Продравшись через канцеляризм, Палпатин опешил. Да что уж там, даже у Дарта Сидиуса волосы на голове зашевелились. Еще бы, блокада охваченной эпидемией планеты прошла мимо него. Причем, сразу в двух ипостасях. Это было весьма и весьма неприятно. Тем не менее, реагировать требовалось, и реагировать немедленно. Пусть он и закрылся, почти полностью отрезав себя от Силы, но даже так, одного только политического чутья и интуиции ему более чем хватало.

Пальцы забегали по терминалу, отсылая запросы и приказы, а изощренный разум прирождённого интригана, перебирал и отбрасывал десятки вариантов. Ситуация казалась удобной, интересной, но слишком многогранной. Требовалось выбрать лучший вариант. Получить максимум.

Увы, но первые же поступившие ответы не просто сузили поле маневра, но, вскоре, заставили думать лишь о том, как избежать огласки и скандала. Хороших, и даже нейтральных вариантов, для планов Дарта Сидиуса не оставалось. Впрочем, для канцлера Палпатина все так же складывалось плохо. Шив потратил минуту, обдумывая немногие оставшиеся варианты.

Если не вмешаться, то все закончится бойней. Он так ярко чувствовал это, что всерьез подумал о видении. Основной вопрос, который терзал Палпатина — смогут ли воспользоваться моментом его политические противники? Миллионы уже умерли, а это плохо для имиджа. Однако, Басомагс находится далеко и неизвестен, да и просто неинтересен широкой публике. Раздуть из мошки банту можно, но сложно, если заранее отвлечь внимание. «Понятно, что нужен крайний, но вот кого им назначить — вопрос нетривиальный», — хмыкнул про себя Палпатин, сохраняя на лице свою вечную тень улыбки.

Впрочем, очередной ответ поставил его в ситуацию цейтнота. Идиот Эктон Шмакс, не способный довести до конца ни одного начатого дела, да еще и обожающий всех поучать, умудрился подозрительно быстро получить особые полномочия.

«Это потом», — досадливо отмахнулся от несвоевременных мыслей Палпатин и принялся отдавать распоряжения. Первым делом, он наложил вето и лишил инициативного дурака полномочий. Затем — категорически запретил юстициарам вхождение в атмосферу, благо, на этот счет имелась статья в законе о ЧП. Верней, ее можно было так трактовать. Далее, на всякий случай категорично приказал кораблям блокады держаться на дальней орбите. Затем распорядился выделить средства из личного фонда канцлера на закупку гуманитарной помощи и медпрепаратов. И…

— Господин канцлер, срочное сообщение, — ворвался в кабинет Сейт.

— Что еще? — позволил себе унылое выражение лица Палпатин.

— Вот, — протянул датапад запыхавшийся помощник.

«Пуду!» — выругался Палпатин про себя, пробежав скупой абзац текста.

— Связь с кораблями блокады. Немедленно.

— Уже, — выдохнул Сейт, махнув рукой на терминал.

— Молодец, — расщедрился на искреннюю похвалу Палпатин, нажимая моргающий значок и окутываясь почти невидимым маревом.

С грохотом и скрипом, под стон сминаемого металла, пропахав в камнях изрядную борозду, мы клюнули носом в огромный валун. Вот и приземлились. Тело ощущало фантомные боли, словно меня в молотилку «Крота» сунули. Неприятно, но не смертельно. Трехмерная схема корабля пестрила красным. Ожидаемо.

— Ня, запитай фронтальный эмиттер. Тяни кабель напрямую по палубам.

— Выполняю.

— Мальчики, в трюм.

— Да, пап.

— Бежим.

— Эскорт, мы терпимо. Сейчас разверну щит. Что с транспортом?

— Все что может летать спешит к вам.

— Понял. Держитесь, нас попробуют добить. Истребители на подходе.

— Принял. Сделаем, что сможем.

— Удачи, парни.

— Ха, мы уже покойники, кэп. Спасибо, что рискнул. Прощай.

Рыкнув, прикрыл глаза и сосредоточился. Для Силы может и нет невозможного, но вот для ее сынов и дочерей… «Хватит! Делай или не делай!» — одернул себя, погружаясь в глубину разверзшейся бездны. Несуществующее давление становилось сильней и нестерпимей, но я все полз и полз, обламывая фантомные когти. Наконец, достигнув непонятно чего, ощутив себя несомой бурей ничтожной снежинкой, потянулся к изувеченному кораблю. Как же трудно увлечь за собой другие льдинки. Они не хотели прерывать танец. Беззаботным лентяйкам и так хорошо. Но, где силой, где молчаливой просьбой или мольбой, мне удалось сподвигнуть их на дело.

Открыв глаза и отойдя от наваждения, понял — справился. Корабль стоял вертикально, а развернувшееся силовое поле расцветало радужно-маслянистыми пятнами попаданий. Эскорт погиб, но выиграл время. Большие корабли не станут соваться под огонь батареи ПКО. Истребители меня быстро не возьмут. Тем более, у юстициаров их не так уж и много. Продержимся. Из сбоящего проектора вышел паршивый помощник, но я и без него чувствовал, как сюда стремятся уцелевшие машины территориалов. Впрочем, все это уже не важно. Пока был льдинкой-снежинкой, отчетливо разглядел струну. Она уже не вибрировала. Провисла, словно кто-то снял с нее груз, оставив растянутой, но целой.

— Вражеские корабли прекратили обстрел, — доложила Ня. — Отходят на дальнюю орбиту. Мы победили, хозяин?

— А ты не рассчитывала? — муркнул, испытав огромное облегчение.

— Шанс уцелеть, укладывался в расчетную погрешность, Мирр-доно.

— Бывает, Ня, — усмехнулся, смотря на пробитую когтями перчатку бронескафа, — бывает. Пойду в трюм, котяток увидеть хочу. Соскучился что-то.

Рыкнул, когда увидел, во что превратился жилой отсек. Капитальный ремонт ждет нас. «Вот и обновим интерьеры», — тут же нашел положительный момент. Широкие кольцевые коридоры с пандусами-переходами оказались слегка захламлены, но в общем и целом с честью пережили испытания. Трюм хоть и освещался пробоиной, но основная часть принайтованного груза осталась на месте. Контейнеры повышенной защищенности и надежности стоили переплаты. Послать, что ли, Джаббе открытку? Нет, еще разнервничается, помрет раньше положенного. Пусть живет, слизень.

Вообще, не смотря на все произошедшее, и стонущую от ежесекундных смертей Силу, чувствовал себя бодрячком. Никогда себя так легко и свободно не ощущал.

— Ну как вы тут? — спросил сидящих на контейнере мальчишек.

— Нормально, — пожал плечами Шак.

— Покувыркались немного, — потер голову Каш.

— А нечего было шлем снимать, — тут же заметил старший.

— Подошвы не сработали? — удивился тому, что дети вообще кувыркались.

— Ну, мы их отключили, — повинился Шак.

— Ясно все с вами, — вздохнул, протягивая чуть засветившиеся руки. — Терпите, лечить буду.

— Угу, — буркнул Каш сквозь зубы.

— С-с-с, — поддержал младшего Шак.

Всегда своеобразно использовал целительские техники. Не просто шишки, ссадины и переломы с прочим разным заживлял, но еще и воспитательный момент привносил. Сегодня особенно хорошо удалось. Именно это и заставило встряхнуться.

— Пап, у тебя глаза желтые, — удивился Каш, когда я убрал лапы и прекратил лечение-мучение.

— Они у меня всегда…

— Не всегда, па, — покачал головой Шак. — Не такие, как всегда.

— Вот как, — задумался над словами, но бесшабашность и эйфория, требовала отмахнуться от ерунды. — Не волнуйтесь, котятки, ситхом мне не стать. Катары…

— А разве обязательно быть ситхом? — удивился Каш.

— Чтобы перестать быть джедаем, — добавил Шак.

— Н-нет, — качнул головой и прикрыл глаза.

Проняло дурака. Устами младенца, чтоб им… «Чего?! А ну-ка, кис-кис подлая мыслишка», — прошипел почти вслух. «Попалась тварь, а теперь веди меня к тому, что тебя породило», — рыкнул, не обращая внимание ни на что более. Прямо в трюме уселся на колени и ушел в глубокую медитацию. Мало сломать шею зверю. Этому — мало. Впрочем, подранок от меня не долго бегал. Тварь скулила и била молниями, но это ее не спасло.

— Вот, теперь обычными стали, — обрадовался Шак.

— Ага, теплыми, — кивнул Каш. — А что это было? — тут же проявил он любопытство.

— Расскажи! — тут же выдали мальчишки в два голоса, даже не переглянувшись.