«Человек не с той ноги вставал…» Человек не с той ноги вставал и весь день ходил смурной и злющий. И ко всем на свете приставал человек, не с той ноги встающий. Человек вставал не с той ноги, а потом на кухне бил посуду. И разнообразные враги человеку чудились повсюду. Человек не с той ноги вставал. И, вставая, с недовольным видом, вечно спотыкался и хромал, хоть и не являлся инвалидом. Что об этом я могу сказать? Собираясь в дальнюю дорогу, перед тем, как на ноги вставать, выберите правильную ногу. Телефонная элегия Если слышишь длинный зуммер: пи… пи… Так и знай, что кто-то умер. пи… пи… Из двустволки застрелился… пи… пи… В полной ванне утопился… пи… пи… Перерезал вены бритвой… пи… пи… Сиганул в окно с молитвой… пи… пи… Привязал за крюк веревку… пи… пи… Положил башку в духовку… пи… пи… Взял и сделала харакири… пи… пи… Или делает в сортире пи-пи. Измена И надвое шпагу свою о колено! Измена! Добро бы еще на дворе постоялом случилось такое… А то – в королевстве. В моем. В постоянном. В парадных покоях — измена! Ну что ж, инструменты для пыток готовы. Темницы – темны, и надежны оковы. А может быть, проще исправим оплошность? Эй, стражники! Плаху тащите на площадь! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Изменница молча сидит на тахте. Ее сигаретка дрожит в темноте. Она не боится темниц и оков. Она переносит все это легко. Прощальный романс И настает печальный час. И по проспекту городскому, себя доверив гороскопу, уходят женщины от нас. Навстречу истинной судьбе, навстречу игрищам и торгам они уже спешат с восторгом — они уверены в себе. А по прудам идут круги, и в старом парке гаснут клены… Еще нежны, но непреклонны — уходят женщины к другим. Они спешат на дальний свет (да будет он хоть трижды ложным!) и остаются в нашем прошлом. Ведь в нашем будущем – их нет. А мы? А мы им всё простим и, улыбаясь, выйдем в вечер. Но не вослед пойдем. Навстречу. Навстречу женщинам другим. 1980
Во втором приближении Я на первых порах свою ноту замалчивал. Голосили – блаженные. Только жизнь оказалась гораздо заманчивей во втором приближении. Я обжегся на первом. Но прочь причитания! Это ли поражение? Мой бесформенный мир приобрел очертания во втором приближении. Как пленительно первое прикосновение! Но на встречном движении ты, любовь, оказалась куда сокровеннее во втором приближении. «Ты отведешь свои глаза. Ну что ж…» Ты отведешь свои глаза. Ну что ж. Не упрекаю – ни строкой, ни взглядом. Ты не уходишь. Ты перестаешь. Как теплый дождь над яблоневым садом. Не объясняй. Я все и так пойму. И улыбнусь – спокойно и устало. Ведь я-то знаю: саду моему лишь теплого дождя недоставало. Сад Ветвями погружаясь в небеса, сад ликовал – восторженный и юный. Глухим забором окружая сад, «Не убежит!» – сказал садовник, сплюнув. И, отводя от буйных яблонь взгляд, он заходил то спереди, то сзади и бормотал: «На то ведь ты и сад, чтоб там сидеть, куда тебя посадят!» И ничего не тренькало в груди. И возникала страшная преграда — глухим забором сад огородив, он сам отгородил себя от сада. Уже не видя, как, от яблок бел, в саду резвился беспризорный ветер, «Не убежит?» – спросил, и сам себе, сжав кулаки, «Не убежит!» – ответил. А сад бедовым, яблоневым был! Средь бабочек, шмелей, жуков навозных, как жеребенок, он копытом бил, ноздрями жадно втягивая воздух! Он знал, что от садовничьих хлопот уже ничто на свете не зависит… Сад – в яблоках, – гарцующий, он ждет, когда его веселый всадник свистнет! |
