– Неужели?

– Однажды, когда Момо и Дарио занимались в своем заброшенном цеху, на них свалилась сверху стальная балка. Момо погиб, мой сын был тяжело ранен.

– Это тогда он лишился глаза?

– Глаз ему выбила торчавшая из балки арматура. Он тяжело переживал случившееся. Но, поправившись, сочинил свой знаменитый скетч «В стране зрячих одноглазые – короли». Ну, вы помните: «Хватит одного глаза, второй – излишество, особенно при аллергии на пыльцу…»

Мать комика, вспоминая его драму, тяжело вздыхает.

– Момо успел обучить Дарио. Я знала, что мой малыш встал на правильный путь и в один прекрасный день станет лучшим из лучших, добьется всеобщего признания. Я это знала, он тоже, я поощряла его идти по этому пути. Дарио обратился к продюсеру представлений Момо, вы знаете эту фамилию – знаменитый Стефан Крауз, и предложил его нанять.

– Что?.. – переспрашивает утомившаяся Лукреция.

– Тот ответил: «Ну-ка, рассмеши меня». Перевернул песочные часы и сказал: «У тебя есть три минуты».

– Три минуты на то, чтобы насмешить незнакомого человека?

– Это же мой Дарио! У него получилось. Стефан Крауз включил его в программу и предоставил средства, чтобы он стал звездой.

Рассказчица вдруг замолкает и недовольно щурится. Ее беспокоит что-то, происходящее за спиной у Лукреции.

Та оборачивается и видит за окном розовый «Роллс-Ройс» и розовый мотоцикл «Харли Дэвидсон», тормозящие на гравии двора.

Из лимузина вылезают два недомерка и один широкоплечий верзила.

Троица поднимается по ступенькам и вваливается в гостиную.

– Тадеуш, Павел! Я как раз рассказываю о вас.

Старший презрительно указывает подбородком на Лукрецию.

– Что еще за новости? – спрашивает он.

Мать разливает чай.

– Успокойся, Таду. Это журналистка крупного еженедельника «Геттёр Модерн». Она пришла взять у меня интервью о Дарио.

Лукреция видит, что младший брат Павел похож на Дариуса, только более щуплый и робкий. Третий, детина во всем розовом, – их охранник, выдрессированный питбуль.

– Мама, мы уже все рассказали всем на свете журналистам! Сколько еще будет длиться этот базар? Хватит! Есть время говорить и время заткнуться. Ты слишком болтлива, мамочка, жаль, что ты этого не понимаешь.

– Я рассказала ей только самое главное.

– Главное, ты не знаешь, что такое стыд. Надеюсь, ты умолчала о своем прошлом?

В этот раз пожилая дама ставит свою чашку на стол.

– Иногда мне кажется, что ты меня стыдишься, Таду.

– Пойми, мама, журналисты – это гиены, пожиратели трупов. Не видишь, что ли, как они нюхают еще теплую могилу нашего брата, чтобы что-то из нее выжать? Эта особа – наемница, она работает за деньги. Как она их заработает? Понятно как: вывалив самое жареное, самое неудобное для нас. Рассказывая ей о своей жизни, ты делаешь ей подарок, на который она ответит плевком.

– Это правда, мадемуазель Немрод? Вы такая?

Благородная мать уязвлена до глубины души.

Тадеуш обращается к своему двуногому псу:

– Вышвырни ее вон!

Лукреция вскакивает и отбегает в сторону.

– Я интересуюсь только жизнью и смертью Дариуса. У меня есть версия, которую никто еще не выдвигал.

Тадеуш Возняк останавливает своего телохранителя.

– Выкладывайте!

– Я считаю, что Дариус умер не от сердечного приступа. Это убийство!

Воцаряется тишина. Семья удивленно переглядывается.

– Не верю! – скрежещет зубами Тадеуш.

– Пожарный говорит, что, прежде чем упасть, он несколько минут громко хохотал.

Старший брат напряженно морщит лоб.

– А еще я нашла вот это, – добавляет молодая журналистка и достает синюю шкатулку с буквами BQT и надписью «Не смейте читать».

Теперь Тадеуш не может не нахмурить брови.

– Это лежало в его гримерке, под креслом.

Тадеуш берет шкатулку, внимательно ее разглядывает и отдает обратно.

– А как вам вот это?

Она показывает ему нечеткую фотографию грустного клоуна с большим красным носом и вытекающей из глаза слезой.

Он долго не выпускает снимок из рук, потом, качая головой, возвращает и его.

– Если вы спросите, кому выгодно это преступление, я могу назвать вам конкретное имя. Если есть кто-то, заинтересованный в смерти моего брата, то только этот человек.

По извилистым улочкам гуляет ледяной ветер.

Март на дворе, а похоже на разгар зимы.

На обратном пути Лукреция Немрод останавливается у зоомагазина и покупает золотую рыбку, вернее, сиамского императорского карпа. В дополнение к карпу приобретается аквариум, гравий, баночка дафний, флуоресцентная лампа, насос, набор пластмассовых водорослей, домиков и разных предметов.

Дома она вываливает свои покупки на стол, рядом с компьютером.

Засыпает дно аквариума цветным гравием, монтирует насос, раскладывает по дну пластмассовые украшения, наливает воду, включает лампу, запускает насос. Вверх поднимается столбик пузырей.

Отлично.

Лукреция запускает карпа в его новое жилище.

Возможно, у меня не такие способности к журналистским расследованиям, как у Исидора, зато у меня есть рыбка. Для начала подберем ей имя. Что-нибудь посолиднее, чем Джон-Пол-Жорж-Ринго. Например, имя страшного кита – Левиафан. Быть тебе сказочным Левиафаном!

Молодая журналистка наблюдает за рыбкой, подносит палец к круглому люку.

– Давай, Левиафан! Знаю, я почерпну у тебя вдохновение!

Она сыплет в воду щедрую горсть дафний.

– Не бойся разжиреть! Если ты сильно вымахаешь, я переселю тебя в более просторный аквариум. Кто знает, может, я еще познакомлю тебя с рыбками из аквариума Исидора. Они, конечно, мастера выпендриваться, но на самом деле симпатичные ребята. У акулы, конечно, невроз, но тебе так только спокойнее.

Карп выпускает несколько пузырьков, гадая, что за чудовище маячит за прозрачной стенкой.

Потом, с достоинством махнув волнистым оранжевым хвостом, он исследует свою новую квартиру, отдает должное рифу, пускающему пузыри миниатюрному пиратскому кораблику и водорослям, смекает, что угодил в стеклянную тюрьму, и прячется за рифом, чтобы там, в покое, осмыслить все предшествовавшие пятьдесят дней своей жизни.

– Рыбка станет рыбиной, – говорит Лукреция. – Пусть мы меньше некоторых, это еще не значит, что у нас не получится надавать им по физиономии, ты согласен, Левиафан?

Она строит гримасы, и рыбка говорит себе: «Пока опасность так близко, я будут прятаться за камнем. Уберется – тогда, так и быть, помассирую себе брюшко пузырьками».

Рыбка ждет. «Только без паники. Здесь меня все пугает, но есть же у этой ситуации какой-то смысл? Где моя мать? Мои братья? Мои друзья? Куда подевалась Природа? Я – свободная рыба, а не неодушевленная цифра! Глядите-ка, еда! Наилучший способ побороть стресс – насытиться. Фу, сушеные трупики!»