И все бы ничего, но Эвену часто приходилось уезжать по работе, в основном на пару-тройку дней, но даже за это время я успевал жутко соскучиться. Знаю, что ему и так приходится нелегко: деньги сами себя не заработают, а нас теперь двое. Пока я учусь, Насхаймы имеют возможность сохранить опекунские права. Все пособие на меня они, конечно же, перечисляли нам. Поскорее бы мне самому встать на ноги, потому как не могу я все время сидеть у других на шее, даже у Эвена, пусть он для меня и самый родной человек на свете.

***

Уже третью ночь засыпаю один. Эвен улетел по работе в Данию. Сегодня, правда, должен был вернуться, но рейс задержали.

Постелил себе на диване: не могу засыпать без него на кровати. Лежу, уставившись в экран телефона. Немного усмехаюсь у себя в голове: жду его, ужин даже приготовил, только разогреть надо. Неплохая женушка из тебя вышла, Исаки. М-да, только вот как у любой «женушки» у меня появился небольшой секрет от любимого. Боюсь, что он не сильно обрадуется, по крайней мере — сначала.

Не замечаю, как начинаю дремать. Сквозь некрепкий сон ощущаю прикосновения чего-то ласкового, но холодного к щеке… его ладонь.

— Эвен… — с улыбкой открываю глаза и тянусь к любимому, чтобы обнять за шею.

— Разбудил тебя, мой мальчик, — сжимает меня в руках, все еще холодных. На контрасте с моим теплым телом это действует возбуждающе на обоих. — Прости … Так вдруг захотелось тебя обнять!..

— Любимый мой… — целую его чуть шершавые обветренные губы. — Там ужин есть, ты ведь голодный. Давай, ты пока в душ иди, а я тебе все разогрею.

Эвен отстраняется и смотрит сейчас несколько иронично:

— Ужин? Серьезно? — снова обнимает меня. — И как я только жил без тебя…

Высвобождаюсь из объятий и, чмокнув родного в щеку, направляюсь на кухню.

После ужина идем в спальню. Я, естественно, соскучился по ласкам и нашим занятиям любовью за эти дни, но Эвен, наверное, устал, так что сегодня обойдемся объятиями. Ничего страшного.

Но кажется, планы моего будущего мужа не соответствуют моим представлением об уровне его усталости.

Не проходит и пяти минут после того, как мы легли в постель, а Эвен начинает покрывать мою шею поцелуями: я не против.

Быстро оказываемся полностью обнаженными, и я уже спускаюсь губами от любимой груди к низу крепкого живота моего мужчины. Думаю, хороший минет ему точно сейчас не помешает. Но Эвен ловко скользит вверх по прохладной простыне, и уже через мгновение я оказываюсь между его широко разведенных, подтянутых к груди ног.

— Эвен… Ты чего это?.. — непонимающе смотрю на то, каким сейчас бесстыдно-открытым предстает передо мной любимый.

— Разве ты не хочешь сделать этого?

Нет, конечно, я не забыл, что когда-то он предлагал мне побыть «сверху». Но как-то предложил и точка. Все это время я отдавался ему, даже не задумываясь, что хочу поменяться с ним ролями, хотя бы на одну ночь. Тайком, конечно, мечтал о том, как это могло у нас произойти… А тут раз и на тебе: «не хочешь сделать этого».

Хочу, Эвен! Неебически хочу тебя именно так… Чтобы и ты принадлежал мне без остатка, как и я принадлежу тебе уже давно!

— Первый раз будет очень больно, — предупреждаю я.

Любимый лишь молча гладит меня по волосам и плечам, пока я позволяю себе дотронуться указательным пальцем до его открытого ануса.

Мы не торопимся. Поднимаюсь вверх, чтобы слиться в единое целое с этими вновь распухшими от моих поцелуев губами.

— Сколько в тебе близкого… Сколько родного… — шепчут мне эти губы. Обнимает меня за плечи, обхватывая крепкими ногами меня за поясницу и прижимаясь всем своим трепещущими естеством к моей плавящейся плоти.

— Я так долго не выдержу, Эвен!..

— И не надо, не сдерживая себя…

Снова опускаюсь к его паху, оглаживая напряженные бедра изнутри. Наконец, накрываю губами сочащуюся горячей липкой влагой головку его отвердевшего органа и начинаю ритмично двигать головой, доставляя своему суженому невероятное удовольствие. Слышу, как участилось его дыхание, как он уже без всякого стеснения стонет, запрокидывая голову и в порыве хватая меня за волосы. Мне немного больно, но это приятная боль, которая лишь говорит мне о том, как сейчас хорошо…нам обоим.

Чувствую, как он напрягся в предоргазменных судорогах, как подтянулись и набухли яички… Да у меня самого, что скрывать, член сейчас разорвется без всякой дополнительной стимуляция.

Не даю пролиться мимо ни единой капле его горячего семени. Все принимаю ртом, слизывая остатки своим шершавым языком.

Сейчас он максимально расслаблен, а я, наоборот, максимально напряжен, поэтому не теряю ни мгновения.

Тянусь за смазкой и быстро растерев ее на пальцах, смазываю его чуть пульсирующий вход и начинаю медленно проталкиваться внутрь. Конечно, при первом же проникновении Эвен вздрагивает и пытается зажаться:

— Придется потерпеть, сам захотел, — игриво шепчу я, влажно и размашисто проводя языком по его промежности. — Мой тридцатилетний девственник.

— Что-что?!.. — усмехается любимый, перетерпев первые болезненные ощущения от моих пальцев.

Молча продолжаю растягивать его. Я-то знаю, каково это, в первый раз… Правда, мой первый раз был где-то там, в прошлом, в грязном туалете, без ласк и нежности. Но с моим Эвеном я забыл о той грязи, о той боли. С ним я всегда ощущаю себя на вершине блаженства и хочу, чтобы и он себя чувствовал так даже в первый раз в этой роли.

— Готов?..

— Давно уже…

Надеваю презерватив и, еще раз пройдясь смазкой по своему рвущемуся от возбуждения органу, подхватываю Эвена под коленями и вхожу пока одной головкой в хорошо подготовленный анус. Любимый вскрикивает, но я гашу его боль, зацеловывая грудь и живот, руки и все, до чего в силах дотянуться губами.

— Исак… Мне… Мне почти не больно, не останавливайся.

— Зачем обманываешь?.. Мне ли не знать этого…

Нет, родной, ты не познаешь и десятой доли того, что когда-то пришлось вынести мне.

Двигаюсь медленно, чуть увеличиваю амплитуду толчков, не спуская глаз с дорогого для меня лица. При каждом моем движении Эвен широко распахивает глаза и тут же сладко прикрывает их: значит, боль ослабевает. Еще долго даю ему привыкнуть к себе, прежде чем мне удается задеть внутри этот нервный комочек. По реакции моего мужчины понимаю, что сейчас можно ускориться, что я и делаю.

Уже когда оба мы на пике, кажется, что все смешалось в единое: наше дыхание, наши стоны и крики, наши имена, срывающиеся с воспаленных губ.

Изливаюсь, будучи внутри него, а Эвен кончает второй раз, еще ярче, чем от моего минета.

Знаю, что сейчас эйфория от оргазма пройдет, и боль станет ощутимой. Поэтому осторожно выхожу из него и, быстро избавившись от латекса, достаю с тумбочки упаковку влажных салфеток и вытираю нас обоих.

Выбросив использованные салфетки и презерватив, возвращаюсь к любимому и ложусь рядом, обхватив его поперек груди.

Мы оба — мужчины, и сейчас наши организмы требуют одного: крепкого сна, а поговорить о случившемся мы и утром сможем, поэтому просто шепчу ему:

— Люблю тебя.

И вместе с крепкими объятиями слышу в ответ:

— И я люблю тебя, мое теплое солнышко.

Мы были так счастливы, так утомлены, но так счастливы…

А через пару недель, почти накануне Рождества я чуть все не разрушил. Ведь говорят же: все тайное рано или поздно становится явным. Говорят, да только я не слушал.

— Где ты был, Исак? Может, объяснишь?! Оказывается, когда ты говоришь мне, что остаешься на дополнительные занятия, ты и не думаешь там появляться! — раздается строгий голос Эвена, когда я, запыхавшись, никак не думая, что любимый сегодня вернется раньше меня, открываю входную дверь.

========== Часть 32. Just my imagination ==========

…We’ll always be this free

We will be living for the love we have

Living not for reality…

Эвен.

— Тебе нечего мне сказать, я правильно понимаю?

Стою сейчас над ним, включив самого строгого учителя. В совершенно закрытой позе, с руками, сложенными на груди. Сверлю его суровым взглядом. Умом понимаю, что веду себя крайне наигранно и глупо, но эмоции сейчас заглушают голос разума. В голове моей уже появились самые недобрые подозрения.