— Она точно там есть, — закончил за него Луи и закатил глаза, вместе с Зейном вытягивая шею в поисках свободного официанта, который мог бы принести им бутылки с чем-нибудь покрепче. Может, даже несколько рюмок водки или двойной, но ни в коем случае не тройной виски. «Чёрт». Сердце Томлинсона сжалось, когда в его голове вдруг прозвучал хриплый, скрипучий голос Гарри.

— Дамы всегда заказывают виски сауэр, — три недели назад сказал он, когда они вдвоём сидели в пивной Лиама. Произносил эти слова он в напыщенной аристократичной манере, после чего, закатив глаза, сморщил нос и захихикал, пускаясь в объяснения: — Так всегда говорила безумная бабушка моего соседа по комнате в университетском общежитии. В каком-то смысле это мой напиток.

«Счастливые времена, — пронеслось в мыслях Луи, а его сердце снова сжалось. — По-настоящему счастливые».

Обратно в реальность его вернул громкий стук — Зейн с размаху опустил на стол свою пинту, стеклянная поверхность которой была испачкана пятнами в форме отпечатков пальцев.

— В смысле, что мы планируем делать? — спросил он, пялясь в низкий потолок и стараясь продумать их дальнейшие действия. — Просто даже если бы мы нашли… В смысле, у него всё ещё есть…

— Да, я знаю. Знаю, — перебил его Томлинсон и, махнув ослабевшей от алкоголя рукой, нахмурился. Это было правдой. Даже если бы им удалось чудесным образом найти хоть одну зацепку в договоре, Гарри всё ещё нужно было выплачивать налоги. Ему нужны были деньги, чтобы удержать ранчо на плаву. Единственным, что могло помочь в такой ситуации, было возвращение Стайлсу хоть каких-то прав на этот участок. Нужно было получить возможность заключить договор о бурении при учёте хотя бы некоторых условий Гарри.

«Боже, я до сих пор не могу в это поверить! — Луи нахмурился, вспоминая недавний разговор в кабинете Энн — она ведь, судя по всему, тоже была уверена, что Гарри продал им только права на разработку полезных ископаемых. А он тогда так усмехался, будто с лёгкостью смог бы разобраться с этим. Сейчас вариант с первым договором показался бы Луи настоящим подарком свыше. Представив перед собой самодовольное лицо Мооса, он сжал кулаки. — Каким же надо быть ублюдком. Какой же он ублюдок, господи».

— Что ж, думаю, единственная наша зацепка — это разрешение… — в конце концов признал Зейн и, безрадостно хмыкнув, пожал плечами, будто эта идея уже заранее была обречена на провал. — В смысле, не знаю, насколько этично это будет с нашей стороны, но, как мне показалось, Гарри довольно… Он очень тесно связан с жителями города. Они очень сильно его любят. Может, ему стоит… — Малик откашлялся. — Он мог бы, не знаю, использовать своё влияние, чтобы помешать НЭГ? Чтобы им отказали в бурении? А потом терроризировал бы Мооса, пока тот не согласился бы изменить условия?

Вздохнув, Луи провёл ладонью по лицу и покачал головой. Гарри был очаровательным, амбициозным и сердечно преданным своему ранчо в Вайоминге. Он вполне мог бы провернуть что-то вроде этого. Вот только он был слишком честным. Возможно, слишком честным даже для того, чтобы просто попытаться. «Особенно после случившегося. Вот же блять. Теперь мы даже сблефовать не сможем. — Луи зажмурился, всё ещё чувствуя слабый укол боли из-за того, что Гарри с ним не посоветовался. — Ты работал на них, — уже, кажется, в сотый раз за день напомнил он себе. — Он думал, что сможет таким образом защитить тебя… Он не знал, что ты можешь чем-то помочь».

— Мне жаль, чувак, — произнёс Зейн, похлопывая его по спине.

Ещё раз тяжело вздохнув, Луи схватил бутылку, которую только что подошедший к ним официант поставил на стол, и снова наполнил свой стакан.

— Уверен, что не хочешь попробовать? — спросил Зейн после паузы, за которую Томлинсон успел осушить больше половины пинты. Пихнув друга в плечо, Малик закинул в рот ещё немного солёных орешков. Его тон стал значительно мягче, когда он заговорил снова: — В последний раз, когда я его видел, он показался мне не слишком дружелюбным к чужакам.

Издав смущённый смешок, Луи сгорбился и закрыл лицо руками.

— Боже, мне правда… — Он покачал головой. — Мне правда всё ещё стыдно из-за этого.

— Да не переживай ты так, — отмахнулся Зейн, в его глазах заплясали искорки, а губы растянулись в понимающей улыбке. — Вы, судя по всему, с ним во всём разобрались?

На этот раз смех Томлинсона был слабым и совсем не весёлым. Его сердце ушло в пятки, и Луи устало протёр глаза, всё так же не убирая от лица рук.

— Но всё это… всё пошло по пизде, Зейн.

— Ну, не так уж всё плохо, раз ты сейчас сидишь здесь и стараешься для него, разве нет? — недоверчиво усмехнулся Малик и снова игриво пихнул друга в бок.

— Ну. Мы поссорились, — объяснил Луи, для удобства опираясь спиной на его плечо и бездумно выводя странный узор на засыпанном оставшейся от орешков шелухой столе. Он знал, что его голос звучал плаксиво, но Зейну было плевать, а сам Томлинсон всё равно ничего не мог с этим поделать.

— Что ж, я догадывался.

Луи недовольно фыркнул.

— Вообще-то, это была серьёзная ссора. И… с тех пор всё стало по-другому… Теперь всё… Всё очень плохо. Он… Он…

Кивнув в знак поддержки, Зейн шире распахнул глаза.

Луи поморщился, вспомнив, из-за чего он тогда так обиделся, и вдруг почувствовал болезненный укол совести. Сейчас он гораздо лучше понимал, насколько шатким и уязвимым было тогда эмоциональное состояние Гарри, и ему было немного стыдно.

— Он тогда намекнул… вернее, даже не намекнул… он практически прямо сказал мне, что я безответственный. Понимаешь, он думал, что я откажусь от поступления в Боулдер и навсегда перееду к нему! Стану его маленьким фермерским мужем!

Зейн казался совсем не впечатлённым, и Томлинсон невольно съёжился, когда прежний страх вновь напомнил ему о себе. Страх того, что Зейн в конечном итоге согласится с Гарри. Что, какой бы сильный комплекс рыцаря в сияющих доспехах он ни видел в Луи, он всё равно тоже считал его человеком, который всегда всё бросает, даже не попробовав. В принципе, в этом действительно была доля правды.

— Что за ёбаная херня, — сказал Зейн вместо этого.

— Что? — переспросил Луи. Облегчение в миг разлилось по его телу вместе с безграничной любовью к лучшему другу, пусть даже где-то глубоко внутри Томлинсон до сих пор слегка волновался.

— В нём говорил страх, — качая головой, продолжил Зейн, будто был полностью уверен в своей правоте. — Когда Гарри сказал это. В нём говорил страх.

— Что… О чём ты говоришь?

— Я о том, что ты не безответственный, Луи, а, скорее, наоборот. — Видимо, Малик заметил искреннее замешательство друга, и поэтому, хохотнув, поставил на стол пиво, чтобы всё объяснить. — В смысле, он где-то в глубине души очень боялся, что потеряет тебя, когда ты уедешь в Колорадо. Он не думал, что ты не станешь поступать на юрфак.

— Но… Я ведь… Я же только что. Я только что поступил безответственно… снова… — слабо возразил Луи. Он ещё до этого на подсознательном уровне понимал, что Гарри наговорил тогда столько всего только потому, что был до смерти напуган. А теперь, полностью осознавая, в окружении скольких проблем Гарри оказался на ранчо в полном одиночестве, Луи понял, что в какой-то степени это было и из-за отчаяния. Но даже если и так, это всё ещё было обидно. Слова Стайлса до сих пор звучали в его голове, и это приносило очень сильную боль. И Луи понимал, что чувствовал себя так только потому, что в глубине души был согласен с Гарри. Он был уверен, что Стайлс был прав, и всё ещё не до конца понимал, что ему пытался сказать Зейн. Луи нахмурился. — Я как раз-таки безответственный. Только что я бросил работу.

Снова рассмеявшись, Зейн вдруг замолчал, словно раздумывая над тем, как объяснить свою точку зрения.

— Я это к тому, что меня действительно удивило то, что для тебя на первом месте была работа в TwistCorp. — Он поднял руку, когда заметил, что Луи хочет возразить. — Нет… нет. Ты не так понял.

— Но это не правда!