С губ Зейна сорвался короткий смешок, а взгляд его карих глаз нервно забегал между Луи и Гарри. Однако каким-то образом он не придал словам ковбоя особого значения и лишь пожал плечами.

— Ну, не то чтобы я сильно всем этим увлекался, но врать не буду — мне никогда не надоест живое исполнение песни «Satellite»…

— Да, интересненько, — произнёс Гарри и наклонился вперёд, всем своим видом источая яд и буквально обрывая Зейна на полуслове. — А с этим нет никаких проблем с точки зрения морали? Ну там нормально ли для юристов курить в Колорадо? И нет ли ничего страшного в том, что они ходят по барам? — Малик хотел было ответить, но ковбой не дал ему и слова вставить, лишь пренебрежительно махнув рукой. — Хотя, видимо, для вас не так уж и важны моральные принципы, а? Нашёл лазейку в законе, убедился, что ничего не нарушаешь, и всё в порядке, не так ли? Этим вы обычно занимаетесь?

Луи застыл, всё ещё пялясь на Стайлса с открытым ртом. Он готов был провалиться под землю от стыда, но вместе с тем весь пылал от ярости. В основном из-за того, что Гарри только что позволил себе оскорблять Зейна и юристов в целом, притворяясь, что в его представлении курить травку было безнравственно.

— Да что, блять, с тобой не так? — спросил он прежде, чем Малик успел хоть как-то отреагировать. Луи пытался зацепиться хоть за что-то в выражении лица Гарри и выяснить, что с ним вообще происходит. Как это мог быть тот же самый очаровательный мужчина, который всего пару часов назад так нежно и трепетно целовал Луи в душе? Который был таким вежливым, когда Томлинсон только-только приехал в город. — Откуда в тебе всё это?

Вздохнув, Гарри пожал плечами и снова опустил взгляд на стол, выглядя крайне измученным.

Руки Луи дрожали, а сердце было готово выпрыгнуть из груди, когда он повернулся к Зейну.

— Мне так жаль. Мне правда…

— Да ладно, — отмахнулся Зейн и потянулся за своим пальто, висевшем на крючке за столиком. — Всё в порядке, — продолжил он, хотя это безусловно было не так. — Лучше заранее привыкать к такому, если хочешь работать юристом в большой корпорации. — Усмехнувшись, он поднялся на ноги. — Лучше я просто… — он пальцем указал на дверь, явно собираясь как можно быстрее отсюда уйти.

— Рад был повидаться, — виновато произнёс Луи, подскакивая на ноги и заключая друга в крепкие объятия.

— Ага, дружище, — пробормотал Зейн, поглаживая его по спине. — Скоро увидимся?

Томлинсон кивнул. Попытка Зейна помахать Гарри рукой была полностью проигнорирована, так что он лишь снова недоверчиво рассмеялся и, в последний раз попрощавшись с Луи, направился в сторону выхода.

Какое-то время Луи просто стоял в стороне и, глубоко дыша, пытался прийти в себя, чтобы не сойти с ума от охватывавшей его ярости. Он не был уверен, что хоть раз в жизни был так зол, как сейчас. Его будто хватил удар.

— Пошли, — наконец выдавил он сквозь зубы, после чего зашагал к дверям, даже не оглядываясь на Гарри. Не дожидаясь его, Луи вышел на улицу и тут же почувствовал новый прилив злости, поняв, что он уже не сможет попрощаться с Лиамом. Он уже был у грузовика, когда Стайлс только показался снаружи, и его глаза сузились ещё сильнее, когда он заметил, с какой наигранной пренебрежительностью ковбой крутит на пальце связку ключей.

— Залазь в грёбаную машину, Гарри! — зарычал Луи, со злостью дёргая ручку дверцы, пока Стайлс возился с ключами.

Продолжая двигаться со скоростью улитки, Гарри начал медленно открывать дверь со стороны водителя, пробуждая в Томлинсоне желание разбить лобовое стекло.

— Да что, блять, с тобой не так? — повторил он то же самое, что совсем недавно сказал в баре, пытаясь заглянуть ковбою в лицо.

Гарри лишь снова пожал плечами. Его волнение выдавала лишь лёгкая дрожь в руках, пока он пытался вставить ключ в замочную скважину.

— Ты, блять, шутишь, что ли? — прошипел Томлинсон, после чего снова глубоко вздохнул и отвернулся, сверля взглядом лобовое стекло. Дышать было тяжело из-за сильной рези в груди и кома в горле, подступавшего каждый раз, когда Луи снова прокручивал поведение Гарри в баре. Луи чувствовал себя опозоренным. — Хорошо, — пробормотал он, пытаясь не дать воли слезам. — Хорошо. Но я надеюсь, ты понимаешь, что мы во что бы то, блять, ни стало поговорим об этом, когда вернёмся на ранчо.

Пока они ехали домой, Луи казалось, что он буквально вертится на каком-то ёбаном колесе обозрения, состоящем из гнева и желания разрушать. Гарри был просто непростительно груб, и из-за мыслей об этом Томлинсон поднимался на самую вершину аттракциона, где его охватывала ярость, бурля в крови и заливая щёки яркой краской. После чего он вспоминал, как мало внимания и банального уважения уделил Стайлс его чувствам, и в животе Луи тут же что-то скручивалось, когда он с высоты гнева падал обратно в глубокое разочарование. Следя за проносящимися мимо окна чернильными силуэтами домиков, он чувствовал себя преданным, брошенным. Он очень старался найти объяснение такому странному поведению Гарри, но у него попросту не получалось.

Как только они припарковались на подъездной дорожке, Луи выскочил из грузовика и, хлопнув дверью, в одиночестве зашагал к входной двери. Ему было просто необходимо подышать свежим воздухом и привести свои нервы в порядок, прежде чем он сможет снова увидеть Гарри и поговорить с ним. Вот только его так трясло, что он с трудом смог добраться до крыльца. О долгой прогулке не могло быть и речи.

— Не трогай меня, — прорычал он, когда пальцы Гарри сомкнулись на его локте, посылая по всему телу новую волну ярости. — Блять, не трогай меня, Гарри.

Спотыкаясь и чуть не падая со ступенек, он наконец добрался до входной двери и распахнул её, с трудом справляясь с желанием наброситься на Стайлса прямо здесь. Но даже если он и пытался сдерживаться, все его усилия сошли на нет, когда Гарри наклонился, чтобы включить настольную лампу, выглядя таким же наигранно спокойным, как и на выходе из бара. Будто решительно ничего не случилось.

— Что, даже не хочешь объясниться? — с недоумением поинтересовался Луи, скрестив на груди руки. Глубоко вздохнув и закусив губу, Гарри отошёл на пару шагов назад и медленно поднял голову. Его челюсть всё ещё была напряжена, а выражение лица невозможно было прочесть из-за того, что глаза ковбоя до сих пор были в тени. Томлинсон приподнял бровь, призывая его говорить, но так и не получив никакого ответа, продолжил, отчеканивая каждое слово, чтобы не выдать дрожь в голосе: — Потому что всё, о чём я могу думать, — это какого чёрта? Ты расстроился из-за того, что мы были не одни, и поэтому решил выпустить пар на Зейне?

Медленно моргая, Гарри сглотнул и переступил с ноги на ногу.

— В смысле, неужели ты забыл… — его голос сорвался из-за сильной боли в груди, и конец фразы Луи пришлось прошептать: — Неужели ты забыл о том, что это… что это мой лучший друг?

Гарри издал задушенный всхлип, а его плечи поникли, прежде чем он наконец заговорил:

— Нет. Нет, просто он… он говорил… Он говорил об этом так, будто был абсолютно уверен, что ты останешься в Денвере. — Его голос был таким тихим и робким, что Луи не мог с точностью сказать, всё ли он правильно услышал.

— Что? — слишком резко переспросил он.

— Как будто ничего не изменилось…

Томлинсон прищурился и слегка наклонился вперёд, показывая, что он нуждается в дополнительных разъяснениях.

— Он говорил так, как будто был полностью уверен в том, что весь следующий год ты проведёшь в Колорадо! — раздражённо прокричал Гарри, вскидывая руки в воздух.

— Что? О чём ты говоришь? — ничего не понимая, спросил Луи, стараясь вникнуть в смысл слов ковбоя.

«Конечно, я ведь буду в Колорадо».

— Вы оба так себя вели! — заявил Стайлс и снова взмахнул руками. Его тон стал спокойнее, хотя говорил он всё так же громко. — Просто вы говорили о Денвере и строили планы. Я не думал… Я просто не понимал, почему вы…

— Почему мы что? Разумеется, я буду в Колорадо! Я поступаю в институт! — перебил его Луи, пытаясь унять бешеное биение своего сердца.