Исак сначала молча стоит напротив, неуверенно теребя ткань подкладки в карманах куртки, а затем пятится к все еще открытой двери.
— А, ну да, ожидаемо, Исак! Давай, сбеги сейчас! Ведь никакого нормального объяснения твоему обману нет, я прав?!
Мальчик снова молчит, не сводя с меня, на удивление, совершенно спокойного взгляда… Где же я не доглядел? Где совершил этот промах? Неужели я где-то просчитался? Неужели я его потерял?..
Мне бы сейчас голову включить и трезво оценить обстановку, или хотя бы дать любимому шанс все объяснить, но вместо этого я несу сейчас какую-то ерунду, словно импульсивный подросток.
Между тем Исак тянется рукой ко входной двери и плотно прикрывает ее:
— Там дует. На улице сегодня ветер снова разыгрался, а ты почти раздетый, еще заболеешь, — ласково улыбаясь своими тонкими губами и чуть влажными глазами, тихо шепчет Исак. — Ты ведь всегда заботишься обо мне: чтобы мне не было холодно, чтобы я не заболел.
— Что?..
Я уже мысленно приготовился к хлопанью дверью, глупым сбивчатым оправданиям, сочиняемым на ходу, с заиканием и трясущейся верхней губой. А он такое выдает: холодно…заболеешь. Что происходит?! Что он творит?! Что я-то сам творю?!..
Это даже не страх. Какой-то внутренний вакуум, что не дает полноценно дышать, что заставляет все мое тело цепенеть от неизбежности развязки… Исак!.. Я не могу тебя потерять! Не могу!
Дергаю плечами, на которые тяжелым грузом легли нелепые подозрения, но снова включаю «великого педагога в одном лице»:
— Исак. Давай поговорим серьезно, как взрослые люди, — делаю глубокий вдох, а мальчик спокойно кивает в ответ. — Ты можешь мне объяснить, только честно, где ты проводишь время вместо вечерних занятий уже в течение месяца? Если… — сначала не выдерживаю и отвожу взгляд, но затем снова обращаю его к родному личику, — если кто-то появился у тебя другой, и тебе требуется время для встреч, скажи правду… Пусть мне будет невыносимо тяжело это принять, но я взрослый человек, и я отпущу тебя. Вернее, пока учишься, поживешь тут, места хватит… А там уж сам решай.
Жду. Не знаю, оправданий ли, истерик ли, уходов по-английски…
Исак хмурит брови, что образуют сейчас глубокую впадину на переносице. Затем снимает верхнюю одежду, обувь. Недолго копается во внутреннем кармане своей куртки и вынимает оттуда сверток, перетянутый чем-то бумажным, и протягивает его мне:
— Вот, возьми. Придется, правда, немало добавить, но тогда как раз хватит тебе на новый лэптоп. Старый-то у тебя перезагружается по полчаса и дольше. Как ты еще справляешься со всеми этими заказами, что берешь домой?..
Не знаю, сразу ли в тот момент дошел до меня смысл его слов, но я впадаю в еще большее оцепенение, а Исак продолжает:
— Не бойся: я их не украл и ни с кем не переспал за них…
На последних словах вспыхиваю лицом.
— Что же ты, не опускай взгляд, ты ведь именно так подумал, правда?
— Исак, я… — а что я сейчас скажу? Да… Стыдно до кончиков пальцев на ногах, но я ведь именно так и подумал, буквально на пару секунд, но эти жуткие мысли затмили все разумное во мне… Да опомнись ты уже, Эвен! — хочется кричать мне самому себе. — Исак твой стал взрослым, ему можно доверять, а ты, видимо, застрял где-то там, в том самом школьном туалете…рядом с наглым, притворно-самоуверенным парнем с красным снэпбэком и дерзкой улыбкой!
— Не бойся, — повторяет мальчик, видя мое смятение. — Я честно заработал их. Устроился курьером в одну компанию, вот. Между прочим, можешь гордиться: им нужен был на эту должность человек с хорошим знанием английского, так что за это мне еще и платят вполне прилично для курьера.
— Зачем, Исак… У меня есть деньги, я бы и сам купил этот несчастный лэптоп… А ты напропускал занятий и, наверное, отстанешь по программе, все-таки выпускной класс…
— Перестань! — подходит ко мне, попутно кладя заработанное на тумбочку в прихожей, и обнимает за талию, опуская голову на мою тяжело вздымающуюся грудь. — Давай сейчас просто помолчим, хорошо?
Молча киваю в знак согласия и сам обнимаю его, надежно скрепив руки на этой все еще немного костлявой спине. Мальчик мой… Да что ж я только что чуть не натворил!.. Каким же взрослым ты у меня стал!..
Зарываюсь лицом в эту шелковую бездну, мягко целую в лоб и виски, сильнее стискивая его в объятиях:
— Прости меня… — так и не выдержав молчания, бормочу я, чуть шмыгая носом.
— Тш-ш-ш, — прикладывает пальчики к моим губам, как тогда, в аэропорту, перед отлетом в Англию…после первого признания в любви, сорвавшегося с его горячих мальчишеских губ. — Сначала я, идёт?
— Идёт…
Чуть отстраняется, запрокидывая голову, но не выпуская меня из своих ласковых рук:
— Не трудись доказывать, что деньги у тебя есть на ноутбук. Может и есть, да только где они? По-любому, уже что-нибудь придумал мне к Рождеству, ведь так? А сам будешь и дальше мучаться, ожидая по часу, когда это старье соизволит включиться, и ты сможешь приступить к своим любимым переводам. Знаю, что ты копил на хороший, но ведь «с Исаком своим» ты еще не скоро себе позволишь такой, да?
— Но, родной мой…
— Я не закончил! Когда ты последний раз думал о себе?! Надо купить лэптоп для работы или еще что-то, но сначала ведь надо Исаку и бла-бла-бла! Это не равные отношения двух взрослых людей, пойми! Это что-то вроде отношений «отец-ребенок» или «старший брат-младший брат»… А я так не хочу!
— Разве ты бы на моем месте поступал иначе? Не уверен… — пытаюсь возразить я, но Исак настроен сейчас гораздо решительнее меня.
— Не утрируй! Ты так делаешь постоянно! О себе забыл, в принципе! Ты в зеркало когда последний раз смотрелся? Подглазины свои видел? От недосыпания, от постоянных переработок. А я, значит, должен на это закрыть глаза?! Да я в постели, прости, боюсь лишний раз тебя приласкать, потому что вижу, как ты устаешь и не хочу, чтобы ты думал: мне в силу возраста без этого никак, вот и лезу, лишь бы свое получить!
— Мальчик мой…я ведь просто очень сильно тебя люблю и хочу, чтобы ты ни в чем не нуждался!
— Но не такой же ценой! Все, в чем я нуждаюсь — это здоровый любимый рядом, без которого я все равно счастлив не буду! Эвен… Я ведь серьезно за тебя волноваться начал. Понимаешь, — сглатывает подступивший к горлу ком, сильнее прижимаясь ко мне. — Ты посреди ночи во сне вздрагиваешь постоянно. Я тебя обнимаю, а ты и в объятиях моих дергаешься… Я очень переживаю за твое здоровье! Это же от нервного перенапряжения… Нельзя так, родной… Мне невероятно тепло от твоей заботы, но ты и сам в ней нуждаешься. Так что отныне я буду о тебе заботиться! Так же, как и ты когда-то стал заботиться обо мне, оберегать от всего.
Оба затихаем на какое-то время, с невыразимой силой и одновременно нежностью обнимая друг друга. Учителя в себе мне, конечно, никуда не деть:
— Исак… Но учеба — нельзя ею пренебрегать, мы ведь разговаривали с тобой про университет.
— А что с ней не так? Я неплохо справляюсь с программой: табель ты сам недавно видел, да и родителям твоим его отправили по электронной почте, как моим опекунам, нет, разве?
— Всё так, но эти вечерние занятия были бы не лишними.
— Не лишними?! Уверен?! — закатывает глаза, соблазнительно облизывая губки… Еще немного, и он точно получит «наказание». И о чем только я думаю, тоже мне, учитель. Улыбаюсь своим же мыслям, а Исак продолжает:
— Мне на них нечего делать, Эвен, поверь! Там занятия для полных тупиц, типа Мор… ну в общем, ты понял, для какого уровня! — осекся, чуть не произнеся вслух имя своего обидчика. Радует лишь то, что мальчику моему уже давно стало проще ко всему относиться, и о той ситуации ему, надеюсь, никто больше не стремится напомнить.
— Для тупиц, говоришь, — передразниваю его, пытаясь разрядить обстановку. — Хорошо, допустим, ты и без этих занятий справишься с выпускным экзаменами, но почему ты сразу не сказал мне все, как есть?
— Да?! А ты бы мне разрешил?! Хочешь сказать, не было бы этих нравоучений?! Ты бы не включил «учителя» и не начал меня воспитывать? Типа, надо учиться, поработать я еще успею, а сейчас трудиться за двоих в семье будешь ты?! Не так, скажешь, было бы?!
