Когда она совершала пробежку с целью проверить, не забыла ли чего, её осенило, как-то по-простецки она хлопнула себя по лбу.

– Вот дура, чуть не забыла: тебе же сегодня к Лизе на интервью!

– Это разве сегодня? – я был удивлён.

– Ну конечно, я тебе говорила, вчера, кажется, или позавчера, чёрт, дни смешались, – вид у неё был встревоженный.

– Если это было до, после или во время того, как мы пили или трахались, я этого не запомнил, а значит, ничего не было, никуда не пойду, ничего не знаю!

– Наум, мы три дня только и делали, что пили и трахались, скажешь, ничего не помнишь?

Я рассеяно развёл руками.

Марго насупилась.

– Иногда забываю, что сплю с олухом.

– Ну вот, а ты хочешь, чтобы я что-то помнил.

Она взяла с тумбочки губку для обуви и швырнула, но я увернулся.

– У тебя есть костюм? – она была настроена серьёзно.

– Ну ма-а-а-ам.

– Не мамкай!

Через пятнадцать минут оказалось, что у меня есть и брюки, и пиджак и, прости Господи, коричневые туфли на небольшом каблуке.

– Ты серьёзно хочешь, чтобы я шёл в этом? Это же чуть ли не с выпускного в школе.

Она мастерски парировала любые попытки возмущаться, преимущественно игнорируя их.

– Повезло, что у твоей мамы отличный вкус.

– Уверен, она так же думает.

Чем серьёзней становилась Резник, тем больше я старался походить на ребёнка; Марго абсолютно не разделяла моего веселья, что забавляло ещё сильнее.

Она попеременно прикладывала к моей груди то белую, то синюю рубашки и наконец остановилась на белой.

– Ты сам рубашку погладишь? Я уже опаздываю.

– Ни за что на свете и не потому что не умею, а потому, что много чести для твоей Екатерины. Довольно и того, что я попрусь туда в костюме, по жаре.

– Елизаветы, – поправила она меня, – смотри не перепутай имя и не пей, – чуть подумав, она добавила, – хотя бы не напивайся. Да и не такая уж там жара, без пары дней осень на дворе, – она быстро осмотрела меня с ног до головы. – Да, оставь так, тебе идёт эта расхлябанность.

– Марго, – я попытался привлечь её внимание.

– Что? – она всё не могла остановиться и, продолжая движение, по инерции что-то искать.

Я словил момент, когда она летела мимо меня, взял за плечи и поцеловал. Несколько секунд ещё ощущалось напряжение, затем плечи под моими ладонями опали.

– Ступай, я взрослый мальчик, написал книжку, заработал денег, купил маме телевизор. Уж до вашего офиса как-нибудь доберусь.

– Точно?

– Иди отсюда!

Я развернул её к выходу, открыл дверь, легонько подтолкнул вперед и увесисто шлёпнул по заднице. Хлопок разлетелся эхом по подъезду, Резник ойкнула, повернулась, чтобы ещё что-то сказать, но я уже закрыл дверь.

«Оказывается, это отличный способ оставить последнее слово за собой».

Прошло секунд пять, и я снова открыл, Резник всё ещё стояла.

– Во сколько мне нужно там быть?

– В полчетвёртого.

Я снова захлопнул дверь и на этот раз услышал стук каблуков, удаляющийся вниз по ступенькам.

Мне были не ясны опасения Юргена и волнение Резник.

«Если я всё правильно понимаю, Елизавета – простой шеф и редактор отдела, где работает Марго. Должность чуть менее заурядная, чем у того же Юргена или парня с филфака в издательстве, который готовил мою книгу к печати».

С этими мыслями я осушил несколько бокалов джин-тоника и слегка захмелел. Вообще идти на встречу во хмелю – затея не очень хорошая, это я понимал. Но люди в этом мире недаром делятся на тех, кто даёт дельные советы, и тех, кто полагается на чужой опыт, благодаря чему им удаётся избежать множества проблем. Как человек, принадлежащий к первому сорту, я автоматически освобождался от необходимости следовать за собственной мудростью.

Ненавижу общественный транспорт. Желание заиметь машину и избегать этих поездок в трюме лёгкого транспортного судна, что берёт на свой борт чрезмерное количество пассажиров и багажа, возникает у меня каждый раз, когда я забираюсь в его утробу. Но разбивается о нужную мне остановку. Способность автобусов перемещаться с таким перегрузом поражает. Каждый раз тарань раскачивается, норовя скинуть лишнюю ношу, но идёт по намеченному маршруту. А вот морскую болезнь никто не отменял.

Я вышел на нужной остановке. От качки, жары и высокого содержания рома в пресной воде на нашем судне меня штормило чуть больше ожидаемого. За мной, под давлением, как икра из распоротого рыбьего брюха, на остановку высыпало несколько человек.

Один, по виду, самый опытный моряк, подошёл ко мне и попросил закурить.

– Не курю, отец, – ответил я, соблюдая субординацию.

То ли ответ его так сильно расстроил, то ли качка утомила старого мореплавателя, но пассажир в момент позеленел, скрючился и блеванул мне под ноги.

«До офиса оставалось меньше километра, а я уже успел вляпаться – отличное начало».

На ресепшне стояла молодая девушка с неестественно ярким макияжем. На ней была юбка ниже колен, белая сорочка, поверх которой жилетка. Униформа явно не соответствовала её внутреннему миру. А вот имя подходило. На металлическом беджике гравировкой отблескивало «Снежана». Борясь с желанием попросить посмотреть всех, я начал разговор.

– Здравствуйте, девушка, меня зовут Наум Белый, мне сказали прийти сюда и спросить Анну.

Алкоголь начинал выветриваться, я ощущал на языке вкус покидающих мой организм паров. Девушка чуть поморщилась. Сообразив, что дело в запахе, я, уже тише, спросил, нет ли у нее жевательной резинки. Она понимающе кивнула и протянула из-под стола мне пару подушечек. Откуда-то сзади я услышал сильный голос, обращённый явно ко мне.

– Вас просили спросить не Анну, а Елизавету.

– Простите, запомнил, что императрицу, но не запомнил, какую именно.

Обернувшись, я увидел перед собой высокую женщину с крепкой грудью и широким тазом. На вид ей было не больше тридцати трех, но по рукам и морщинкам в уголках глаз можно было предположить, что чутка за сорок. Именно такие встречаются в лучшем порно из раздела MILF.

Она вела меня по длинным коридорам редакции, бёдра её размеренно и грациозно покачивались, словно корма лодки во время лёгкого бриза. В какой-то момент эта качка напомнила мне блюющего мужика на остановке, и вернулась отступившая морская болезнь, пришлось прекратить пялиться на её зад.

Открылась дверь одного из кабинетов, что больше походил на переговорную. Стены его частично были обиты деревом. Панели разных размеров и оттенков иногда будто случайно заползали на потолок. На полу распластался большой коричневый ковёр с крупным ворсом, практически по центру стоял массивный стол в тон ковру. Всё вместе смотрелось довольно стильно и уютно, но мне сразу захотелось спать. К тому же откуда-то подул теплый ветер.

Елизавета уселась в большое кожаное кресло за столом, жестом указала мне на такое же, но поменьше, прямо напротив. Пока я усаживался, оно неуютно скрипело и пришепётывало.

– Вы что, пьяны? – спросила она строго, как только скрип утих.

Я ожидал враждебных вопросов на этот счёт.

– А Вы разве нет? Чудесный день, не вижу поводов оставаться трезвым.

Она внимательно рассматривала меня.

– Это у Вас на ботинках…?

Не сказав и двух полных фраз, она поставила меня в положение, когда я вынужден оправдываться. С другой стороны, не думаю, что в этот кабинет часто заходят в облёванных ботинках.

«Может за ковер боится?»

Мне показалось, что правда в данный момент будет выглядеть слишком неправдоподобной.

– Если не ошибаюсь, то остатки вчерашней пиццы, – я старался звучать как можно более непринуждённо.

– О боже, – брезгливо произнесла Елизавета.

Она перебирала какие-то бумаги, готовила диктофон, будто выбирая, каким образом начать разговор.

Мне показалось, что молчание длилось вечность, от тёплого воздуха веки начинали тяжелеть, кресло напротив отдалялось. Но из вытянутого сонного коридора меня достал неожиданно громкий и близкий голос. Я не смог собрать услышанные звуки и попросил повторить.