Им всё удалось! И реакция зала оказалась гораздо более яркой и многогранной, чем он предполагал, — от восторженного восхищения до недоуменного разочарования. Последнее — шестое — место в этом финале ничуть не расстроило, внутренне Сергей был готов к этому, понимая, что ни часть зрителей, ни, тем более, судейский корпус не готов жертвовать бережно хранимыми традициями в угоду зрелищности. Шурочка же была так довольна попаданием в финал, что просто выпала из реальности, светясь от счастья как полуденное солнышко.

Только они успели переодеться после церемонии награждения, к ним подошел Плетнев. Леонид Михайлович был знаковой и очень значимой фигурой для танцевального мира, знакомством с ним можно было только гордиться, поэтому Сергей очень обрадовался такому вниманию. После взаимных приветствий и поздравлений с финалом, он, немного смущаясь, спросил:

— А зачем вы так резко все поменяли в финале? Я видел и четверть-, и полуфинал. Так у меня было ощущение, что в финале танцевала другая пара. Очень ярко и…очень необычно. Если бы оставили первоначальный вариант, могли бы и в призерах быть. На первое место вас никто бы не пустил, скорее всего, вы всё же пока незнакомы местному бомонду. Да и этот финальный стиль кто-то вполне мог посчитать чуть-чуть вульгарным. Но запомнили вас точно и следить теперь будут весьма пристально.

— На это и был расчет.

— Боюсь, я не вполне понял, — искренне удивился Плетнев.

Сергей помолчал несколько секунд, чуть повернул голову и не глядя на собеседника вдруг спросил:

— Леонид Михайлович, у Вас есть мечта?

— Ну-у, как у каждого человека. Но раз Вы именно сейчас это спросили, значит хотите поделиться своей?

— Да. У меня их целых две. Одна не имеет к танцам прямого отношения, а вот вторая… Сейчас танцами занимаются сотни тысяч человек — от детей до сеньоров. Я мечтаю о том, что настанут времена, когда таких людей будут десятки миллионов. Что залы, подобные этому, будут, как минимум, в каждой стране, что не уметь танцевать вальс или румбу будет так же неприлично, как не уметь читать и писать, а крупнейшие турниры будут открывать короли и президенты.

— Но ведь тогда может пропасть некая элитарность, которая привлекала и привлекает существенную часть танцоров.

— Я считаю, что мир начинает меняться все быстрее и быстрее и такого рода понятия тоже как-то изменятся. Если вспомнить, что писалось о конце 19-го, начале 20-го века, то "спортсмЭнов" тоже причисляли к элите. Любых. Сейчас же из элитарных остались только конный спорт, яхтенный, ну и ещё парочку, наверное, можно вспомнить. За сотню лет изменения в мире спорта просто гигантские. И про искусство ведь то же самое можно сказать. Одно появление кино чего стоит. А поскольку наши с вами танцы есть не что иное, как симбиоз спорта и искусства, то и они будут меняться быстрее, чем некоторым хотелось бы.

— То есть Вы считаете, что скоро все будут танцевать примерно так, как вы в финале?

— Кто знает? То, что будут попытки привнести в бальные танцы и больше шоу, и больше спортивности — почти уверен. Говорю "почти", поскольку я хоть и аналитик, но все-таки больше по экономическим вопросам.

Сергей был уверен в этом без всяких "почти", но обнародовать то, чему уже был свидетелем, даже для одного человека, не собирался.

— О! Тогда Вам обязательно надо познакомиться с Алексеем Минделем.

— Если поспособствуете, буду очень признателен. Я слышал и о GalaDance, и о том, что он раскручивает в России систему ProAm. Очень нужное и полезное дело. И дело даже не в коммерческой стороне, хотя она, возможно, и стоит на первом месте. Это — возможность экспансии в такие области, которые пока недоступны никому из мира танцев.

— Вы так говорите, словно у вас уже есть планы, как это осуществить.

— Ну, планами это назвать сложно, но некоторые мысли действительно есть. Хотя я пока не готов их озвучить.

В этот момент Шурочка, которая уже давно проявляла признаки беспокойства и нетерпения, решительно их прервала, заявив:

— Давайте переместимся куда-нибудь, где можно что-нибудь съесть. А то у меня сейчас будет голодный обморок.

На этом разговор сам собой завершился, Плетнев, извинившись, попрощался, сославшись на договоренность с кем-то еще сегодня встретиться. Напоследок они обменялись контактами, договорившись в Москве созвониться и устроить встречу с Алексеем.

Видимо, Леонида Михайловича их разговор довольно сильно зацепил, поскольку уже через пару дней после возвращения в Москву в квартире Ефимовых раздался звонок:

— Сергей, добрый вечер! Плетнев беспокоит. Есть предложение встретиться завтра или послезавтра. Я говорил с Алексеем сразу после возвращения, он тоже очень заинтересован во встрече. Для начала — где-нибудь на нейтральной территории. "На троих", поскольку мне тоже ужасно любопытно поприсутствовать.

— Хорошо. Но я могу только послезавтра. Территория меня устроит любая, лишь бы там кофе был приличный.

— Договорились! Sant Eustacchio или Demel не обещаю, но в Москве тоже кое-где неплохо готовят кофе, — даже по телефону было "видно" хитрющее выражение лица Леонида Михайловича.

— О-о! Да у нас, оказывается, есть одинаково любимые места, — не остался в долгу уже Сергей Михайлович, — Я бы предпочел Рим, тем более, что с хозяином нас познакомила совершенно замечательная женщина. Кстати, русская.

Это было истинной правдой. Им с Санечкой и детьми даже показывали в этом совершенно чудном кафе процесс обжарки кофе по особому семейному рецепту. Ка-а-а-кой там кофе! Один запах мог свалить с ног не хуже былинного богатыря, укладывающего быка ударом кулака. И обалденные взбитые сливки из топленого молока! Ах, как жаль, что такого в Москве точно не найдешь. "То, что это произошло только в "прошлом" 2006-м, мы, как всегда, никому не скажем", — грустно подумал он.

— Э-э, думаю, Вена и Рим у нас ещё впереди, — чуть замешкавшись, видимо, осмысливая услышанное, ответил Плетнев, — Тогда послезавтра с утра списываемся или созваниваемся и определимся с местом и временем.

Встретились они в небольшом кафе в самом центре, недалеко от "Детского Мира". Кофе действительно оказался вполне приличным, народу было на удивление немного, так что разговору ничто не мешало. Сергей, с нескрываемым удовольствием выслушав очередные поздравления с успехом в Блэкпуле, сразу решил взять с места в карьер:

— Алексей, я считаю, что Вы затеяли очень важное и нужное дело. То же самое я уже говорил Леониду Михайловичу.

— Давайте опустим отчества, разница в возрасте у нас вроде бы никакая, — прервал его Плетнев, улыбаясь.

— Договорились. Тем более, что мы все Михайловичи. Прямо МММ какое-то — легко согласился Сергей и все трое рассмеялись.

— Леонид говорил, что у Вас есть какие-то соображения насчет экспансии куда-то, — Миндель, отпив небольшой глоточек кофе, с интересом разглядывал собеседников.

— Сейчас попробую сформулировать.

Выдержав почти театральную паузу, Сергей продолжил:

— Если брать чисто коммерческую сторону вопроса, то, как можно видеть и из истории, и наблюдая современность, наибольшую прибыль приносит массовое производство, которое может обеспечить только крупный бизнес. Поэтому расширение сети Ваших клубов можно и нужно только приветствовать. Они ориентированы на взрослых людей, готовых тратить приличные суммы на собственное хобби. Но в России основная масса танцоров — дети, в отличии от, например, Европы, где уже Сеньоры составляют весьма и весьма существенную часть занимающихся. Тому миллион причин, разбирать и обсуждать их здесь и сейчас нет смысла. В Штатах очень хорошо развита система Pro-Am… Ну не мне вам об этом говорить. Но!

Он снова взял паузу.

— Ни у нас, ни в Европе, ни в Америке нет и не было стройной системы подготовки, четких критериев оценок, более-менее независимого судейского корпуса — всего того, что есть в спорте. Очевидно, что переносить механистически все это в танцы невозможно. Да и не нужно. Не дай Бог, кому-то придет в голову танцы на Олимпиаду начать пропихивать. И опять "Но"! Без внимания и поддержки государства превратить нечто в "крупный бизнес" — невозможно, — Сергей сакцентировал внимание собеседников на том, что выражение "крупный бизнес" было именно в кавычках.