– Нет! – воскликнула Гэла и смахнула глиняный кувшин с вином с ближнего стола. Он грохнул об пол, и вино брызнуло, оставляя пятна на деревянных половицах. В ручьях и красноватых лужицах, в осколках кувшина Риган словно увидела вспышки коричневой плоти – разбитые части ее самой. Молодая женщина сжала пальцы в кулак, оставляя ногтями синяки на ладонях. Боль облегчила ее состояние.

– Почему? – спросила Гэла низким и угрожающим тоном. Она прислонилась к столу, схватившись за край.

– Я не знаю, Гэла! – закричала Риган.

– Это Коннли?

– Нет.

Старшая сестра, не моргая, взглядом, полным ярости, смотрела на среднюю.

Риган не хотела выдавать свой испуг, и холодно и неподвижно посмотрела на Гэлу.

Тишина повисла между ними.

В тот момент, когда гнев в глазах Гэлы сменился печалью, Риган заговорила снова:

– Я обращалась в начале лета к Броне Хартфар и сделала все, что могла, но есть…

Гэла шагнула к Риган и крепко-крепко обняла сестру.

Старшая сестра плакала до изнеможения и была готова едва ли не упасть на пол, но ее сестра держалась прямо – башня, мощный дуб, настоящий корень сердца Риган.

– Я не сдамся, – произнесла Риган, прислонившись щекой к плечу Гэлы. Та глубоко вздохнула, словно захлебнувшись знакомым запахом железа, глины и вечной зелени, окутавшим Гэлу. В маленьком круглом очаге потрескивало. Этот очаг был в стене, разделявшей комнаты, в которых жили в детстве Риган и Гэла. Одна – полная оружия и доспехов, кусков стали и мягкой, ароматизированной глины, которой Гэла умащивала свои волосы при дворе. Другая – практически пустая, где Риган собралась спать со своим мужем. Там все еще стоял сундук с детскими платьями, куклами и рецептом с травяными секретами, который она сохранила для своих дочерей. Как оказалось, зря.

– Подсаживайся к огню, – произнесла Гэла, даже с некоторой нежностью.

Риган сняла туфли, подняла шерстяное одеяло, накинула его себе на плечи и опустилась в низкое кресло.

– Я хочу разобраться в себе, сестра. Мне надо выяснить причину моих… трудностей. Там должна быть какая-то магия, достаточно грубая и сильная, которая говорит с моим телом и требует разговора с моим чревом.

Гэла упала в кресло напротив Риган.

– Если нет, то мы должны подумать об Элии, – горько заметила старшая сестра. – Короли, ухаживающие за ней, хотели бы представить Элию своему народу, но, возможно, наша младшая сестра хотела бы выйти замуж за этого смелого мальчика, Эрригала.

– За Рори, – сказала Риган. – Это был бы мощный синтез: ее кровь и его магия железа, хотя у самого мальчика мало силы или он ее не развивает из-за его матери.

– Я не могу объединиться с Элией, – вдруг яростно запротестовала Гэла, разрушая свое же собственное предложение. – Наша младшая сестра слишком похожа на Лира. Она всегда на его стороне. Хотела бы она сама получить корону, а не делать своих детей моими наследниками? Или же она будет вдалбливать им в голову звездную чепуху? Вдруг такая болтовня сделает ее детей слабыми? В конце концов, она бросила твою работу с червями. Есть ли в ней хоть что-то от Далат, есть ли тяга к приключениям и завоеваниям?

– А как же мой Коннли? Должны ли дети Элии унаследовать твою корону?

Гэла фыркнула:

– Меня не волнуют перспективы Коннли.

Риган прикусила язык, выражение ее лица было холодным и равнодушным. Таков был ритуал, и Риган больше не спорила о Коннли с сестрой. Будущее Коннли представлялось только в связи с Риган. Она сказала:

– Элия никогда не сможет претендовать на корону. Она слишком глубоко спряталась в звездные башни, словно звездная тень и послушник нашего отца. Некоторые полюбят ее за это, однако против нас не пойдут. Коннли может мгновенно ее уничтожить, если Элия предъявит претензии на трон, и не поможет никакой Эрригал.

– Как, впрочем, и Астор.

– Тогда давай поедим, Гэла, и попробуем все уладить.

Подойдя к двери, Гэла открыла ее, но вместо служанки на пороге стояла Элия.

Младшая сестра замерзла, испугалась и уже готова была постучать. Элия была в серой одежде звездной жрицы, но ее волосы были убраны и украшены сетью кристаллов.

При виде драгоценностей их матери Гэла яростно вспыхнула. Это отразилось в ее поджатых губах. Элия в ужасе прижала руки к волосам. Она сказала:

– Отец надел их сегодня днем перед тем, как я пошла на встречу с королями.

Между ними воцарилась тишина. Челюсти Гэлы двигались: молодая женщина пыталась побороть бешенство. Сидевшая Риган встала и присоединилась к Гэле. Средняя сестра не так ненавидела младшую сестру, как старшая. Скорее, она жалела Элию.

– Ты выбираешь себе короля? – холодно спросила Элию Риган, словно ей было все равно.

Элия покачала головой:

– Я всего лишь пришла узнать, поела ли ты.

– Мы только собираемся, – сказала Гэла и подошла ближе к младшей сестре, не давая той уйти.

Риган иногда думала о своей покойной матери и о том, как та хотела объединения трех своих дочерей. Однако она помнила, что именно Элия отказалась верить в связь между пророчествами Лира и смертью Далат. Элия предала свою мать и сестер, и все же осмелилась приехать и носить звездные украшения Далат. Кроме того, у Риган болел низ живота, ее суставы пульсировали, и молодая женщина никак не могла позволить наивной Элии увидеть эту слабость.

Младшая сестра нахмурилась. Она ожидала именно такого ответа, даже если бы надеялась на лучшее.

– Я… – медленно начала Элия. – Я лучше пойду. Увидимся утром. Мне хочется…

Девушка решительно подняла черные глаза, напоминая в этот момент свою мать.

– Мне хочется, – продолжила она, – чтобы став королевой, Гэла, ты позволила бы мне заботиться о нем.

Гэла резко выдохнула:

– Если о нем вообще надо заботиться.

Элия кивнула, взглянула на Риган с долей непозволительного сочувствия и ушла.

Через минуту Гэла позвала служанку: она должна была убрать разбитый кувшин, принести им еще вина и подать ужин. Обе ждали в тишине, пока служанка мыла пол. Каждая сестра держала глиняный бокал, полный вина.

Риган вздохнула:

– Может, она права, Гэла, и наш отец назначит тебя своей наследницей уже завтра? Это то, о чем говорил твой призыв?

Гэла выпила и посмотрела на огонь. Ее розовый язык поймал капельку вина в уголке рта.

– Мы сделаем все для этого. Не важно, что Лир сказал, что распределит всех своих дочерей по местам.

– Что бы отец ни придумывал, мы будем держаться вместе и победим.

Они подняли бокалы.

Элия опаздывала на ужин.

Большой зал Летней резиденции был встроен в заднюю часть крепости так, чтобы ничего, кроме неба, скал и моря, не было видно в высокие, узкие окна, находящиеся за троном. На низком потолке были подвешены темно-синие флаги с вышитыми серебряными звездами в форме созвездий Лебедей – герба Лира. Земляные полы были покрыты камышом и коврами, добавляя тепла и комфорта, поскольку ветер там дул большую часть года, даже летом. Длинные столы шли в два ряда от королевского стола на запад, скамьи были заполнены графами и их слугами, а также компаньонами, навещающими королей и всеми местными семьями. Маленькая боковая дверь к северу от трона, спрятанная за шерстяным гобеленом рябинового дерева, вела через узкий коридор к караулу и дальше – к королевской башне, так что королю и его семье не было нужды путешествовать из их комнат во двор. Все остальные должны были пройти сквозь тяжелые двойные двери далеко от трона. Через эту маленькую боковую дверь в одиночестве и прошла Элия.

Принцесса никак не могла появиться без сопровождения. Ей не хватало спутницы или эскорта, сестры чурались Элии, а Лир наотрез отказался покинуть покои, оказавшись в ловушке своей звездной одержимости, которой он не хотел делиться с младшей дочерью. Когда-то Лир любил развлечения и обожал шум, сопровождавший праздники. Элия в этом не сомневалась, хотя с возрастом ее воспоминания становились все скучнее. Когда она была очень маленькой, то в восторге садилась на отцовские колени и слушала его песни и стихи, ела мясо из рук отца. Лир любил расставлять сливками и фруктовым сиропом точки на лице младшей дочери, будто созвездия, иногда осмеливаясь делать то же самое с женой Далат.