Короче говоря, быстренько с текучкой разобрался и в гипер уйти поспешил, пока от Дуку приказ какой на голову не свалился. Зудело что-то этакое внутри. Смутное беспокойство, словно рокот отдаленной непогоды — то ли шторм, то ли пурга с грозой, то ли вообще камнепад горный с извержением вулкана. Не разобрать.

Решив, что подарочки от Тез Хапар и в полете освоить можно, распределил их по эскадрам, вознес мысленно молитву всем, кого упомнил, да и отдал приказ на прыжок. Кроме технического прогресса, война еще и на картографии изрядно сказывается. То, о чем раньше пираты и контрабандисты знали (зачастую только местные), понемногу на военные карты перекочевывает, а там, глядишь и общедоступным станет. Путь мой лежал вовсе не в сторону Камино. Нет уж, башку в петлю совать не стану.

Из системы Рун, через сложнейшую для навигации область, известную как «Мантия ситха», я планировал провести свой флот до системы Лланик. Проскочить между Родией и Талай, а затем пересечь Кореллианский торговый. Этот маневр гарантированно наделает много шума и поднимет волну паники. Республиканцы просто не смогут игнорировать такую армаду вблизи Кристофсиса, а значит, начнут стягивать к нему силы. Вот только свободных у них нет. Все у Камино сидят. Должны, по крайней мере. Бросить клоноделов республиканцы не смогут, особенно в свете действий Поггля, следовательно, они будут ослаблять другие системы. И в первую очередь нужный мне Лланик под раздачей окажется.

Взять под контроль перекресток двух стратегически важных гипермаршрутов — это перспектива, и серьезнейший удар по республиканцам. А уж как планы Дарта Сидиуса закачаются, просто загляденье. Только сделать он ничего не сможет. Совет не даст Дуку меня одернуть. Без обоснования не даст, а его найти или организовать — время. Укрепившись в Лланике, я обретаю огромную свободу действий. Смогу угрожать Набу, пугать Кристофсис, но главное — получу возможность очень быстро сразу в двух местах на Кореллианский путь выскакивать. А он, кстати говоря, один из пяти основных торговых маршрутов галактики. Именно по нему будут перебрасываться подкрепления на юго-запад и идти груз с Кристофсиса. Перехватить и разбить их по частям — это не то чтобы просто, но достаточно реально.

Амидала шла за Свезом и не знала, что ее ждет. Верила, что Энакин спасет, но боялась. Не за себя, почему-то огромная фигура катара, с макушки до пят закованная в броню, не пугала ее. Внушала уважение, даже трепет, но не страх. Она боялась за Энакина. Боялась, что муж придет ее спасать и столкнется со Свезом. Ее пугал возможный исход. Умом она все понимала, помнила слова Энакина о том, что неодаренный, в принципе, не способен на равных сражаться с одаренным, но интуиция и инстинкты кричали — этот способен!

К удивлению Амидалы, ее привели не в камеру, как она ожидала, и даже не в пыточную, чего она подспудно опасалась. Огромный ангар с десятком створов, за силовыми полями которых мерцали тусклые звезды. «Меня собираются выбросить в космос?» — с немым вопросом, не веря в подобную возможность посмотрела она на Свеза.

— У меня нет для вас корабля. Ваш уничтожен. Истребители и спаскапсулы на наших не снабжены гипердрайвом, а свой, уж простите, отдать не могу, — раздался гулко-раскатистый голос из-под шлема.

— Тогда зачем мы здесь?

— Предавший вас «дядя» Фарр, согласился выполнить мою просьбу, — указал Свез на удерживающее атмосферу поле.

Амидала хотела уточнить, но тут в ангар влетела личная яхта Онаконда Фарра. Развернувшись, судно мягко приземлилось на одном из множества очерченных квадратов, разделяющих пол на сектора.

— Теперь я могу предоставить вам подходящий корабль. Идемте.

— Госпожа, я так рад видеть вас, — приветствовал ее С3РО, спустившийся по откинутой аппарели.

— Прошу вас, Падме Наберри Амидала, — указал на яхту Свез.

Не веря в происходящее и повинуясь порыву, она сделала пару шагов, но тут же остановилась. Поколебавшись мгновение, Амидала не выдержала и развернулась.

— П-почему? — дрогнул голос, зазвеневший от напряжения. Она совершенно не понимала этого разумного. Такое для нее оказалось внове. Заставило усомниться в себе.

Единым шагом преодолев разделяющее их расстояние, и неизвестно как успев снять перчатку, Свез навис над ней всеподавляющей глыбой. Миг или секунды, а может быть и долгие минуты, она смотрела на собственное отражение в визорах, а потом он просто снял шлем. Наклонившись ниже, Свез заглянул в ее глаза. Амидала хотела, но не могла отвести взгляд. Жёлтые глаза с вертикальными провалами темной бездны, буквально заморозили ее. Теплое дыхание, ощущаемое на лице, казалось паром. Наваждение растаяло, когда резко взметнувшаяся лапа коснулась тыльной стороной ее лица. И вернулось, когда бесшумно выскочившие когти заслонили мир. Теперь не глаза катара, а дарованное ему природой оружие, стало для нее сосредоточием всего.

— На них много крови, — зарокотал камнепадом голос Свеза.

Сглотнув тугой ком в горле, Амидала вдруг ощутила, как сильно ей не хватает воздуха. Легкие буквально горели, а голова кружилась. С сиплым всхлипом она вздохнула. Он не торопил, давал отдышаться, прийти в себя.

— Крови виновных и безвинных, — продолжил Свез, когда Падме справилась с собой.

Коготь коснулся ее щеки, жесткая шерсть уколола, но она не вздрогнула. Замерла — да, но не испугалась. Смотря в эти ледяные провалы, окруженные желтыми солнцами, она не видела в них угрозы. Наоборот, в них ощущалась забота, жалость и сострадание, а еще — боль, очень много боли, поняла Амидала.

— На этих когтях нет и не будет крови детей и женщин.

— А как же война?

Она хотела бросить вызов, гордо вскинуть голову, прожечь привычно взглядом, но не смогла. Вопрос прозвучал грустно и обреченно. Голос не звенел, а шептал. Не логичный разум, а сердце говорило за нее. Это оно пристыдило ее, не позволило уровнять солдата и убийцу.

— Бешеному зверю чуждо милосердие. Он не знает меры и заслуживает лишь смерти.

— Слова. Это просто слова! — крикнула она прямо в морду, сжимая кулаки и отчаянно борясь с подступившими вдруг слезами.

— Вы, политики, начали это безумие. Вы — не можете найти мужества и сил прекратить его.

Свез не стал щадить ее. Простые слова резанули по живому, слезы предательски навернулись на глаза. Амидала прикусила губу, чтобы хоть так взять себя в руки.

— Тогда, почему ты меня отпускаешь? Ведь это я! Подобные мне, заставили тебя испачкать когти! Ведь на них есть кровь женщин и детей! Уже есть! Не может не быть!

Она и сама не знала, на кого сейчас больше кричит, на себя, на сенаторов, на него, просто на всю несправедливость мира.

— Я не воюю с женщинами и детьми, — втянув когти, Свез ухватил ее за подбородок, — тем более одновременно, — добавил он, стирая пальцем кровь с прокушенной губы.

Амидала опешила. Слова застряли в горле, а тело буквально оцепенело. Истерика, поджав хвост, с позором бежала, уступая место гневу. «Да как он смеет хватать…» — начала формироваться мысль, должная вылиться в отповедь, но тут ее смела другая, куда более важная. Желтые глаза чуть сузились, а колючая шерсть больше не мешала говорить.

— Ч-что? — пролепетала осознавшая сказанное Амидала.

— Ты беременна, — промурлыкал Свез, выразительно щуря глаза и касаясь чуть выдвинутым когтем ее носа.

— А… — начала она, но голова закружилась, ангар поплыл перед глазами и если бы не точка опоры в лице Свеза, она бы без сомнения упала.

Видимо, даже для такой волевой личности как Падме Наберри Амидала, переживаний последнего времени оказалось слишком много. Холодная броня остужала лоб, горячая лапа поддерживала. Между этими противоположностями, словно между оголенными контактами, пронеслась волна, подобная электрическому разряду. Головокружение прошло, мир прекратил безобразничать и вновь стал стабильным. Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, она отстранилась. Сделала шаг назад.

Убрав лапу, Свез дернул ухом и негромко, но отчетливо втянув воздух носом сказал: