— Не могу поверить, что ты сделал это только потому, что я тебя попросил, — пытаясь отдышаться, прохрипел Луи. — Ты лучший. Что ещё ты готов сделать?

— Заткнись, — фыркнул Пейн, закатив глаза. — Ты обещал мне официальную дружбу. — Он вытерся сухой футболкой, принадлежавшей Луи, и протянул вперёд руку, но Луи вместо того, чтобы её пожать, обнял Лиама.

— Официально друзья! — восторженно прощебетал он. — А теперь давай, пора выдвигаться. Надо бы вернуться на ранчо прежде, чем Найл решит, что меня похитили.

Лиам вышел из замешательства, вызванного этой необъяснимой радостью, только тогда, когда они оба уже снова шагали по тропе в сторону дома. Между ними возобновился непринуждённый разговор, но на этот раз Луи всё своё внимание переключил на Пейна. Те удушающие чувства, которые мучили его прежде, снова вернулись, но были уже гораздо слабее — Лиам оказывал на Томлинсона успокаивающее действие, словно мазь от боли в мышцах.

К тому моменту, как они оказались у машины Лиама, время перевалило за два часа дня, а живот Луи начал недовольно урчать от голода. Так что он, быстро сориентировавшись, предложил Пейну вместе поехать на «Одинокую Розу» и раздобыть там бутерброды и остатки жаркого. Пока Лиам закидывал их вещи в багажник, вокруг всё так же весело пели птицы и монотонно жужжали насекомые, из-за чего на Томлинсона вдруг начала наваливаться сонливость. С трудом забравшись в салон, Луи с удовольствием развалился на потёртом кожаном сидении и закрыл глаза, наслаждаясь теплом солнечных лучей, медленно скользивших по его обнажённой коже. Да и сам салон успел прогреться, пока они ходили к озеру.

Всю обратную дорогу в машине царило молчание — Лиам, видимо, больше не считал необходимым поддерживать светскую беседу, а сам Луи просто чувствовал себя слишком расслабленным и сонным. Вскоре они уже подъезжали к ранчо.

Они припарковались на широкой подъездной дорожке и, выбравшись из автомобиля, направились к дому, всё ещё потные и голые по пояс. Гарри сидел в гостиной с бутылкой пива в руке и, положив ноги на небольшой столик, мрачным взглядом сканировал экран телевизора. От неожиданности Луи приоткрыл рот — как правило, до ужина Стайлс обязательно работал либо в поле, либо в амбаре. Да что там, он никогда не сидел без дела, даже если приходилось весь день торчать дома. Он всегда находил протёкший кран, который можно починить, или скрипучий дверной замок, который неплохо было бы смазать… Томлинсон вдруг осознал, как отвратительно выглядят его мокрые грязные волосы и попытался привести в порядок хотя бы чёлку, но Гарри вдруг ожил и повернулся к ним.

— Хэй, — безэмоционально протянул он.

— Хэй, — эхом отозвался Луи, хотя его голос звучал более мягко. — Почему ты не на улице? Не занимаешься своими ранчо-делами?

Гарри хмыкнул.

— Пытаюсь проснуться. Всю ночь не мог уснуть, вот и… — Он пожал плечами. — Слишком рано сегодня вышел и уже переделал всё, что было можно.

— Оу.

Оглядевшись вокруг, Стайлс на секунду задержался взглядом на голом торсе Луи, после чего переключил своё внимание на Лиама.

— А вы откуда, кстати?

— Экскурсия, — быстро пояснил Лиам.

Луи тут же приобнял его за плечи, прижался поближе, и легонько ущипнул мужчину за сосок.

— Мы теперь официально друзья.

Радостно кивнув, Пейн шлёпнул Томлинсона по руке.

— Ага. Ли и Лу — официальная дружба на всю жизнь.

Гарри тихо хмыкнул и слабо им улыбнулся.

— Здорово. Рад за вас. — Он снова сделал глоток пива и отвернулся к телевизору, где шло какое-то странное шоу с отвратительной музыкой и актёрской игрой, в котором Стайлс явно не был заинтересован.

— Гарри, — позвал Луи, снова почувствовавший себя виноватым. Он взглянул на Лиама и несколько раз моргнул, пытаясь донести до того свою мысль. Наконец, мужчина понял, что от него требовалось.

— Ну, я пойду… поем, — неуверенно пробормотал он и побрёл на кухню.

Томлинсон тем временем опустился на колени перед креслом Стайлса и ткнул того в щеку.

— Хэй.

— Привет. — Гарри улыбнулся. Вот только за этой улыбкой скрывались горечь и яростное упрямство. Будто бы ковбой говорил: «Ага, это и есть моё ранчо, моё старое кресло и моя жизнь — прими это или просто проваливай».

— Просто хочу, чтобы ты знал, — глубоко вздохнув, начал Луи, — что я только что отлично провёл время, гуляя с твоим другом. Который теперь и мой друг. В Вайоминге, штате, где, к моему удивлению, — он положил руку себе на грудь как бы в подтверждение своих слов, — мне безумно нравится, несмотря на все эти офисные заморочки, которые делают меня злым, раздражительным и заставляют меня говорить грубые и капризные вещи, которые я даже не имею в виду. Прости. — Он положил ладонь на предплечье Гарри и слегка сжал. — Мне правда нравится здесь. На самом деле… Мне здесь нравится абсолютно всё.

Выражение лица Гарри смягчилось, хотя он по-прежнему старался не встречаться взглядом с Томлинсоном. Немного подумав, последний завершил свою речь:

— Разве что кроме всех этих жутких животных, которые нападают на мои ноги.

Это наконец заставило броню Стайлса дать трещину, и на щеке ковбоя появилась неглубокая ямочка, указывающая на то, что на этот раз он улыбался искренне.

— Бонни не может устоять, когда дело касается ног, — усмехнувшись, произнёс он.

Луи фыркнул.

— Это уж точно.

Он поднялся на ноги и, потянувшись, отвернулся от кресла, прекрасно зная, что Гарри снова наблюдает за ним, изучая его крепкую спину и округлую задницу. Что ж, Луи не чувствовал себя виноватым.

— Ладно, в любом случае, — протянул он, — я очень уж грязный. Пойду приму душ.

Со стороны кресла донёсся очень странный гортанный звук.

— Хорошо. — Луи с удовольствием отметил, что щеки Стайлса залились румянцем. — Ты, э-э… сделай это. — Он нервно провёл ладонями по своим бёдрам, обтянутым тёмной тканью джинсов, и снова повернулся к телевизору.

Из комнаты Томлинсон вышел с приятной лёгкостью на сердце. В душе он весело напевал песни Тины Тёрнер, водя мочалкой по своей груди и оставляя там мыльные разводы. Когда же Луи вернулся в гостиную, на ходу вытирая свои влажные волосы, телевизор всё ещё был включен, но Гарри нигде не было видно.

Но, заметив это, Луи лишь пожал плечами и направился на кухню к Лиаму. Кинув тому одно из чистых полотенец, которые миссис Барден всегда оставляла в комнате для гостей, он всё-таки, спустя минуту долгих уговоров, добился согласия Пейна остаться на ужин. Томлинсон дождался момента, когда мужчина, позвонив жене, ушёл в душ, и тут же выхватил из холодильника миску холодного тушёного мяса, после чего уселся в кресло Гарри и принялся искать по телевизору что-нибудь стоящее. Для человека, который так редко что-то смотрел, Стайлс имел слишком много кабельных каналов.

Как раз когда его выборы между футбольным матчем и «Крепким орешком» завершились в пользу последнего, в гостиной снова появился Лиам.

— Новое правило, — заявил Луи, как только мужчина опустился на диван. — До конца дня мы оба должны говорить с акцентом Гахнса Грубера³. Хо-хо-хо.

Пейн закатил глаза.

— Я не стану этого делать, чувак.

Окинув его пронзительным взглядом, Томлинсон пригрозил:

— Считахъю до трёх.

— Луи…

— Четырёх не будет.

Лиам вздохнул.

— Лахдно, лахдно, сукин ты сын.

— Ты немец или из Бостона? — тут же спросил Луи, злорадно посмеиваясь про себя, и Лиам швырнул в него подушку.

Затем они погрузились в просмотр фильма, и Луи снова принялся игнорировать предстоящее столкновение с реальностью, только смутно осознавая, что уже не сможет отвлечь себя работой. Он уже не мог воспринимать Гарри, как одного человека. Теперь это были два Гарри, один из которых пел серенады беременным нетелям и, надев короткий халат, танцевал в гостиной по воскресеньям, а другой владел ранчо и должен был рано или поздно подписать чёртовы бумаги и продать землю. Но сейчас Луи совсем не хотел об этом думать. Он вдруг понял, что не разговаривал с Гарри о договоре уже неделю, а их чисто деловые отношения начали потихоньку перерастать в дружеские. Ладно, вечером он постучится в кабинет ковбоя, встанет перед ним и спросит, настроен ли тот на «деловое сотрудничество».