— Что? Ох. Эм. Хорошо, да, это всё. Я испорчу свои штаны.

Гарри фыркнул, вытирая пот со лба.

— Как хочешь, — сказал он, вторя сказанным ранее словам Найла. Он снова повернулся к забору и начал тихо напевать себе под нос, продолжая делать свою работу.

Луи переступил с ноги на ногу и потёр лоб. Он был так раздосадован сложившейся ситуацией, что начинал чувствовать себя больным, ощущая поднимавшееся из его живота тепло, будто у него началась изжога. Что он собирался делать целых семь часов? Просто стоять здесь и пялиться на упрямый, до нелепого привлекательный и совершенно безучастный ко всему затылок Гарри Стайлса? Ему было даже некуда сесть!

— Что это за штука? — спросил он, помирая от скуки уже после пяти минут старательного и немелодичного гудения Гарри.

Ковбой резко прекратил пение и обернулся на Томлинсона.

— Натяжитель проволоки? — спросил он, указывая на инструмент перед ним, оба конца которого теперь зажимали колючую проволоку.

— Ну, — немного нагло произнёс Луи, подходя ещё ближе, — это ты мне скажи.

— Да, это называется «натяжитель проволоки», — ответил Стайлс, взяв его в руки. На его лице появился намёк на улыбку, когда он заметил слабую заинтересованность во взгляде Луи. — Он держит проволоку в натянутом состоянии, видишь?

Луи кивнул.

— Во время бури проволока порвалась, но оба её конца всё ещё привязаны к столбам, — объяснил Гарри. Он указал на столбик слева от него. — Так что для начала ты делаешь несколько петель на одном свободном конце, как я сделал там, и потом соединяешь его с новым куском проволоки отсюда.

Луи подвинулся, чтобы взглянуть на то, как Гарри сплетал вместе два куска проволоки: старый и новый, ещё не отрезанный от катушки.

— Затем ты делаешь маленькую петлю на куске проволоки со следующего столба, — продолжал Гарри, указывая на болтавшийся кусок проволоки на столбике справа. Он поднял катушку и повернул её, демонстрируя это Луи. — И отматываешь отсюда кусок чуть-чуть длиннее, чем нужно, чтобы заполнить пустое место, вставляешь оба свободных конца в натяжитель. — Стайлс указал на зажатые по краям инструмента куски проволоки. Он улыбнулся Луи и поднял выше храповое приспособление, приводя его в действие. — И увеличиваешь натяжение, пока я не скажу, что достаточно.

— А потом ты сплетаешь их вместе? — спросил Луи и сощурился, указав на натянутую проволоку. — Чтобы закрепить?

Гарри кивнул и поднял кусачки, чтобы отрезать кусок проволоки от катушки и соединить его с тем, который был прикреплён к столбу.

— Ага, не так уж и сложно. Затем ты убираешь натяжитель и… готово!

Он опустил инструмент на колени и сел на пятки, проворно расстёгивая свою рубашку.

Луи сглотнул.

— Эм… — начал он, не понимая, что происходит, и чувствуя себя абсолютно растерянным из-за открывшегося вида на тонкую белую майку Стайлса. Она оставляла совсем немного простора воображению, особенно учитывая то, как холодный весенний воздух влиял на его тело. — Что… зачем?..

Усмехнувшись, Стайлс постелил рубашку рядом с собой. Он кивнул, предлагая Луи присоединиться к нему.

— Так ты не испортишь свои чудесные модные штаны. Давай, мне здесь ещё два таких куска проволоки чинить. Я дам тебе плоскогубцы.

Луи на секунду замялся, но Гарри вытащил из заднего кармана ещё одну пару перчаток, и, что ж, либо это, либо бесцельное сверление взглядом пустого пространства перед собой весь оставшийся день.

— Что, я не достаточно хорош для натяжителя проволоки или чего-то вроде того? — возмущённо спросил он, опускаясь на колени рядом с Гарри.

Тот рассмеялся, протягивая Томлинсону перчатки.

— Мы придём к этому.

Луи решительно кивнул, словно говоря: «чертовски верно, так и будет», и закусил губу, сдерживая улыбку, когда Стайлс снова рассмеялся и покачал головой.

— Думаю, ты был рождён, чтобы создавать напряжение⁶, — посмеиваясь, сказал он и вручил Луи плоскогубцы, после того, как тот закатал рукава и натянул перчатки.

Луи издал протестующий возглас.

— Я не просил, чтобы меня сюда отправили! — заметил он. (И на какую-то безрассудную долю секунды, когда разгорячённый Гарри придвинулся особенно близко, Томлинсон задумался, какое именно напряжение тот имел в виду).

Гарри ухмыльнулся, снова поднимая катушку.

— Не сомневаюсь.

Спустя три пастбища и бесконечное количество поломанных секций изгороди, Луи действительно начал использовать натяжитель проволоки. С каждым разом у него получалось всё лучше и быстрее, а натягивающаяся его стараниями проволока приносила парню странное удовлетворение. Гарри всё время стоял на коленях рядом с ним. Он как струны дёргал проволоку, проверяя, хорошо ли она натянута, и, когда убеждался в этом, убирал оттуда инструмент.

— Отличная работа, — сказал он, поднявшись, и, стянув перчатки, сделал большой глоток из бутылки с водой.

— Спасибо. — Луи моментально вскочил на ноги и начал отряхиваться.

Стайлс молча протянул ему воду, и Томлинсон снял собственные перчатки, всего на секунду задержав взгляд на своих руках. Перчатки Гарри были смехотворно велики ему, и на каждом пальце оставалось ещё полдюйма свободного места. Когда Луи потянулся за бутылкой, у него вдруг возникло странное желание положить ладонь прямо поверх руки ковбоя, чтобы визуально удостовериться в том, насколько сильно они отличались по размеру. То, что он находился рядом с сильным, трудолюбивым Гарри целый день, заставляло Луи чувствовать себя почти изящным из-за своего низкого роста, что, как ни странно, ему нравилось. Сделав глоток воды, он вдруг осознал, что жестикулировал и объяснялся прикосновениями гораздо чаще, чем сделал бы в любой подобной ситуации с едва знакомым ему человеком. Он так же хотел привлечь внимание Гарри к своему низкому росту.

«Я выпендривался, — понял Луи, и его лицо порозовело, когда он вспомнил, как драматично рассказывал делившему упакованные на обед бутерброды Гарри какой-то дурацкий анекдот про неудавшийся салат из тунца. — Я, блять, всё это время просто флиртовал с ним! А он… он отвечал? Нет…»

Он кашлянул в кулак, пытаясь прогнать смущение.

— Куда дальше? — спросил он.

Гарри улыбнулся, и ямочка на его щеке стала глубже.

— Домой на самом деле, — сказал он, вытирая руки о рубашку. — Пора заканчивать.

Искреннее удивление Луи, должно быть, отразилось на его лице, потому что Гарри издал тихий восхищённый возглас.

— Уже почти шесть, Луи. — Стоя, уперев руки в бока, он кивнул в сторону начинавшего скрываться за горизонтом солнца. — Время пролетает незаметно, когда тебе весело, а?

Луи закатил глаза, хотя и не мог не согласиться, что действительно потерял счёт времени. Казалось, что бутерброд с тунцом был не больше часа назад.

— Полагаю, что так, — прошептал он, вдруг задумываясь, насколько замедлил работу Гарри утром, когда не знал, что именно должен делать. Кто-либо другой просто послал бы Луи к квадроциклу, сказав сидеть там и ждать. На мгновение парень растерялся, вспомнив, каким раздражённым он был этим утром только из-за того, что его отправили в поле. Теперь же он не чувствовал ничего подобного, даже если (несмотря на рыцарски пожертвованную Стайлсом рубашку) его брюки были испорчены, а любимые туфли заляпаны грязью.

— Давай, — сказал Гарри. Он засунул грязную рубашку в сумку вместе с плоскогубцами и бутылкой воды и с лёгкостью закинул её на плечо, наклоняясь за убавившим в объёме мотком проволоки. — Захватишь натяжитель?

Луи подчинился, взяв в руки инструмент, и они вдвоём зашагали по полю в сторону квадроцикла, провожаемые шелестом высокой травы.

Поездка обратно была короткой, но Томлинсон всё равно успел потеряться в своих мыслях. Прижимаясь к сильной спине Гарри Стайлса, он смотрел на летящую из-под колёс квадроцикла землю, изредка провожая взглядом взлетавший слишком высоко камень. Он чувствовал удовлетворение, вызванное тяжёлой работой, которого не испытывал уже долгое время. Во всём его теле чувствовалась усталость, но такая, которая на следующее утро обещала приятную, тянущую боль, и Луи с нетерпением ждал горячего душа, холодного пива, а так же возможности утонуть в какой-нибудь мягкой поверхности на всю оставшуюся ночь.