вбок, Эрик строго, немного озлобленно перебил меня:

— Тебе обязательно оставаться на Стене?

Я нахмурилась, снова посмотрев перед собой, на темневший вдали объект его вопроса.