— Дерьмо, — пробормотал он, понимая, что придётся использовать телефон в кабинете Гарри.
Луи выглянул за дверь и осмотрел коридор — там было пусто, хотя до слуха доносился разговор, заглушаемый звоном ножей, вилок и китайского фарфора миссис Барден, а хохот Найла смешивался с болтовнёй Хэнка.
Живот Томлинсона недовольно заворчал. Тушёное мясо. Оно пахло просто потрясающе. Совсем недавно Мэгги, только вернувшаяся из школы, стучалась к нему всё ещё испачканными в мелу руками.
— На ужин будет тушёное мясо, — улыбаясь, сообщила она. — И персиковый пирог на десерт. Придёшь? — Но Луи был вынужден отказаться. Слишком много работы.
Пиздецки много работы; он катастрофически отставал. Гарри постоянно отвлекал его. Он заставлял его слишком много думать о будущем, и не о том удобном и привычном варианте, где он заканчивал юрфак и шёл работать юристом. Томлинсону было настолько легко представить, что это место и есть его дом, будто всех осложнений, вызванных ситуацией с договором и зачислением Луи в Боулдер, (а также того факта, что они с Гарри даже не были вместе) вообще не существовало, или же их все можно было попросту не принимать во внимание. «Родной дом». Луи почувствовал неприятный укол где-то в районе сердца, после чего вздохнул и покачал головой.
Во всём этом так же было замешано и сексуальное напряжение. Луи не дрочил уже две недели, страдая от неуместных мыслей о голом торсе Гарри и его незаконно длинных ногах. Это было похоже на длинную медленную прелюдию, которая совершенно ни к чему не вела, вообще ни к чему. Случайные проблески воспоминаний о Гарри, выходящем из душа в одном полотенце, постоянный утренний стояк и боль в яйцах на протяжении всего дня… Луи начал надевать на ночь спортивные штаны, чтобы случайно не испачкать простыни миссис Барден. Худшей частью всего этого было знание того, что Томлинсон мог бы переспать с Гарри, если бы захотел. Он везде таскался за Стайлсом, но даже не пытался что-то сделать с договором, и теперь буквально чувствовал, как Энн дышит ему в затылок.
Проскользнув через пустой коридор, Луи оказался в тёмном кабинете Гарри, хотя и был не до конца уверен, не нарушал ли он какие-либо границы.
«Зейн сказал мне всё разузнать, — рассуждал он. — Это для работы».
Томлинсон снова уловил лёгкий аромат трубочного табака, задаваясь вопросом, не нюхал ли он привидение дедушки Стайлса. «Всё это ранчо уже проникло мне под кожу, — подумал Луи. — Чувствую себя моральным уродом. Пора прекращать мечтать. Действительно пора!» Луи просто нужно было вернуться в Денвер, вернуться к Зейну и всему тому, с чем он собирался связать свою жизнь. Подальше от этого ужасного сексуального и романтического разочарования, которым и был Гарри Стайлс. Он попросит Зейна отправить сюда Ника, чтобы тот занял его место. Луи сделает всё что угодно ради этого.
«Я не хочу научиться бросать лассо. Во всяком случае этого хочу не я. — Он буквально чувствовал, как его сердце тонет во всей этой лжи, которую он говорит сам себе. По крайней мере пока он мог создать видимость того, что это и есть его настоящие эмоции. Это создавало иллюзию безопасности. — Мне не нужны перчатки, я не хочу быть «настоящим ковбоем». Я просто хочу ёбаное мокаччино и нормальную одежду, которая не была бы такой дешёвкой».
Луи решил оставить свет выключенным, так как всё-таки чувствовал себя немного виноватым из-за того, что пользовался кабинетом Гарри без его разрешения, и не хотел привлекать лишнего внимания. Он поднял трубку и, услышав гудок, набрал номер Зейна.
— Ответь, блять, — пробормотал Томлинсон. У него было три дела, срок которых уже истёк, и ему необходимо было о них поговорить. Здесь даже интернета почти не было; ему было нужно вернуться в офис.
— Малик, — сказал Зейн, и его голос отозвался в трубке странным эхом.
— Да, это я, — быстро ответил Луи. — Прежде чем ты скажешь что-нибудь о последнем деле Хопкинс-Харрингтон…
— Я передал его Нику, — перебил его Зейн. — Сегодня он закончил, так что можешь больше не волноваться.
Луи подавил недовольный вздох, поджал губы и переступил с одной ноги на другую.
— Он закончил.
— Да, он закончил. — Малик включил свой «Я твой босс» тон, который он использовал исключительно в тех случаях, когда был доволен проделанной Луи работой. И Томлинсон, как ни странно, был рад его слышать. Он знал, что, вероятно, должен был сильнее скучать по дому в Денвере, но по-настоящему он скучал только по Зейну.
— Это моё дело. Я как раз собирался сказать, что закончу сегодня вечером…
— Дело Хопкинс-Харрингтон было твоим, это верно. До тех пор, пока не прошло три дня с крайнего срока, а я от тебя так ничего и не услышал. Тогда это и стало делом Ника. Оно его до сих пор.
— Зейн, — простонал Луи, — пожалуйста, можешь на один день стать моим рыцарем в сияющих доспехах и купить мне билет на самолёт.
Он сделал паузу, но Малик продолжал молчать. Томлинсон представил, как его друг сидит в очках в своём кабинете и, вскинув брови и прижав телефон к уху, читает электронную почту, считая, что Луи вполне может рассказать о своих проблемах и без ненужных вопросов со стороны.
— Не то чтобы мне нравилось пропускать работу и опаздывать со сроками, — пояснил Луи. — Но у меня больше нет тех возможностей… блять, мне просто нужно вернуться в офис. Пожалуйста. Пусть Энн отправит сюда кого-нибудь ещё.
— Луи, — произнёс Зейн, — В том, что я передал часть твоей работы Нику, нет ничего страшного. Энн хочет, чтобы ты был в Вайоминге. Ты знаешь, какое значение это дело имеет для TwistCorp. Тебе платят сверхурочные за каждый проведённый там час, так что я не совсем понимаю, почему ты так рвёшься…
— Гарри Стайлс сексуальный, ладно? — выплюнул Луи. — Сын Энн. Владелец ранчо. Он сексуальный, он флиртует со мной, и ещё немного, и я просто сорвусь и пересплю с ним.
Он закатил глаза, когда услышал хриплый смех Зейна на другом конце трубки. «Ну конечно. Конечно, этот придурок абсолютно бесполезен».
— Это просто какой-то кошмар, Зи, — попытался донести до друга Томлинсон. — Вайоминг — это сущий кошмар. — Зейн продолжал смеяться, только ещё сильнее распаляя Луи. Он наигранно вздохнул, нервно постукивая по рабочему столу Гарри, и закатил глаза, непроизвольно повышая голос и с трудом сдерживая собственный истеричный смешок. Если Луи что-то и любил делать, так это преувеличивать собственное отчаяние, поэтому он решил с помощью этого как следует надавить на Малика. — Прежде всего, здесь повсюду коровье дерьмо. И я не могу нормально сделать свою работу или хотя бы выпить приличный кофе. Или съесть суши. Здесь все носят фланелевые рубашки. Мне приходится носить уродливые джинсы. Ненавижу это ранчо. — Дверь в кабинет со скрипом отворилась, когда Луи повторял для большего эффекта: — Ненавижу это ранчо и всё, что с ним связано.
Луи испуганно моргнул и непроизвольно распахнул рот, замечая освещённого мягким светом Гарри, который неестественно неподвижно стоял в дверном проёме. Ковбой казался таким же спокойным и уравновешенным, как и всегда, пока Томлинсон не заметил грустное и даже подавленное выражение на его лице.
— Э-э… — выдавил Луи, прижимая к груди телефонную трубку. Его глаза расширились, а левая рука сама собой потянулась к Стайлсу, безрезультатно пытаясь ухватиться за воздух.
— Я дам тебе завершить звонок, — пробормотал Гарри и захлопнул дверь. Боль в его голосе разнеслась по кабинету, смешиваясь с запахом трубочного табака.
Луи никогда ещё так себя не проклинал.
========== Глава 4.1 ==========
На следующее утро Луи проснулся с каким-то гадким чувством на душе и чем-то тёплым и мокрым между пальцами ног. Простонав, он с трудом поднял руку, чтобы закрыть лицо от режущих глаза солнечных лучей. Что ж, он по-прежнему был в Вайоминге, где в погоне за теплом кутался в старое выцветшее одеяло миссис Барден. По-прежнему в Вайоминге и по-прежнему на ранчо Гарри Стайлса, что было… не очень хорошо, если честно. Совсем нехорошо. Сразу после того, как Гарри услышал разговор Луи по телефону, он куда-то пропал, а сам Томлинсон опять заперся в гостевой комнате, злясь на весь мир, жадные нефтяные компании, Энн Твист, из-за которой он оказался в таком положении, и, в частности, на этого самовлюблённого эгоистичного засранца Ника Гримшоу, который ворует чужую работу. Да в конце концов, дело Хопкинс-Харрингтон досталось Луи в его первый рабочий день; парень всегда уделял особое внимание этому заданию и даже откладывал его на вечер каждый грёбаный день. Он почти год ждал похода в суд. И вдруг появился какой-то ёбаный Ник Гримшоу и всё испортил. К чёрту работу.
