Сидим еще какое-то время за столом. Надо чего-то говорить.

— Спасибо вам за все, еще раз, но я и так вам выходные испортил. У вас же…

— Исак! Вот ты снова начинаешь? Это не последние мои выходные, девушка моя — взрослый человек, она все понимает, раз я занят — значит, занят. Сейчас надо решить твою проблему. Так что даже не начинай эти разговоры про уходы домой. По легенде, ты на выходных у Юнаса.

Я лишь вздыхаю, опуская взгляд, потому как не могу избавиться от этого чувства неловкости. Никак не могу.

Уже позже, в гостиной, когда я сидел на кресле сбоку от его письменного стола, а Эвен на диване, он рассказал мне про идею с опекой, своих родителей и то, что, если согласен, то буду учиться там хотя бы до конца триместра. А там — как пожелаю. Опека временная, и мама может забрать меня в любое время.

Вот только чувствую, сделать она это не поспешит: как же, наконец то избавится от приспешника сатаны в своем доме, «проклятого содомита», как иногда она бросала в мой адрес.

Так что, думаю, согласие она даст.

А вот я…что ж, это, конечно выход, и я не сомневаюсь, что родители Насхайма не менее прекрасные люди, чем он…но вот примут ли они меня, со всем моим прошлым, с моей ориентацией: зачем им чужой ребенок с такими проблемами? Впрочем, это же родители Э В Е Н А!

— Ты не переживай, Исак, мои родители — очень понимающие люди, они тебе понравятся, и ты им тоже, вернее сказать, маме моей ты уже нравишься, заочно, — Эвен как будто разгадал мои тревоги.

— Это как? — недоумеваю я.

— Я рассказал ей о тебе, — невозмутимо отвечает Насхайм.

— Рассказали? О чем именно? О парне, которого втроем имели в сортире? Или о том, как он отсасывал недобойфренду своему за деньги? — вот куда, блять, меня снова несет? Зачем, спрашивается, я снова порю этот грязный бред? Ой, я идиот… может, хоть сейчас Эвен меня пошлет. И поделом, мне.

Но Насхайм просто спокойно смотрит, изучая мои бегающие по сторонам от стыда глаза и говорит:

— Нет, Исак. Такого я не говорил. Я лишь рассказал ей, какой ты искренний, добрый, сообразительный; как умеешь поднять настроение, какой ты — хороший друг. А то, что вспыльчивый, слегка, так это не беда, главное твою энергию в нужное русло направить.

Что? Слегка вспыльчивый…искренний? Добрый? У моего учителя нимб еще не засиял над головой, и крылья сложенные до поры до времени не шуршат за спиной?

Вот значит, каким меня Эвен видит?! Меня словно электрической волной поражает. Так какого же хрена я так веду себя? Какого хрена несу этот бред?

В кой-то веки нашелся человек, который верит в меня, так почему же я до сих пор не могу в себя поверить?

Все же, договариваемся, что насчет Бергена еще поговорим завтра, когда они с директором съездят ко мне домой.

Так стыдно, что столько людей уже пекутся обо мне, но, как уже когда-то сказал Эвен, мне надо научиться принимать эту помощь.

Я попробую. Обещаю.

Эвен.

Что ж, завтра, значит завтра. По крайней мере, мальчик не протестует так агрессивно, как это можно было бы предположить.

Между тем, наступает вечер.

Предлагаю ужин, но Исак снова отказывается, поэтому я приношу быстро приготовленные сэндвичи с чаем для мальчика и с кофе для себя. Это он съедает, а я и то рад.

Проблемы проблемами, но у меня три дедлайна по переводам. Надо бы включить ноутбук и поработать.

И только сейчас меня вдруг осеняет:

— Исак, ты воспользовался мазью?

— Да, — я смотрю строго, пристально, ища в глазах какие-то недоговорки, но мальчик лишь по-свойски закатывает глаза. — Честно, немного, но все сделал, и, кстати, полегче стало…

Ну Слава Богу!

— Уже поздно, может, приляжешь? Мне попереводить надо.

— Эм… а можно тут посидеть? Я не буду мешать, честно! — мальчик смотрит не меня с такой надеждой, ну как тут отказать?

— Хорошо, будешь мне помогать, умник, — подмигиваю я довольному моим согласием Исаку.

Начинаю работу. Тексты — технические, поэтому часто открываю специальные онлайн словари.

Между прочим, спросил ради интереса несколько слов Исака, кое-что ребенок даже ответил. Ничего-ничего, голова у него варит — сделаем еще из него человека!

Через час понимаю, что сижу в тишине, нарушаемой только стуком пальцев о клавиатуру.

Поворачиваю голову, а Исак лежит на спинке кресла, подогнув под себя ноги, чуть ли не свернувшись калачиком.

Эх ты, ребенок. Вот куда его теперь? Мне еще надо поработать, а мальчика будить жалко.

Достаю из шкафа клетчатый плед, иду к креслу и накрываю им ребенка. Исак не просыпается, лишь жмется головой к коленям и забавно дергает подбородком.

Недолго стою рядом, улыбаясь.

Маленький мой…как же я сегодня испугался за тебя!

Но время идет, и я возвращаюсь к работе.

Часика через полтора закрываю ноутбук и поднимаю голову.

И что же я вижу? Исак уже не спит, а лишь внимательно смотрит на меня, улыбаясь.

— И давно ты так шпионишь за мной? — с игривой интонацией спрашиваю я.

Мальчик ничего не отвечает; только улыбается и пожимает плечами.

— Так, уже к полночи время — сейчас точно спать. Пойдем, раз проснулся, я тебя провожу.

Идем в спальню, а по дороге Исак шутливо бросает мне:

— Все время как маленького укладывать будете?

— Если надо будет — буду, — отвечаю серьезно, но Исака, по-моему, только забавляет мой ответ.

Мальчик, наконец, ложится. Все-таки, пока на животе ему спать комфортнее.

Привычно поправляю одеяло:

— Доброй ночи, Исак.

— Доброй ночи вам… — я встаю, но мальчик, кажется, не закончил.

Касается несмело моих пальцев и говорит:

— И не переживайте больше за меня так, пожалуйста. Я обещаю, — переходит почти на шепот, но я четко слышу каждое слово, — обещаю, что ничего с собой не сделаю. Это я раньше жил с пустотой…в пустоте.

А теперь, — кажется мне, что пальчики его сильнее сжимают мои, — я знаю, зачем мне жить и ради кого, — отпускает руку, а я еще какое-то время смотрю в его блестящие зеленые глаза и силюсь осмыслить услышанное.

Наклоняюсь и провожу ладонью по лбу мальчика, касаясь основания волос:

— Спи, мой хороший, я верю тебе, — улыбаюсь и выхожу из комнаты и еще долго сижу на диване, прежде чем расстелить его и лечь.

И знаю я, что после этого по-своему сумасшедшего дня я поверил не только Исаку. Я в себя поверил. В свои силы. В то, что я смогу ему помочь.

========== Часть 13. Free to decide ==========

Исак.

Несмотря на воскресенье, просыпаюсь рано. Сквозь разрезы в жалюзи в комнату проникает довольно яркий свет обычно скупого зимнего солнца. Судя по тишине в квартире, понимаю, что Эвен — либо еще спит, либо уже уехал продолжать решать мои проблемы.

По правде сказать, все еще неловко и даже как-то стыдно, что он вот так напрягается из-за меня который день к ряду. Но я пообещал учителю быть сильным и я его не подведу. Во что бы то ни стало, возьму себя в руки.

Решаюсь встать. Что ж, сегодня уже нет такой резкой боли, но мазью бы не помешало воспользоваться еще раз. Иду в душ, взяв с собой спасительный тюбик.

Закончив утренние процедуры, одеваюсь. Вчера выяснил, что одежду мою Эвен убрал, так как она, возможно, пригодится для дела… Так что пока надеваю чужое. Мой заботливый учитель снова достал мне на смену своих домашних вещей. И не скрою, мне немного приятно, что к коже прикасается что-то, что когда-то касалось его крепкого мужского тела.

Встряхиваю кудрями, которые пахнут сейчас так же, как волосы Эвена…шампунь-то один и тот же. Чему-то улыбаюсь про себя и не замечаю, как на пути из ванной почти утыкаюсь носом в знакомую широкую грудь.

— Доброе утро, Исак, — с улыбкой говорит Насхайм, слегка коснувшись своими теплыми ото сна ладонями моих предплечий.

Чему-то смущаюсь, отводя взгляд. И правда, чему смущаться-то? После стольких успокаивающих объятий, теплых слов поддержки и ласковых прикосновений, пусть и всего лишь из жалости, но после всего этого — глупо смущаться ничего не значащих, безотчетных касаний. Вот только для меня, кажется, эти касания теперь кое-что значат. Кое-что большее, чем жест сострадания и жалости.