«Первобытный человек вложил молнию в руки богу, чтобы с ума не сойти, а сегодняшний находит объяснение любым публичным чудачествам».

Начал я аккуратно, но довольно быстро вошёл во вкус, не беспокоясь особо о смысле сказанного.

– Дело вот в чём: мудрость, ради которой вы здесь, на самом деле доступна каждый день. Существует несметное количество литературы, которая даст вам значительно больше, чем клоуны на этой сцене. Но есть у этого источника знаний один жирный минус. Нужно читать.

Несколько человек негромко рассмеялись.

– Да, именно так, она требует времени, усидчивости, внимания, и это бесконечно скучно. Вы пришли сюда за прессованными сведениями, за готовыми ответами – как быстро и не прикладывая усилий стать такими же, как те, кто эти сведения выдаёт. Сценарий любого фильма и сериала – это конструктор, литература – форма, форма имеет структуру. Рисуй графики, заполняй таблицы. Наверняка примерно об этом с вами и говорили предыдущие лекторы. Вам вручили мёртвый скелет, и как бы кропотливо вы ни следовали инструкциям, наряжая его в сосуды, мышцы, кожу, максимум, что вы получите – плохо пахнущее чучело. Потрудитесь узнать, откуда информация взялась! – я сделался серьёзным, почти разозлился от своих же слов, – они сели и прочитали, увиденное тщательно анализировали. Многие потратили долгие годы на обучение, не говоря уже о деньгах. Зачем? Кругозор, друзья мои! Разобрать чужое не сложно. Но чтобы создать нечто своё, живое и настоящее, необходимо это выносить, родить и воспитать, а не лепить на труп гирлянды. Для этого нужно учиться смотреть на мир вокруг и не только своими глазами. Думать чужие мысли. Чувствовать чужую горечь. Учиться учиться.

Я сделал небольшую паузу, чтобы перевести дыхание.

– Так что, если вам нужны настоящие знания, слушайте голоса первоисточников, тех, чьи имена проводили в вечность их произведения, а не блёклые их отголоски в нашем лице.

Зазвучали аплодисменты. Смущение прошло как ток под кожей.

– Успокойтесь, – я подождал, пока зал утихнет и продолжил, – всё, что я сказал, не принадлежит мне. Мысли формируются путём перемалывания чужих идей и создания своего отношения к ним. Всё сказанное мной или вами, уже когда-то было сказано и сформулировано кем-то до нас. Практически у каждой мысли есть первоисточник. И только в самых редких случаях человек способен на самостоятельный мыслительный процесс. Гумилёв называл людей, способных к этому, пассионариями, в фантастике их именуют Индиго, кто-то зовёт гениями, я не решаюсь назвать их как-то по-своему, опасаясь выбрать недостаточно ёмкую формулировку, выберите сами, что ближе вам.

Более двух сотен пар глаз внимательно следили за каждым моим движением. Мне казалось, что они просто слушают мой голос и реагируют на интонации, но совсем не понимают, о чём я твержу. Я решил отпустить.

– Но если вам всё ещё охота слушать кого-то более живого, задавайте вопросы, буду пытаться на них отвечать. Я совсем не готовился, думаю, так нам всем будет проще.

По амфитеатру снежной лавиной сошло напряжение, я буквально ощущал, как люди выходят из лёгкого оцепенения. Ему на смену пришёл живой интерес – народ, не сказать, что наперебой, но всё же довольно активно стал просить возможности задать вопрос.

Чувство неловкости не покидало меня, словно я обманываю этих людей, а они и рады. Но микрофон пошёл по залу, и довольно скоро прозвучал первый вопрос.

Его задавал высокий худощавый парень в очках, для образа самого неуспешного парня в школе не доставало только брекетов.

– Здравствуйте, Наум, меня зовут Евгений, хотелось бы узнать, как вы стали писателем? Каким был ваш путь? Заранее спасибо.

– Хорошо, что этот вопрос прозвучал в самом начале и, надеюсь, мы в дальнейшем избежим подобных ему типа «а что нужно сделать, чтобы стать писателем?», «что именно нужно написать?», «кому отсосать?». Может, у кого-то есть волшебная пилюля, которая поможет вам складывать слова в текст, который купят, но у меня её нет точно. Иначе я бы давно сам ей воспользовался. В том-то и дело – я не стал писателем. Об этом я и пытался сказать. Как по мне, никто не имеет право при жизни называть себя ПИСАТЕЛЬ. Я не настолько заносчив, чтобы позволить себе подобное. Писатель – человек, чьи работы после смерти не стыдно назвать литературой. Это не я, я слишком жив и слишком молод для этого. Максимум трудовик в школе, создающий поделки из дерева. Да, какая-то из моих табуреток получилась чуть более популярной нежели другие, но поверьте, я приложил для этого минимум усилий. И таких трудовиков на планете… Да чего далеко ходить – добрые три четверти из вас так и останутся подмастерьями, лучше сразу принять эту мысль. Вообще считаю, прежде чем начать любое дело, необходимо избавится от всех амбиций и романтических ожиданий, связанных с этим видом деятельности. Но если, задавая вопрос, вы, Евгений имели в виду, как мне удалось пропихнуть свою книгу на полки, ответ такой: я оказался в безвыходной ситуации, и ничего умнее в голову, кроме как писать до тех пор, пока не напишется, мне не пришло. Давайте дальше.

– Добрый день, расскажите как можно подробнее, если не затруднит, какие вещи помогают писать?

Два одинаковых вопроса подряд убедили меня окончательно: смысла в моей пламенной вступительной речи не было. Желание узнать особый секрет побеждает разум. Я на полном серьёзе подумал, что если бы вдруг мне сейчас взбрело в голову продиктовать какой-нибудь диковатый рецепт отвара, ежедневный приём которого в течение месяца превратит их в классных специалистов, нашёлся бы десяток записавших его под диктовку.

Соблазн был велик, но я удержался.

– Вот сейчас и пригодится единственная моя заготовка на сегодняшнюю лекцию, включите проектор.

Через секунду на стене за мной появилось огромное изображение бутылки водки «Столичная». Мысленно я поблагодарил администратора Артура за сдержанное обещание.

По залу прокатился смешок.

– Шутки шутками, но нужно было внимательнее слушать прошлый ответ. Я прекрасно понимаю, почему звучат подобные вопросы, но, повторюсь, нет универсального способа кроме банального «больше читайте, больше пишите». В основном я просто напиваюсь, а утром с тяжелой головой сажусь за свой верстак строгать очередную поделку. Отчего-то именно когда плохо голова работает яснее всего. Бывает, просыпаюсь среди ночи от навязчивой идеи. Идеи витают повсюду, главное не пренебрегать озарением. То, что я чётко уяснил: сядь и запиши мысль, фразу, образ – не важно, иначе покинет и больше не вернётся, а это самое мучительное. Утраченная мысль имеет свойство превращаться в гениальную, начинаешь жрать себя за утрату – а вдруг это было именно оно, то, для чего ты создан? Поганое чувство.

Микрофон дошёл до девушки. На вид ей было лет двадцать. Когда она поднялась, короткий сарафан обнажил стройные ноги, волосы небрежно прикрывали часть лица, пухлые губы почти касались микрофона.

«Хотел бы я быть профессором, который принимает у этой милой девушки экзамены».

Она некоторое время мялась, а потом заговорила, аккуратно подбирая слова. Голос её слегка дрожал.

– В вашем романе, довольно много сцен, в которых главный герой предстает как, – она остановилась, подбирая слова, – дамский угодник, хотелось бы узнать, по какой причине вы так много внимания уделили именно постельным сценам?

Не ожидая подобной откровенности, я был порядком ошарашен. Конечно, я был уверен, что подобный вопрос прозвучит, но то, какую форму он принял и с чьих губ сошёл, оказалось довольно удивительным.

«Дамский угодник», – ухмыльнулся я про себя.

– Девушка, поберегите хотя бы тех, кто сидит рядом с Вами, садитесь скорее. Ваши бёдра из-под сарафана, они… Садитесь.

Девушка покраснела, но садиться не стала. Это однозначно вызов.

– Я был уверен, что меня спросят о чём-то подобном, рад, что это оказались именно Вы. Всё довольно просто: на самом деле, я очень люблю женщин. Уверен, мужская половина сейчас ухмыляется, чувствуя солидарность, но не торопитесь. Помимо своей любви я ставлю женщину во главе этого мира.