Быстро сбросив с себя одежду, они забрались на смятую, залитую лунным светом кровать, и Луи вдруг задумался, почему они даже после того, как сезон отёла пошёл на спад, не перебрались в комнату хозяина. Видимо, им обоим ещё только предстояло привыкнуть к тому, что Томлинсон становится постоянной частью «Одинокой Розы», ведь сейчас, судя по всему, они были ещё слишком далеки от этого.
«Нам со стольким ещё нужно разобраться, — подумал Луи, пытаясь прогнать нависшую над ним тревогу и наконец провалиться в сон. Он лежал на животе, на его пояснице покоилась тяжёлая тёплая рука Гарри, но почему-то ему всё ещё казалось, будто между ними было по меньшей мере несколько миль. Им всё ещё стоило научиться строить отношения на доверии. — И мы сделаем это… Мы со всем разберёмся…»
Но даже на следующее утро паника никуда не делась, а лишь нахлынула с новой силой, когда Томлинсон зашагал к своей машине, катя за собой чемодан на колёсиках и щурясь от слабого солнечного света. В его сердце поселился отчаянный липкий страх — страх того, что Гарри не выйдет с ним попрощаться. Сегодня Луи проснулся в пустой холодной кровати и только за чашкой утреннего кофе узнал от миссис Барден, что Стайлс проснулся ни свет ни заря и отправился чинить забор на одном из пастбищ. Вот только когда Томлинсон в очередной раз выругался, ударившись ногой о чемодан, на его плечо вдруг опустилась тёплая ладонь, а затем большие, сильные руки Гарри взяли сумку у него из рук и с лёгкостью закинули её на заднее сиденье.
Так всё и получилось. Гарри не мог поехать вместе с ним в аэропорт, потому что у него была запланирована встреча с Кристиной по поводу недавно заболевшей лошади, а Луи стоял у дверей взятого в прокат автомобиля и изо всех сил старался сдерживать слёзы. Впрочем, он не особо в этом преуспел. Так что ему пришлось пару раз глубоко вздохнуть, прежде чем набраться смелости и наконец заглянуть ковбою в глаза.
— Ох, малыш, — выдохнул Гарри, тяжело хватая ртом воздух, и заключил Луи в крепкие прощальные объятия. Несколько минут они так и стояли, прижимаясь друг к другу и мелко дрожа. Когда же их губы наконец встретились, Гарри целовал его с таким отчаянием и страстью, будто пытался все свои чувства вложить в этот поцелуй. Все свои извинения за прошлую ночь, всю свою любовь. И Луи отвечал с не меньшей силой и энергией, хватался за его плечи, за волосы, пытаясь напоследок запомнить каждый дюйм высокого, мускулистого тела. Он был так же взвинчен, как и в стойле пару дней назад, вот только сейчас всё это перекрывалось острой, горько-сладкой грустью. Всё до сих пор казалось слишком нестабильным, между ними было слишком много нерешённых вопросов и так и не высказанных слов. Над всем этим ещё только предстояло работать. Из-за этого Луи казалось, что его сердце просто расколется на части, если он не ухватится за Гарри и не будет держаться за него всю оставшуюся жизнь.
Когда они оторвались друг от друга, лица обоих были влажными от смешавшихся слёз. Взглянув на часы, Луи обнаружил, что ему уже пора было уезжать, причём в эту самую минуту, и из его горла вырвался последний сухой всхлип, из-за чего он вдруг тихо рассмеялся, а потом снова зарыдал, беспомощно утопая в тёплых объятиях Гарри.
— Я буду очень сильно по тебе скучать, малыш, — прошептал Стайлс ему на ухо, нежно перебирая его отросшие волосы и ласково поглаживая мужчину по спине. — Очень сильно.
Луи лишь согласно кивнул, всё ещё не в силах произнести что-то более осмысленное.
— Я люблю тебя, — всё-таки выдавил он, когда Гарри наконец отстранился.
Хоть слёзы ковбоя уже и начали потихоньку высыхать, он всё равно всхлипнул, закрывая лицо рукой.
— Я тоже тебя люблю.
Дрожащей рукой Луи медленно открыл дверь машины, отсрочивая неизбежное ещё на пару секунд.
— Я напишу тебе сразу, как приземлюсь, ладно? Только и ты пиши мне. Пожалуйста.
Стайлс кивнул.
— Я напишу. Напишу. Обещаю. — Он всё ещё прикрывал слезящиеся глаза ладонью, а его плечи немного тряслись.
— Пока, персик, — прошептал Луи, и всё тело Гарри передёрнуло от вновь нахлынувших эмоций.
— П-пока, — заикаясь, пробормотал ковбой и отошёл от автомобиля на пару шагов. — Я, эм, я просто… Я не могу смотреть на то, как ты уезжаешь. Просто не могу, — добавил он, качая головой. Его щёки и шея были покрыты ярко-красными пятнами, всё лицо было в поту и слезах, губы опухли от поцелуев, а волосы растрепались. Он выглядел до боли потрясающе, и у Луи защемило сердце. Он никогда никого так сильно не любил. Сглотнув, Томлинсон понимающе кивнул.
— Я напишу тебе, — бросил Гарри, отворачиваясь от машины. — Я позвоню. Обещаю. Мы обязательно поговорим. У-удачного полёта.
Снова кивнув, Луи замахал рукой, наблюдая за тем, как Стайлс шагает по покрытой гравием дорожке, а затем исчезает внутри дома. Прежде, чем залезть в машину, Томлинсону самому пришлось сделать пару успокаивающих вдохов, однако и оказавшись за рулём, он не сразу смог заставить себя повернуть ключ зажигания.
По его щекам текли слёзы даже тогда, когда табличка «Одинокая Роза» осталась далеко позади, а в зеркале заднего вида отразились слова на её обратной стороне: «Возвращайтесь скорее».
— Это не конец, — прошептал Луи себе под нос. — Ничего не кончено. Я ещё вернусь.
Вот только когда он выехал на асфальтированную дорогу, страх в его сердце только усилился.
========== Глава 8.0 ==========
Субботним днём Луи, во весь голос ругаясь и воюя с цепляющимся за каждую щель в полу чемоданом, наконец въехал в свою собственную квартиру. Бросив вещи прямо в проходе, он захромал к дивану и с размаху плюхнулся на него, вертя в руке телефон и бормоча себе под нос проклятия. Одно сообщение он отправил Гарри прямо из аэропорта, а другое скинул сразу, как только самолёт приземлился.
Вот только ответ до сих пор так и не пришёл.
«Уже дома», — написал Луи, но, внимательно посмотрев на слова, подумал, стёр их и напечатал заново: «Только что вернулся в свою квартиру». Затем он нажал на кнопку «Отправить» и вздохнул, наблюдая за тем, как с его стороны диалога возникает облако сообщения.
В его гостиной пахло пустотой и одиночеством. Томлинсон начал подумывать о том, чтобы встать и открыть окно, но, всего раз попытавшись напрячь мышцы, он тут же сдался и рухнул обратно на диван, ещё сильнее утопая в мягкой обивке. Ссора, короткое прощание, а затем и все мелкие трудности путешественников полностью утомили его. Он чувствовал себя выжатым лимоном, в котором не осталось ничего, кроме тупой боли. Ему хотелось плакать, но глаза были абсолютно сухими. Луи был эмоционально измотан.
Но он должен был поговорить с Гарри. Ему нужно было услышать по телефону хриплый голос ковбоя, чтобы убедиться, что с ними всё будет в порядке. Осторожно выбрав имя Гарри в контактах, Томлинсон поднёс телефон к уху.
Но в трубке не было гудков. Оттуда раздался только механический голос автоответчика:
— Здравствуйте, вы звоните Гарри Стайлсу на ранчо «Одинокая Роза». Скорее всего, я сейчас занят моими коровами, но вы можете оставить сообщение, и я обязательно вам перезвоню.
Это не было настоящим голосом Гарри. Он звучал ровнее и выше, как будто Стайлс изо всех сил старался говорить сдержанно и авторитетно. Это не было предназначено Луи. Прежде, чем он успел это осознать, в трубке раздался короткий гудок, и рваное дыхание Томлинсона записалось в голосовое сообщение.
Он вздохнул.
— Гарри, — произнёс Луи дрожащим от переживаний голосом. Попытавшись сглотнуть вставший в горле ком, он продолжил: — Позвони мне? Ты сказал, что ты… — Он замолчал и невесело рассмеялся, коря себя за такую глупую, не характерную ему нервозность. — Я никогда не умел оставлять голосовые сообщения, — пробормотал Томлинсон, слыша, как хрипит от недосыпа и дрожит от волнения его голос. — Постоянно выходит что-то несуразное. Всё потому, что я очень плох в разговорах с самим собой, так что, пожалуйста, позвони мне. Конец.
Повесив телефон, Луи почувствовал сильный прилив паники. «Конец, — повторил он про себя и закатил глаза. — Я ему что, книгу читал?»
