Англичане начали свои издевательства в марте тридцать девятого. Тогда (кажется, восемнадцатого числа) англичане официально спросили "может ли Румыния рассчитывать на помощь СССР в случае германской агрессии и в какой форме, в каких размерах?" Литвинов им, естественно, отвечает: мол, а вы-то сами что делать в этом случае собираетесь? И, опять же, почему об этом вы спрашиваете, а не румыны? Но этим письмом Литвинов не ограничился, в тот же вечер вызвал к себе очередного "сэра" (или как там его величать?⁶³) и передал ему советское (то есть мое) предложение: "немедленно созвать совещание из представителей СССР, Англии, Франции, Польши, Румынии и Турции"… Все заинтересованные стороны, даже Польшу включили – не было тогда у СССР общей границы с Румынией… Что ж, ответ был дан без проволочек, целый лорд и граф (не "сэр" какой-то), сам Галифакс, министр иностранных дел, на следующий день сообщил советскому полпреду что "он уже консультировался с премьером по вопросу о предлагаемой Вами конференции, и они пришли к выводу, что такой акт был бы преждевременным". То есть говно у вас на лаптях не обсохло аглицких аристократов учить. Нам, мол, ничьи советы не нужны, мы сами все подготовим.

И довольно быстро подготовили: уже через неделю (правда, не лорд, а тот самый "сэр") вручил Литвинову британский проект декларации четырех стран (почему-то без Румынии и Турции). И заявил еще при этом: "декларация составлена в таких не обязывающих выражениях и так лаконично, что вряд ли могут быть серьезные возражения". И в самом деле, все обязательства сторон – совещаться друг с другом о "шагах, которые должны быть предприняты для общего сопротивления агрессии". Пустота.... Но как почин.... Посему уже на следующий день мы официально приняли британское предложение. А в ответ – сперва молчание, ну а недели через две безапелляционное шипение: "вопрос о декларации следует считать отпавшим".

Зачем им все это было надо? Может, как тому же Лавалю, чтоб собственный народ был доволен? Тем, что британское правительство ведет переговоры с СССР, борется за мир, ну и все такое-прочее? Общественность должна радоваться – в особенности, если ее в детали не посвящать?

А детали такие – до сих пор вспоминать противно. Например, в середине апреля англичане с новой инициативой выступили: мол, не желаете ли сделать заявление – дескать, в случае агрессии против какой-либо европейской страны СССР окажет ей помощь.... Если та, конечно, этой помощью не побрезгует? Когда-то мы были жандармами Европы, а теперь мы кто – спасатели? Вы, как всегда, в стороне, а мы, как всегда, в боях? И, как всегда, бесплатно? Без ответных обязательств, хотя бы словесных? Нет, конечно, вы дали гарантии трем лимитрофам, но чего стоят ваши гарантии? И как вы можете их реализовать, не имея с той же Польшей общих границ? Гарантии – ваши, а солдаты – наши? Даже Ллойд Джордж, вчерашний враг,⁶⁴ все это безобразие понимал и говорил об этом Майскому. Другими словами, конечно…

Достали… И семнадцатого апреля тридцать девятого правительствам Англии и Франции были официально, публично (с публикацией в их газетах) вручены мои предложения. Простые и ясные, как все, что выходит из-под моего пера: в случае агрессии в Европе против любого из подписавших пакт остальные его участники должны немедленно оказать ему помощь, военную, в том числе.

Но властям этих стран сей документ оказался ненужным. Особенно английским: французы уже окончательно легли под бриттов.... Должно быть, готовились к немецкой оккупации, привыкали к позе.

Одно радовало: хоть какая-то публичность при обсуждении – парламентские дебаты от людей не спрячешь. Выяснилось хотя бы, что у сталинского предложения есть аж два заметных (и постоянных) сторонника, они же – бывшие заметные (и постоянные) враги: Черчилль и Ллойд Джордж. Да, в их круг входил и Иден⁶⁵, но тот свою известность получил лишь в тридцатые (кстати, лично ты знаком только с ним: в тридцать пятом весьма мило побеседовали)…

Но парламент что – ширма. Реальные решения принимает правительство, а там у трехстороннего договора был лишь один сторонник, да и тот – "врач"⁶⁶. Остальные же смотрели на Чемберлена да Галифакса – им было на что смотреть.

Галифакс всегда считал нас эдаким недоразумением, он еще в марте тридцать девятого говорил: "Если выбирать между Польшей и Советской Россией, то совершенно ясно, что Польша представляет больше ценности". Ценности этого лорда и ему самому вряд ли понятны, корчит из себя истового христианина, нас ненавидит по "религиозным соображениям" – сам об этом говорит на каждом шагу. Но куда его вера пропадала, когда он с Гитлером общался? Например, в тридцать седьмом четко дал понять фюреру, что Британия не будет мешать ему в Восточной Европе – значит, в той же Польше. Когда стенограмму совещания мне разведка показала, я даже руками развел. Мало того, что подлец (ну тут ничего нового, именно он, служа вице-королем Индии, Махатму Ганди в тюрьму упек), так еще и дурак....

Вместе с Чемберленом. О глупости и полной бездарности британского премьера постоянно Майский докладывал – еще в бытность того министром финансов. Переговорщик – просто никакой, а если так считает простой полпред, то как его оценивает Гитлер? Ну, когда-то оценивал, сейчас ему, небось, не до Чемберлена. Да и тебе, по правде, тоже....»

Но Сталин не мог остановиться. «Нет, заявлять при куче свидетелей (при "враче", в том числе), что, "ощущает серьезное недоверие к России и не уверен, что нуждается в помощи от этой страны". С такими ощущениями – да к психиатру… В итоге восьмого мая нам было предложено принять одностороннюю декларацию: мол, мы обязуемся в случае войны немедленно оказать содействие Польше и Румынии (а захотим – и Великобритании с Францией).

(Да, разозлили они меня. Но злость я сорвал не на них, чужих, а на своем, Литвинове – снял его с поста. Тот, правда, сам в отставку попросился, но это потому, что умный. Заметил, что когда Молотов назвал его политику в Англии и Франции "политическим головотяпством", я был на стороне Вячеслава, даже головой кивал – вот и попросился. Ия его по-хорошему снял, с формулировкой "ввиду серьёзного конфликта между председателем СНК тов. Молотовым и наркоминделом тов. Литвиновым, возникшего на почве нелояльного отношения тов. Литвинова к Совнаркому". Лаврентий до сих пор обращается за санкцией, но я ее не даю. И не дам: Максим мало того, что приятель – он еще и умный. Дурак бы не стал говорить правду, что англичане нас пошлют с нашими предложениями куда подальше, он бы тянул до последнего. А тот сообщил свой неутешительный прогноз – да еще в абсолютно утвердительной форме – дней за пять до английского отказа. Потому живой, не судимый, даже не подсудный. Скоро понадобится.

Но не на прежнем посту, занят пост. Даже удивительно: Молотов вполне даже профессиональный дипломат оказался. Хотя, конечно, наш ответ на их ответ готовил не Вячеслав, но он его озвучивал. И все эти официальные "принципы взаимности", "взаимные гарантии", "действенная взаимопомощь" у него от зубов отскакивали. А когда Германию посещал, даже новую дипломатическую формулировку выдумал. Его спрашивают, согласен ли он с речью фюрера, а он в ответ: "согласен со всем, что я понял". Наш советский Меттерних. Или Талейран – но не предатель. Как про таких Черчилль – "их мало, но они преданны". Я бы добавил "лично преданны". Правда, Молотов конечно не Бисмарк, тот – "железный", а этот –"каменный⁶⁷". Но и не его это роль – принимать решения, он должен их мне предлагать, а потом – озвучивать. Но жестко: по-сталински – не по-литвиновски….