— Да, хорошо, я знал… Я знал это, просто…

— Ты знал? Правда, что ли? Потому что я что-то совсем в это не верю! — возмущённо воскликнул Луи и сделал несколько шагов в сторону Гарри, тыча ему в грудь указательным пальцем. Он понимал, что выглядит как сумасшедший, брызгая слюной и бешено вращая глазами, но был так зол, что ничего не мог с этим поделать. — Сейчас всё выглядит так, будто ты свято верил в то, что я не уеду! Действительно, зачем мне возвращаться в Денвер, я же отказался от поступления в Боулдер! Не то чтобы твоё незнание давало тебе право так себя вести!

Гарри снова слегка отпрянул и покачал головой.

— Нет, я…

— А как насчёт всего того дерьма, что ты говорил раньше? О том, что не хочешь ставить меня в неловкое положение, не хочешь… не хочешь портить мои отношения с начальством? Это что было? Просто пустые слова? — Луи был настолько разозлён поведением Гарри, что просто не мог уследить за словами, вылетавшими из его рта. Он ещё не до конца понимал, что происходит, но того, что уже выяснилось, было вполне достаточно. — Ты что, говоришь подобное каждый раз, когда хочешь кого-то трахнуть? Или…

Издав полный негодования возглас, Гарри открыл рот и нахмурился. Благодаря приглушённому свету лампы Луи мог видеть расцветавшие на его щеках ярко-красные пятна, постепенно переходившие на шею. Он тут же пожалел, что вообще сказал это, но вместе с тем почувствовал слабое удовлетворение от осознания того, что Стайлс уже тоже был на взводе.

— Как у тебя хватило совести говорить мне такое? — сквозь зубы прорычал ковбой после небольшой паузы.

— Прости, — нехотя произнёс Луи, всё ещё щуря глаза и тоже краснея от досады.

— Разве это у меня репутация человека, предпочитающего жизнь без обязательств? — заметно разозлившись, спросил Стайлс и приложил руку к груди. — В смысле, все переезды! Вся нерешительность! Всё это было только у тебя, так ведь? Как ты можешь винить меня за то, что я боялся повторения всего этого с юрфаком?

— Господи! — ахнул Луи, и всё его лицо исказилось от ярости, с новой силой хлынувшей по венам. Теперь он был действительно глубоко оскорблён. — Так ты всё это время делал такие предположения… А как, ты думал, всё будет? Я в итоге просто забью на всё, потому что именно это я и привык делать? Возьму и уже под конец лета свяжу с этим местом всю свою жизнь? Запрусь в сраной комнате для гостей, пока ты будешь управлять своим расчудесным ранчо?

Пожав плечами, Гарри нахмурился, заставляя гнев Томлинсона разгораться с новой силой.

— Ты вообще понимаешь, что только что повёл себя как уёбок с моим лучшим другом… со мной, в конце концов. Я-то думал, что ты просто ведёшь себя по-детски из-за того, что не хочешь прощаться со мной или что-то вроде того, а оказалось, что мой отъезд просто не вписывается в твой идеальный план, в котором уже расписана вся наша будущая жизнь! Тебе не понравилось, что ты не можешь мной управлять! — Луи уже перешёл на крик, зло сверкая широко распахнутыми глазами.

— Нет! Это не… Я просто не был уверен…

— Но именно так я всё это вижу! — ещё громче закричал Луи. Не так он представлял их последнюю ночь вместе, совсем не так. Он ждал тихих признаний в любви и медленного, интимного секса. То, что происходило сейчас, пробуждало в нём желание разрыдаться, а потом что-нибудь разбить. Его нервы были настолько расшатаны, что в голове вдруг появилась мимолётная мысль об убийстве в состоянии аффекта. — И в довершение всего этого ты даже не сказал мне, что на самом деле происходит с ранчо!

— Что? Луи, это просто несправедливо! — запротестовал Гарри, делая несколько шагов вперёд. — Я не мог рассказать тебе… — Он взял передышку, видимо, пытаясь подобрать правильные слова. — Я же рассказал тебе про хижину, не так ли? Но как я могу рассказывать тебе всё, если ты до сих пор работаешь на мою мать? Я всё ещё стараюсь… Я стараюсь защитить тебя, Луи. И себя защитить тоже…

— Но мне не нужна твоя защита! — выплюнул Томлинсон. — Я думал, ты хочешь быть на равных. Хочешь супруга. Настоящих отношений, помнишь? Сейчас же всё выглядит так, будто ты планировал в одиночестве принимать решения за нас обоих!

— Я не поэтому… Я пытаюсь с этим справляться… — Гарри всего трясло, а сам он выглядел растерянным и уставшим, сверля взглядом Луи. Его голос звучал так хрипло, будто в горле ковбоя застрял ком слёз, злобы и разочарования, не давая ему нормально говорить. — В баре я перешёл черту. Я понимаю это. И мне правда жаль. Но просто!.. Во-первых, я перенервничал из-за приезда Зейна. В смысле, я ничего не мог поделать. Я боялся, что это отрицательно повлияет на ранчо. А потом вы… вы говорили о том, как сложно вам было найти что-то постоянное, и ты тоже говорил… Не знаю, о том, о чём я не имел ни малейшего понятия. И я просто испугался… Я почувствовал себя застигнутым врасплох. И я просто подумал… насколько хорошо я тебя вообще знаю? Если ты всё ещё хочешь поступить на юрфак, как я могу быть уверен, что ты потом вернёшься?

— По-твоему, я сейчас должен чувствовать себя лучше? — прошептал Луи ощущая, как всё его тело тяжёлым плащом окутывает обида. В любой другой ситуации он непременно успокоил бы Гарри и постарался убедить его, что, несмотря ни на что, через год они снова будут вместе. Вся эта ночь больше походила на замедленную катастрофу, и Томлинсон чувствовал себя таким вымотанным и уязвимым, что ему просто не хотелось ничего с этим делать. Не тогда, когда он всё ещё чувствовал себя преданным, не тогда, когда его так глубоко и жестоко ранили. Наконец он не выдержал, и слёзы покатились из его глаз, оставляя мокрые полосы на покрасневших щеках. Луи не мог поверить, что Гарри на самом деле думал о нём так. — Мне жаль, что ты был напуган, — пробормотал он. — Это нормально. Я был… я… и сейчас тоже немного боюсь будущего. Сейчас даже больше. — С его губ сорвался невесёлый смешок. — Но неужели я хоть раз, хоть раз дал тебе повод не доверять мне? Я рассказал тебе о своём прошлом только потому, что доверял тебе! Потому что я хотел, чтобы ты знал, что тогда всё было по-другому! Я вообще ничего не утаивал от тебя. Не после того… не после того, как родились Салли и Пол… — Его голос сорвался под тем шквалом эмоций, который на него обрушился, и Луи почувствовал жгучую боль где-то в районе сердца, когда осознал, как близки они были той ночью, и как далеки стали друг от друга сейчас.

— Луи, — выдавил Гарри, делая неудачную попытку к нему прикоснуться.

Луи быстро покачал головой.

— Нет. Если кто-то здесь и поступал подло и безосновательно, то только ты, — сказал он, вытирая глаза.

— Луи, прости. Я не…

— Не думаю, эм… Не думаю, что могу и дальше это обсуждать, — вздохнул он, охваченный отчаянием и глубокой грустью, которые теперь почти полностью заглушили гнев. Луи наконец смог внимательно осмотреть Гарри. Стайлс выглядел таким несчастным из-за того, что причинил ему боль, что казался от этого практически трагично прекрасным, заставляя сердце Луи сжиматься от тоски.

«Как же мы умудрились всё так запутать? Как? Я ведь так сильно тебя люблю. Безумно сильно. И я думал, ты…»

Выругавшись, он сделал глубокий, дрожащий вдох, давшийся ему с трудом из-за всё ещё стоявших в горле солёных слёз. Томлинсон понимал, что им стоило поговорить подольше, успокоить друг друга и попытаться всё исправить, но он чувствовал себя таким выжатым, что даже короткий серьёзный разговор казался ему просто непосильной задачей. Будто это было просто физически невозможно, учитывая подвешенное состояние их обоих. К тому же он не был уверен, что был способен прямо сейчас простить Гарри.

— Мы должны… — Луи прочистил горло, рукавом вытирая лицо. — Мы должны идти спать. Я очень… Я очень рано завтра уеду.

— Луи, — снова прошептал Стайлс, его голос дрогнул, а глаза вдруг наполнились слезами.

Томлинсон зажмурился, чтобы снова не расплакаться, и, протянув руку, ухватился за дрожавшую ладонь Гарри.

— Пошли, — произнёс он, потянув ковбоя через тёмный коридор в комнату для гостей.