Встречаются и — пугаются.
И недоверчиво, удивленно смотрят друг на друга, и отступают…
Из разных мест пришли, по разным дорогам шли, по-разному одеты, по-разному подстрижены, в разных шапках…
Запинаясь, приветствуют друг друга и произносят «Доброе утро!»
Каждый произносит на своем языке, своем единственном языке… Голоса их звучат друг для друга чуждо, резко, не по-людски, враждебно… Каждому кажется, что другой бранится.
«Он оскорбляет меня, он проклинает!»
Стоят они друг против друга:
— Ты человек? Ты веришь в…
И оглашают имя Бога, одного-единственного Бога…
Звучат на разных языках два имени Божьих, и каждый думает о другом:
«Говорить — говорит он не по-человечески, и веровать — верует он не в Бога».
И готовится к распре…
Каждый призывает перед распрей на помощь своего Бога…
На разных языках говорят они, разные имена называют.
Каждый говорит: «Он смеется надо мной и богохульствует!»
Или: «Он служит иному Богу, ложному Богу, злому Богу!»
И тут вспыхивает ненависть, и оба готовы биться насмерть, и начинается драка…
И один побеждает, и побеждает один-единственный Бог.
И побежденный проклинает или благословляет своего Бога — и падает…
Катится тело побежденного под гору, под гору… И красит кровью свой путь по горе, по хребту высокой горы…
И, благодаря своего Бога на своем языке, восходит победитель все выше и выше…
Число тех, кто тоскует в селах, и число тех, кто встречается и сражается на хребте горы, растет день ото дня.
Растет тоска, что гонит их все выше и выше… И растет гнев против тех, диких, которых встречают на пути, против диких зверей, которые не верят в Бога, у которых ложный, злой Бог, которые бормочут на нечеловеческом языке…
И каждый раз все выше и выше восходит человек со своим гневом! И вместе с человеком все выше и выше восходят кровавые распри…
И каждый раз все ближе к вершине горы сражаются…
И мертвые тела побежденных скатываются все чаще и чаще, и со все большей высоты, под гору, под гору… И, катясь, раздираются в кровавые клочья и лоскутья об острые камни и скалы; и все чаще и чаще струится кровь под гору, под гору; течет, поит и красит красным хребет горы…
Благодаря падающим вниз останкам богохульников, все! тучней и тучней земля у подножья горы; все тяжелей, все благословеннее колосья пшеницы и ржи; сочней и ярче виноградные грозди, слаще их сок… Все гуще трава под копытцама диких коз, и все больше молока дают стада, и все жирней оно…
И тоскующий победитель благодарит Бога — и восходит…
И дальше сказка рассказывает:
И все множатся села у подножья горы. И тоскующих по вышине все больше. И все больше их восходит…
Но опасен, и с каждым днем все опаснее, путь наверх: к могучим орлам и вольным ветрам… И к рассветам, и к простору высоких небес…
Все больше варваров и богохульников идет по хребту горы.
И уже вооружены восходящие…
И вооруженные толпы встречают друг друга все чаще и чаще.
И сражаются при каждой встрече, и все — во имя Бога, одного-единственного Бога!
И заслышав внизу воинственные кличи свыше, бегут на помощь…
Выходит пастух из своего шалаша, рудокоп из своей копи, бегут виноградари из виноградников, торопится пахарь с пашни, рыбарь с берега реки, охотник из дремучего леса… И все уже вооружены; кузнец сковал оружие для всех…
И все чаще, все кровавее битвы…
Стонет гора от вечной войны, от геройских кличей, от звона мечей… И от имен Бога, которые провозглашают на всех языках…
И катятся груды мертвых тел под гору, под гору, и разрываются в клочья о камни и скалы на горных тропах… И кровавые реки текут под гору, бегут, несутся.
И все тучнее внизу земля, тяжелее колосья пшеницы, овса и ржи, сочней, ярче и слаще вино, и все сытнее наедаются дикие козы среди камней и скал, и все жирнее их молоко.
Но однажды — так рассказывает сказка — двое в пылу битвы взбегали все выше и выше, пока вдруг не достигли вершины горы, и вдруг окунулись в поток света, ясного света высот…
И тут вдруг сорвались с их губ речи на новом, совсем новом языке! Это был язык свыше, светлый язык, лучезарный язык.
И тут вдруг услышали они друг друга и поняли. И каждый узнал в другом человека, услышал то же самое имя Бога из уст другого, и упали они друг другу в объятья.
А за ними пришли другие и тоже окунулись в свет, и еще другие — и все, все начали говорить на одном-единственном человеческом языке, лучезарном языке…
То-то была радость!
Но вдруг услышали они воинственные кличи, доносившиеся снизу, и со всех сторон горы шум битвы…
Внизу случилось то, что должно было случиться. Как наверху недавно сражались единицы, так внизу сошлись в битве села…
Умножились и разрослись со временем села, и все уже становились вольные поля и леса… Все встретились: земледелец с земледельцем — на пашне, пастух с пастухом — в горах, Рудокоп с рудокопом — под землей…
Чужаки пришли! Чужаки пашут нашу землю! Дикие чужаки выбирают рыбу из наших рек! Бессловесные варвары копаются в наших копях! Богохульники захватили наши виноградники! Служители ложных, злых богов доят наших коз!
Так кричали.
И вспыхнула битва по всем границам…
Бегут побратимы с вершины на землю:
— Тише! Мечи в ножны! Все равны! Есть только один-единственный человеческий язык, лучезарный язык!
И сказка рассказывает, что это было началом…
Вечного мира началом.
Вечного мира в далекой земле, у подножья высокой горы…
И, рассказывая это, сказка вся сияет и улыбается…
Как будто видит она рассветный утренний блеск с вершины, с вершины высокой горы в далекой стране…
Она знает, что об этом будет сложена песня, колыбельная песня, и будут ее петь матери над колыбелями своих возлюбленных детей…
И в детских сердечках, маленьких, нежных, зазвенит, зазвенит эта песня и перельется в страстную мечту.
Страстную мечту о далекой стране, о высокой горе в далекой стране, о вечном мире в далекой стране, о лучезарном языке, одном-единственном, человеческом…
Мечта чистая, мечта светлая…
С. А. АН-СКИЙ
Страшная и удивительная история про четырехвратную башню в городе Риме, про корону железную, про неувядаемые травы и про кесаря Нирона
Из еврейских народных мотивов
I
В Риме, престольном граде царства Эдома, стояла с незапамятных времен огромная башня неописуемой красоты. И были в ней ворота на все четыре стороны света. И были эти ворота накрепко заперты засовами и замкнуты множеством тяжелых замков, так что ни один человек не мог проникнуть в башню.
И никто не знал, что в ней находится. И с древнейших времен был обычай, строго сохраняемый, что каждый новый Царь, при воцарении своем, навешивал по одному замку на каждые из четырех ворот. И ни один царь не знал, зачем это Делается, но все строго выполняли обычай, ибо так велось с незапамятных времен, из поколения в поколение.
Вот однажды умер царь Эдома. И жил в то время в городе Риме человек неизвестного рода, который поднялся из праха и стал большим вельможей. И все слушались его, ибо он умел словами покорять сердца человеческие. И когда собрались волхвы, и старейшины, и мужи знатные, чтобы выбрать нового царя, то все постановили посадить на трон царский вельможу неизвестного рода. И все пошли к нему и сказали:
— Да живет господин наш вовеки! Мы избрали тебя царем над нами.
