Название Волантис не случайно созвучно с «волатильный»[22]: городом управляют две партии – Тигры (на современный лад – «ястребы»), партия военных и аристократов, старая кровь Валирии; и Слоны («голуби» или, возможно, многонациональные компании), которые представляют интересы торговли, – торговцы и ростовщики. В Волантисе действует триархарная система правления, при которой три человека правят городом и один из них переизбирается каждый год. В отличие от недолговечных римских триумвиратов триархия кажется более эффективным способом управления государством: наличие трех человек смягчает борьбу и соперничество между двумя членами. Тот факт, что Слоны находились у власти последние триста лет, определил милитаристские устремления Волантиса и стал основой для процветания города. Более того, ежегодные выборы – десять дней возлияний, дебоширства, смешения социальных классов и неразберихи, – кажется, подобно средневековым карнавалам, несут важную функцию подавления социальных волнений, направляя эмоции низших классов в приемлемое русло. «В Волантисе военный флот загружался провизией, и весь город был пьян. Матросы, солдаты и ремесленники плясали на улицах с дородными купцами и аристократами, во всех тавернах и погребках пили за новых триархов» (ТД, Железный жених, 271). Несмотря на все безумие и стирание классовых различий, присущее подобным народным праздникам, они служили, как это ни странно, укреплению отношений подчинения; то, что этот волантийский карнавал заканчивается выбором триархов, причем из крайне узкого и недемократичного списка кандидатов, только подчеркивает угнетенное положение населения. Подобно поединкам в Вестеросе, которые, по мнению Вариса, помогают отвлечь бедное население Королевской Гавани от их ежедневных забот, буйство и пьянство, сопровождающие выборы, служат отдушиной для тех, кто исключен из политического процесса, тех, кто не может доказать свое происхождение из Старой Валирии.
В этой традиции сокрыта великая мудрость; Волантис – это город, в котором на каждого свободного человека приходится пять «согбенных татуированных рабов, шмыгающих повсюду» (ТД, Тирион VII, 385). Талиса Мейгир, возлюбленная Робба Старка в сериале, была благородной уроженкой Волантиса, созданной для «игры на арфе, танцев и цитирования стихотворений на валирийском». Она покинула город, когда осознала всю пагубность работорговли (2.8). Ее брат утонул в Ройне одним жарким днем, играя с другими детьми. Его спас раб, который умел делать массаж сердца; в тот день Талиса поклялась, что она оставит бессмысленную жизнь знатной девушки («танцы и маскарады») и начнет обучаться, как тот раб, медицине. Когда она достаточно выросла, чтобы покинуть свой дом, она решила, что не будет жить в городе, где процветает рабство, и отправилась в Вестерос, где рабство запрещено законом. Но теперь напряжение среди рабов нарастает. Это беспокойство отчасти вызвано религиозным течением Владыки Света, Р’глора, о котором мы поговорим позже, и слухами, просочившимися из залива Работорговцев, о том, что Дейенерис освобождает там рабов. Красная жрица Бенерро каждый вечер молится в Волантисе за равенство среди людей, и ее слушает множество рабов и бездомных. Тирион и Варис пробираются в поисках борделя через многолюдный торговый мост с крытыми галереями – такой, как Лондонский мост в Средневековье или Риальто в Венеции (5.3). Тирион останавливается, чтобы послушать красную жрицу, женщину с азиатской внешностью, которая обращается к восхищенной толпе рабов, взывая к Дени в качестве их спасителя. «Красный Бог, – громко произносит она, – слышит короля так же, как он слышит раба. Он слышит каменного человека в его печали». «Удачи в борьбе с распространением серой хвори с помощью жрицы», – издевается Тирион, и Варис спешит увести его оттуда.
Вдова из порта, бывшая рабыня, вместе с деньгами приобретшая влияние в городе, понимает, что Волантис может пострадать, если Дейенерис направит свою кампанию по освобождению рабов на этот город. «Скажите ей, что мы ждем. Пусть приходит, да поскорее» (ТД, Тирион VII, 406), – говорит вдова, чье лицо хранит шрамы от татуировок рабыни, которые она свела, обретя свободу.
Восстания рабов время от времени возникали в поздне-республиканском Риме; они были известны как Первое, Второе и Третье восстания рабов. Первые два восстания были быстро подавлены, но Третье восстание рабов 73 года до н. э. под предводительством Спартака началось среди гладиаторов, имевших доступ к оружию. Поначалу бунтовщики имели значительный успех, они совершали набеги на сельскую местность к югу от Рима и под руководством Спартака оказали сопротивление военным силам, отправленным, чтобы подавить их. К концу года 70 000 человек примкнули к армии Спартака; вероятно, некоторые из них хотели переправиться через Альпы, чтобы скрыться от римского закона, в то время как другие предпочитали оставаться в Южной Италии, совершая небольшие набеги. Но в 71 году до н. э. полководец Красс разгромил силы рабов на юге Италии. Спартак, возможно, погиб в сражении, а 6000 пойманных рабов были распяты. Кресты были расставлены вдоль Аппиевой дороги, ведущей в Рим. Казнь на кресте используется для устрашения и предупреждения об участи, ожидающей тех, кто захочет бросить вызов институту рабства, в Астапоре и в великом Миэрине; оба города извлекают из этого пользу, чтобы преподать урок рабскому населению и бросить вызов Дейенерис.
Почему тигры и слоны? С точки зрения вестеросцев, это экзотические существа. Средневековые люди мало знали о тиграх, хотя впервые они упоминаются в 1000 году, причем названы свирепыми. Более релевантным представляется самый знаменитый африканский слон, которого подарил королю Англии Генриху III его шурин, король Франции Людовик IX в 1255 году. Это животное было доставлено воинственному королю эмирами Египта, и вполне возможно, что Людовик был рад передать его своему другу монарху. Генриху слона презентовали во Франции, так что он столкнулся с проблемой транспортировки животного в Англию – или, лучше сказать, с ней столкнулся шериф графства. Транспортировка слона из Виссана, около Кале, через канал и вверх по реке в Лондон стоила 6175,5 фунтов, согласно документам из казначейства. Слон был размещен в зверинце Лондонского Тауэра в специально построенной для него клетке, и туда сходилось много народу, чтобы поглазеть на него. Этот слон попал в хроники Матвея Парижского, который оставил его изображение и описание: десяти лет от роду, десяти футов в высоту, серо-черный, без меха, но с очень твердой и грубой кожей. Своим хоботом он брал еду и пил воду, и у него были, как отметил Матвей, маленькие глаза наверху его головы[23].
Рисунок слона короля Генриха III, выполненный Матвеем Парижским
Слон, содержать которого оказалось довольно дорого, умер в феврале 1257 года; его кости, что интересно, были с разрешения короля приобретены Вестминстерским аббатством. Остается только гадать, хотелось ли аббатам лишь использовать слоновую кость из бивней слона или им для чего-то были нужны также его кости.
В Волантисе слоны используются в качестве тягловых животных, а также на войне: часть их переправляют в залив Работорговцев для нападения на Миэрин, хотя вопрос о том, насколько просто управлять кораблями со слонами во время таких штормов, с какими столкнулся Виктарион Грейджой во время плаваний на восток, остается открытым.
Прежде чем мы покинем Волантис, стоит отметить, что популярная настольная игра Эссоса, кайвасса, была придумана здесь. Кайвасса – игра, устроенная по принципу военных действий, очевидно, представляет собой версию шахмат. Кайвасса, скорее всего, проще шахмат, хотя занимает столько же времени. В ней десять видов фигурок: как и в ранних версиях шахмат, там есть король и слон, но также дракон, два вида кавалерии (легкая и тяжелая), требушет (противовесная катапульта) и катапульта (требушет и магонел), арбалетчик и копейщик (оба могут атаковать на дистанции) и чернь – по-видимому, аналог пешек. Дракон – самая сильная фигура на доске, но его можно уничтожить катапультой или требушетом; драконы могут убивать слонов. И, как в шахматах, цель – «убить» короля. Способности Тириона к кайвассе, которые проявляются, когда он находится в Эссосе, очень полезны: это заставляет Бурого Бена Пламма взять его в отряд и это говорит о его тактических способностях. Арианне Мартелл оставляют кайвассу, когда ее заключают под стражу по приказу ее отца, но она не играет в нее. Когда она наконец говорит со своим отцом, Доран изучает доску кайвассы, и не случайно, что в результате этого разговора наконец раскрывается стратегическое видение Дорана роли Дорна в «игре».
