Комментарий к Часть 30. Tomorrow

“Мало, мало, мало, мало, мало огня, я хочу еще немного больше”. Кто там просил первый раз Эвена?..;))

Ну и “заслуженное” наказание для обидевших Исака.

========== Часть 31. I Really Hope ==========

Исак.

Первые лучи этого июньского солнца в Бергене не сравнятся с теплотой рук моего любимого, моего Эвена. Этой ночью, как я и «пригрозил» ему в «наказание», просто уснул в его объятиях.

Лениво потягиваюсь, укутанный этой нежностью, и тут же получаю порцию невесомых поцелуев на всем лице вместе с ласковыми касаниями кончиков пальцев по виску, скулам, мочке уха, шее…

— Зачем так рано проснулся? — Эвен крепче стискивает меня в руках. — В доме еще все спят.

— Не хочу проспать и лишней минуты, когда ты рядом, — нежно целую моего мужчину.

— Бог мой! Да ты становишься истинным романтиком, мальчик! — Эвен шутливо гримасничает, изобразив что-то пафосное на своем все еще сонном лице.

— П-ф-ф! Сюсюкаться со мной необязательно, договорились? — притворяюсь я недовольным. — Мне не десять лет и не пятнадцать! И пожалуйста, не вздумай строить из себя папочку, ладно?

Эвен все понимает и даже не думает обижаться:

— Ладно-ладно, — прикладывается губами ко лбу и сильнее прижимает к себе. — Просто всегда хочется заботиться о тебе, как о маленьком. Но я знаю, что ты уже взрослый, — снова целует. — Мой взрослый мальчик.

— Да твой, твой, — вожу носом по его теплой обнаженной груди.

— Исак, — несколько растревоженным голосом обращаются ко мне. — Ты точно уверен насчет школы в Осло? Там ведь…

— Эти ублюдки? Да, я знаю, можешь не напоминать. Но Ларс уже выпустился, а насчет этих двух… Там есть еще мои друзья, и там будешь ты. Что касается Мортена с его дружком Томасом… Нельзя же всю жизнь прятаться за твоей спиной и спинами твоих родителей… Я больше не буду бояться, понимаешь?

— Понимаю… Но из школы я уйду, Исак.

— Уже все решил? Мог бы и моего мнения спросить, или это необязательно? В смысле… Я ведь все бы понял, если ты просто стесняешься меня и боишься осуждений…

— Это-то здесь при чем? Вот что ты начинаешь, родной? — Эвен склоняется, чтобы поцеловать меня, но даже его нежность не уменьшает чувства неуютности внутри. Я же знаю, как эта работа важна для него. Выходит, из-за отношений со мной он ею жертвует.

— Ничего я не начинаю, Эвен, но я не хочу, чтобы ты лишал себя любимой работы из-за меня. Это неправильно, и я буду чувствовать себя виноватым… Не знаю, как быть.

— Как решили, так и будем. Главное, что вместе, — отвечает любимый, а я чуть привстаю на коленях, чтобы наши глаза оказались на одном уровне:

— Разве ты не хочешь больше преподавать? — кладу ладони ему на плечи.

— Преподавать можно не только в школе, это во-первых. А во-вторых, давай сейчас не будем об этом? Будем решать проблемы по мере их поступления, — обнимает меня за талию, притягивая к себе. — Да и никакая это не проблема. Когда ты рядом, я знаю, что мне все по плечу.

— Аналогично, родной, — снова тихо целуемся, а затем я ухожу в душ.

Возвращаюсь уже в пустую комнату: наверняка тоже принимает душ, благо в доме три ванных комнаты. На самом деле, я не собирался играть в молчанку, но мысли по поводу неизбежности предстоящего разговора с Насхаймом старшим не позволяют мне расслабиться.

Зря я так переживал, по сути. Отец Эвена не стал читать нам никаких нотаций. Любимый спокойно объяснил, что уйдет из школы не потому, что боится сплетен и осуждений, а потому что хочет уберечь от них меня и считает недостойным подвергать опасности репутацию и так не самой благополучной школы и доставлять лишние неприятности ее директору, человеку, которого Эвен бесконечно ценит и уважает, в том числе и за то, что тот принял участие в моей судьбе. Старший Насхайм больше разговаривал с сыном, чем со мной. Меня только спросил, не хочу ли я все-таки остаться в школе Бергена. Но я ответил, что хочу быть только там, где Эвен. На том и порешили.

А к вечеру я выяснил, что Насхаймы снова беседовали, но уже без меня. И разговор был о той троице, что, как бы это абсурдно не звучало, сыграла не малую роль в моем счастье с Эвеном. Да, иногда я думаю: ничего бы у нас не было, если бы не тот адовый день.

Как мне позже объяснили, Мортена исключили из школы, так как он пытался толкнуть синтетические наркотики на территории учебного заведения. Денег его родителей хватило на то, чтобы на него так и не завели уголовного дела, но они вместе с семьей покинули пределы Норвегии. Его дружку Томасу предъявить по делу особо так ничего и не удалось. А вот Ларсу грозит судебное разбирательство, на котором мое присутствие обязательно. Довольно странно, что его родители, в отличии от родителей Мортена, не решились «освободить» своего любимого сыночка от возможного наказания. Результаты психиатрической экспертизы, конечно же, ничего такого не подтвердили. Сразу было понятно, что все это делается, чтобы выиграть время.

Я молча выслушал эту информацию, но насчет моего бывшего…я давно уже принял решение. Пусть все будет по-честному, по-взрослому.

***

— Значит, теперь с преподом трахаешься? И как оно? Он тебя, или ты его?

Ларс выплевывает каждое слово, словно змея брызжет ядом. Только мне он больше не навредит, потому что в сердце моем есть самое надежное противоядие — моя любовь к Эвену.

— Нет, Ларс. Это ты меня обычно трахал. А со своим будущим мужем мы занимаемся любовью. Не трудись даже понять, что это такое. Не получится.

— Какой самоуверенный стал, куда деваться, блять! — чувствую, как Хансен начинает выходить из себя. — С будущим мужем?!.. — новый рев злого хохота раздается напротив. — Так ему отсасывал, что тот на радостях тебя окольцевать решил? Ну, ты хорошенько подумай, Исак: еще лет пятнадцать, и у него не встанет, может, даже если будешь ему час яйца вылизывать!

— Хватит, Ларс! — смеряю его строгим взглядом. — Ты уже довольно дерьма вылил в нашу с Эвеном сторону. Пора взрослеть и принимать действительность. Мне, по крайней мере, когда-то многое пришлось принять. Но знаешь, — делаю глубокий вдох и продолжаю, — я даже «благодарен» тебе с твоими дружками за тот «урок». Быть может, не случись со мной всего того, я не был бы сейчас самым счастливым человеком на свете.

— Ой, блять!.. Как был слюнявой размазней, так ею и остался! Надо было тогда тебя трахнуть все-таки, напоследок!

— Что ж с таким сожалением? — сохраняя спокойствие, интересуюсь я. — Больше так никто и не дал?

— Заткнись! — продолжает рявкать взбешенный моим спокойствием Хансен. Еще минута, и он просто наброситься на меня с кулаками. Но на этот раз я готов дать ему отпор. Я больше не боюсь, не завишу от него.

— Зачем забрал заявление?! Это какой-то хитрый ход?! Твой взрослый трахаль посоветовал?!

— Нет. Это мое решение, — смотрю прямо в его разъяренные глаза и вижу в них ни столько злость, сколько…зависть. Зависть нашему с Эвеном счастью.

— Зассал, что в суде придется подробно рассказывать о том, как мы с тобой весело время в толчке проводили и неоднократно, если ты не забыл, «люби-и-и-мый»? — последнее слово произносит как можно слащавее.

— Ты просто жалок, Ларс, — только качаю головой и ухожу прочь. На улице, рядом со зданием департамента, меня давно ждет любимый.

— Все в порядке?

— Теперь да. Поехали домой, родной, — обнимаю будущего мужа, и мы вместе идем к машине.

***

Декабрь выдался суровым. На улице ветер, пробирающий до костей, но внутри нашей с Эвеном

квартиры всегда тепло.

Эвен устроился штатным переводчиком в агентство, а по вечерам пару раз в неделю преподавал на курсах английского языка для взрослых.

Мое возвращение в школу прошло вполне сносно. Были, конечно, косые взгляды, перешептывания. Но рядом был Юнас и парни, да и сам я давно научился не обращать внимание на все эти мелочи. Без влияния Мортена Томас изменился, причем в лучшую сторону. У него хватило смелости извиниться передо мной. Это ни капли не умаляет его вины, но все же хорошо, что человек учиться признавать свою вину. Пару раз навещал мать, которая устроилась на работу в какую-то социальную контору, не удивлюсь, если фру Насхайм поспособствовала. Как будто и не было этих полутора лет. Мама так и не смогла признать моей ориентации, но я ее не упрекаю. Быть может, когда-то все еще изменится. С учебной программой я справлялся хорошо, даже оставалось свободное время, которое я давно решил потратить с пользой.