— Ну, ты даёшь, друг! Это же Йенч! На первой тренировке.

— Йенч! — ужаснулся Славик, — Так масштаб нужно верно указывать! Что ты всех в заблуждение вводишь — тут максимум тысячу пятьсот миллиметров в высоту! Вот так надо! — он растянул голограмму до двух метров, — Подойди ближе, встань рядом и испугайся! Пусть она тебе ночью присниться!.. она же киборг, блин. Силища неимоверная. Смотри, какие руки! А кисти? Она твою голову в ладони возьмёт, как ты — апельсин. Ещё оторвёт ненароком. У меня болт ненамного больше её пальца! Ей королевца внутрь мало будет. А нам что? Потеряться меж этих роскошных бёдер?!

— То есть, то что бёдра у неё роскошные, ты не отрицаешь? — подковырнул Дитрих.

Славик дёрнул плечом, вернулся к своему стенду:

— Убери это, не травмируй тонкую душевную суть обычного мужчины. Кстати! Ты видел… помнишь, как Йенч твоя, карго блок подвинула!? Когда он ей помешал? Ну, там, на платформе? Усилие, необходимое для этого, посчитать не догадался? А зря. Блок был по массе ориентирован в силовую структуру платформы. Мы с таким вдвоём не справимся, а она не заметила даже. Ну, точно, киборг-грузчик! Чур меня.

Северцев пришёл в себя, усмехнулся, сжал голограмму в комок и закинул обратно в угол монитора Дитриха.

— Да ты с ней чего, бороться в койке собрался? — поддел он Славку, тот скукожился, мотнул головой, — Бесполезная для тебя затея, у Тимирязева спроси. А ещё проще — просмотри видео тренировок первой роты. Особенно боевых тренировок. Главное нам, обычным мужчинам, «с тонкой душевной сутью», заикаться не начать, после увиденного. А таких «медведиц» нормальные парни, берут мужским характером, нежностью «валят»… и лаской. И плевать они хотели на твою тонкую душевную суть. И вообще, что за разговоры в рабочее время!? Женить вас всех, парни. Тогда на работе о работе думать будете. Чтобы десантницы вас, по вашему-же профилю, в краску не вгоняли. Я инженерное дело имею в виду, а не то, чего Славик испугался.

По помещению прокатились глумливые смешки. Северцев дал парням возможность оценить многозначительность дружеской издёвки и продолжил:

— А то десантные платформы так «наработали», мне каждый раз за нас стыдно. И не только платформы. Вот вы трое, чего материтесь? — он ткнул пальцем в группу Дитриха, — Пора признаться, что мы слабо представляем себе, как всё это работать должно! Ну? Если по-честному? То-то! Так что, нам они необходимы, как спецы, работающие «в поле»… которые точно знают, «как и что» там конкретно работать должно. И для чего именно. Ладно, не ёжься, Йенч твоя уже замужем почти, насколько я знаю. Так что, тебе лично, с этой стороны, ничего не угрожает.

— Надо же — замужем… — с ноткой разочарования протянул Дитрих, — А за кем?

— За громозекой каким-нибудь, вроде Олсена, — съязвил облегчённо Славик.

— А вот это — уже не нашего ума дело, — обрезал Северцев, — Мало того, Кирк женат давно. И, напомните мне, по чьей вине он шрамами такими обзавёлся, а? Кон-струк-торы, чтоб нас всех. Не-ет, парни правы, с нами делать надо что-то. Хоть с меня начинать, что ли. Все слышали, как комсостав меня сейчас чихвостил? Так вот, учтите — всех касается. Правы они, полностью правы, на наш счёт уж точно. И. Надо будет, я первый к Тимирязеву на тренировки напрошусь. Не возьмёт — к Лузгину, на базовую переделку. Так, чтоб мозги на место встали. Рус терпеливый, по дружбе не откажет. А то смех сказать — мужики! Девчонок боятся. Стыдоба. Не просто стыдоба — нонсенс! Как в такой ситуации размножаться? Вот то-то. Всё, решено. Не сегодня-завтра, ситуацию утрясём чуть-чуть, и я иду. К Лузгину, если Тимирязев не возьмёт. Кто со мной — молодец. Кто последний — тот дурак. Сами потом в этом убедитесь. А то, из-за таких как мы, девкам и приходится стрелять, драться как дьяволицам, в десант на ядерных ускорителях ходить… Пока мы тут брезгливо зубоскалим, и губки тонкодушевно кривим.

— Да ладно, шеф, не обобщай, — вступил в разговор один из парней, — Мне, например, боевые девчонки нравятся, как и Дитриху.

— Что? — Северцев обернулся и грозно нахмурился, — Нравятся? Тогда чего ты здесь сутками сидишь? А, Ромка? Мы все! Здесь сутками… сейчас, погоди…

Антон прыжком влетел в свой ложемент, активировал экран, быстро запросил информацию по первой роте, убрал голографии мужчин. Придирчиво окинул взглядом набор женских изображений, развернул и подтолкнул к оторопевшему парню.

— Нравятся, говоришь?! Что, просто так, вприглядку? Нет? Тогда которая? Ну, быстро! Отвечай! Дитрих на Йенч запал. И, хоть ничего и не делает, но признаться в этом не боится. А ты? Уже почти сорок стукнуло — а до сих пор в «ромках» ходишь. Ну, выбирай! Быстро! Мы здесь при 0,7g живём. Не живём — существуем. И работаем… абы как, по сути. А они — при полутора гравах тренируются. Тренируются! Не удивительно, что вы их боитесь. Ну! Давай мужское решение, которая?

Парень покраснел, как варёный рак. Даже испарина пробила. Но всё же решился и бережно подтянул одно изображение к себе. Северцев задумчиво перекосил лицо.

— Та-ак, — протянул он, — Неплохо. А почему именно она? Отвечай! И не обманывай себя: хоть я тебя и трясу сейчас, но! Это тебе нужно, не мне. Тебе. Так почему — она?

— Классная… я с ней даже разговаривал два раза… у биологов пересекались. Умная, красивая, необычная… бойкая такая. За словом в карман не лезет, весёлая…

— Да уж, «губа не дура» у тебя… Кто такая, узнал?

Парень покраснел ещё гуще и отвернулся.

— Так, ты что, даже не познакомился с ней? Нет, я понимаю, элементарную информацию из сети выудить не проблема. Но — лично?… Молчишь! Так я и думал. Не решился… да? Не смог найти нужных слов… верно? Эх вы… или, вернее, эх — мы все. Так вот, парни, что я вам скажу… слова, то есть мысль — не моя. Мне это, ещё на Земле, в голову вложить пытались… пытался… неважно кто. Один парень… мужчина — он сам через это прошёл. От начала и до конца, что называется. Факт в том, что я, кажется, понял это только сейчас, в полной мере. Ну… лучше поздно, чем никогда. А, ведь, он моложе меня, да, пожалуй, и вас всех. Дословно повторять не буду, как и запись разговоров воспроизводить… суть в следующем. Все эти тренировки — в первую очередь, нужны для формирования нормального мужского характера. Они помогают понять, оценить самого себя, дают возможность научиться преодолевать собственную лень и самовлюблённость. Реально понять и оценить, чего, на самом деле, стоишь ты-сам, «весь такой замечательный». И уже, исходя из этой, здравой и честной самооценки, выстраивать собственные жизненные предпочтения и расставлять приоритеты. Чтобы потом не сидеть в углу и «злобно» не стенать, мол «как со мной жизнь несправедливо обошлась!». Вот для чего это нужно! А не для того что бы научиться тупо кулаками махать. Это-то как раз — вторично. «Человеку, знающему цену себе, нет нужды скандалить и махать кулаками, доказывая эту ценность остальным», — так кажется, это звучало, в том числе. Ну, именно эти слова мне, да и не только мне, видимо ещё предстоит осознать в полной мере.

— Рус Лузгин часто нечто похожее говорит, — заметил Славка.

— Говорит, — согласился Гарик, — Только до нас это не доходит. Мы предпочитаем трусливо игнорировать смысл этих слов. Боимся честно этот смысл сами к себе прислонить, боимся признать, что нас это тоже касается… в первую очередь!

— Кстати, поговорить с Лузгиным, — предложил Дитрих, — Может он, по дружбе, девчонок к нам и переведёт. Нам это поможет, во всех смыслах. Подтянуться заставит. Это «Громозека» грозился не их нам, а нас им отдать, как я слышал. Может Лузгин…

— «Не может», — обрезал Северцев, — Потому, что Кирк прав. И напомните мне, кто команду Шпильцева целиком в первую роту загнал, а? Что, сильно они страдают от этого? Вон, носятся по космосу, улыбаются чаще, чем мы, девчонок своих медведицами не зовут, и не боятся с ними по кубрикам миловаться. В отличие от нас. Даже Брюс! А он как вы помните, принципиальный противник «милитаризации»… был! И в лаборатории своей они всей группой успевают собираться. И тренировки им не мешают! Да, сегодня они там времени намного меньше проводят. Но! Касьян мне лично рассказывал, что на темпе и качестве работ это, практически, не сказалось. Удивлялся!