«С ним всё в порядке. Он уже взрослый мальчик», — повторял Луи про себя, тихо смеясь над собственными мыслями. Хоть Стайлс и был взрослым, с ним точно было не всё в порядке. И Луи снова чувствовал эту раздирающую боль в груди, без интереса разглядывая оставшиеся на танцполе пары, лениво покачивавшиеся под медленную музыку. Диджей уже не включал слишком энергичных мелодий — гости устали, да и конец вечера был не за горами.

Томлинсон ещё раз лениво покрутил головой, но вдруг замер, когда его взгляд скользнул по столам, расположенным в самом центре зала. За ними стоял Гарри, который смотрел на Луи в ответ с такой искренней нежностью на лице, что Томлинсон видел её даже на расстоянии целых двадцати ярдов. Буквально чувствовал её. Это ощущалось так, словно кто-то ударил его в живот, тем самым вышибая весь воздух из лёгких.

«Гарри».

Склонив голову немного набок, ковбой утешающе улыбнулся Томлинсону и направился в его сторону, двигаясь с такой же потрясающей грацией, как и в тот знаменательный вечер в Пивной Лиама. К тому времени, как он наконец очутился у стола, сердце Луи уже колотилось где-то в горле, грудь ходила ходуном, а дыхание вырывалось изо рта рваными короткими вздохами.

Какое-то время они лишь молча смотрели друг на друга, и Луи даже видел в сияющих глазах Стайлса все те боль и разочарование, которые тот чувствовал на протяжении всего вечера. Но кроме того, в них отражалась и слабая уверенность, такая слабая, что, казалось, она в любой момент могла рассыпаться и исчезнуть.

— Г-Гарри, — запнулся он, и нервный, слабый смешок вдруг вырвался из его лёгких.

— Потанцуй со мной, — зазвучал низкий, мягкий голос Гарри даже прежде, чем Луи успел до конца произнести его имя.

Только что восстановившееся дыхание Томлинсона снова сбилось, а в его груди затеплилась неуверенная надежда, разбавленная осторожной, но невероятно сильной радостью. Голова вдруг закружилась, а руки, которые всё ещё сжимали пиво, задрожали.

— Но ведь… если…

— Это не имеет значения. Совсем никакого. И… Мне плевать. Мне просто нужно… — Из-за волнения голос Гарри оборвался, а сам он смущённо улыбнулся, и ямочка на его щеке стала чуточку глубже. Стайлс наклонился вперёд и взял в руки свободную ладонь Луи, уверенно глядя ему прямо в глаза. — Пожалуйста, я так хочу потанцевать с тобой, — прошептал он.

В это же мгновение, как Гарри переплёл их пальцы, все страхи Луи, накопленные им за этот ужасно долгий вечер, отошли на второй план и потонули в шуме стучавшей в ушах крови. И у Томлинсона уже не было сил притворяться, что в мире было хоть что-то, чего он хотел больше, чем оказаться в крепких, тёплых объятиях. Несмотря ни на что, Гарри всё ещё хотел его, и ему было плевать на то, что кто-то мог увидеть. Что ж, тогда Луи тоже было плевать.

Молча кивнув, он отставил подальше своё пиво и просто позволил Стайлсу вывести себя на танцпол под приглушённые аккорды новой песни — тихие переливы пианино и мягкие удары небольшого барабана. Взгляд, которым Гарри одарил Луи, как только они оказались лицом друг к другу, заставил последнего покраснеть, и тут же по всему его телу от самого сердца до мозга костей разлилась приятная тягучая сладость.

— Луи, — жалобно протянул Гарри, и с его губ слетел тихий, незлой смешок. И вот наконец он заключил Томлинсона в свои объятия, за талию прижимая его к своей крепкой, тёплой груди.

Луи не смог бы остановиться, даже если бы постарался. Как только расстояние между их телами совсем исчезло, он издал тихий всхлип, полный долгожданного облегчения. Наконец-то это случилось. Случилось то, чего он ждал с той самой секунды, когда ковбой выпустил его из своих рук на том самом холме. Гарри обнимал его, а Луи обнимал в ответ. Успокаивал его и в то же время волшебным образом успокаивался сам. Эта близость служила им настоящим целительным бальзамом, спасавшим мужчин от всех переживаний, свалившихся на них за последние несколько часов.

Томлинсон впитывал в себя всё: мягкость упругих бёдер Гарри, силу рук на своей талии и даже тепло плеча под щекой. Прикосновения ковбоя заставляли ресницы Луи трепетать, его кожу — краснеть, а кровь — кипеть в жилах. Он чувствовал себя так правильно в этих объятиях, что это вызывало лёгкую дрожь в коленях, а где-то в животе зарождалась необъяснимая радость от осознания того, что для них обоих этот танец сейчас был важнее всего на свете. Сейчас все эти сложные обстоятельства, вызванные сложившейся ситуацией, выглядели совершенно несущественными перед лицом того, что они чувствовали друг к другу. Это ошеломляло. С Гарри Луи чувствовал себя в безопасности и безропотно открывал перед ним своё сердце.

Левая рука Стайлса покоилась на пояснице Луи, а правой он сжимал его левую ладонь, зажатую между их телами покачивавшимися в такт ненавязчивой мелодии. Зарывшись лицом в волосы Томлинсона, ковбой подпевал какой-то старой песне, и Луи чувствовал на себе его тёплое, прерывистое дыхание. И всё это казалось ему таким спокойным, прекрасным и интимным, что Луи снова чувствовал себя неприлично счастливым и готовым в любой момент расплакаться.

— Я бы покружил тебя, — прошептал Гарри, задевая губами макушку Томлинсона, — но не хочу тебя отпускать.

Они оба тут же рассмеялись над этой нелепой, но такой правдивой фразой, и слишком тронутый этим Луи вдруг ни с того ни с сего издал смущённый тихий всхлип, а из его глаз всё-таки покатились солёные слёзы. Он тоже не хотел, чтобы его отпускали, не после того, что случилось этой ночью. Ему хотелось оставаться в этом моменте так долго, как только возможно. Хотелось ещё долго чувствовать этот знакомый запах ранчо, так и не скрытый до конца одеколоном Стайлса, и слушать размеренное биение его сердца.

— Не переживай, — хрипло пробормотал Гарри, прижимая его ещё ближе к себе. — Я не отпущу. Я не отпущу…

Но, в конечном счёте, ему всё равно пришлось это сделать. Три песни спустя диджей совсем отключил музыку, а один из личных помощников Энн Твист обратился к Гарри с просьбой срочно к ней подойти.

Ковбой осторожно приподнял подбородок Луи и заглянул ему в глаза, из-за чего Томлинсон гулко сглотнул и все свои силы направил на регулирование дыхания. Гарри был слишком красивым и добрым. Вероятно, Луи был обречён с самого начала, ещё с того самого дня, когда впервые увидел его на лошади посреди дороги.

— Найди Найла, хорошо? — тихо произнёс Стайлс. — Встретимся у входа через пятнадцать минут, а потом поедем в аэропорт.

Луи кивнул.

— Ладно, — пробормотал Гарри, который всё ещё не мог смириться с мыслью, что ему придётся оставить Луи, хоть и ненадолго. Ковбой выглядел по-настоящему счастливым, его зелёные глаза ярко сияли, и, в конце концов решившись, он наклонился и нежно поцеловал Томлинсона в висок. У последнего тут же перехватило дыхание, по спине побежали мурашки, а сам он инстинктивно прильнул к прикосновению.

— Ладно, — эхом отозвался он, чувствуя, словно его сердце увеличилось в размерах и теперь пыталось вырваться из груди, где ему не хватало места.

Гарри же напоследок ещё раз сжал его руку и наконец ушёл.

Комментарий к Глава 5.2

1) Ник издевается над Луи, вспоминая песню… чью-то? Называется она «Home On The Range», но не могу сказать, кто её исполняет (да вам оно и не надо, да?).

2) Скорее всего, речь идёт об острове Дискавери во Флориде, но если у вас есть более логичные объяснения этой фразе, то объясните и мне, пожалуйста? (Я не в курсе, как работает система с американскими судами и могут ли чуваки из Колорадо разбираться с островом, который находится во Флориде, но давайте забьём болт на это дело).

3) Шаффлборд — игра на размеченном столе или корте, в которой игроки толкают шайбы, добиваясь попадания в зону, которая приносит наибольшее количество очков.

**P.S.** В представлении авторов ребята танцуют вот под эту песню: https://youtu.be/tIrJK19dADI, но вы вполне можете представить вместо неё любую другую :)

========== Глава 5.3 ==========