— Который месяц назад в Японии на вынужденную сел?

— Ага, на вынужденную! Ждите! Сбежал он туда с целью в Америке поселиться и самолёт новый угнал, чтобы было чем за душевный приём заплатить.

— Ты то, парень, откуда знаешь? Напечатали же в газетах что-то про неисправность техники и вынужденную посадку на аэродроме в Хакодате.

— Я же вам говорю! Во сне видел. Я такие сны с информацией уже больше года записываю, поэтому могу рассказать довольно много интересного.

— Болтун ты, Боря, вот ты кто! — Старый лётчик рассердился. — Не люблю я когда мне так откровенно врут.

— А вы, Николай Иванович, спросите своих знакомых об этом Беленко. Он как раз сейчас активно интервью журналистам в США раздаёт. Наверняка у вас в авиации знакомые остались.

— Всё, Боря! Больше даже слушать твой бред я не желаю. — С этими словами Морозов возвращается к столу и через пару минут оттуда раздаётся лихая песня:

— Лейтенант Рогов, а чего это ты мне подливаешь, а сам не пьешь? Ну и что, что ты хозяин, ты должен гостя уважать и пить вместе с ним. Давай еще по последней тяпнем! И… От винта! Песню мы допели, но проснулся я почему-то уже в такси по дороге в аэропорт.

Дома из кармана куртки отставного полковника выпал тетрадный листок с плотно заполненный убористым почерком:

Полковник сначала ничего не понял. Только прочитав текст в третий раз до него дошло, что это Борька Рогов подсунул.

— Ядрит твою раскудрит! Вот так финал сибирского отпуска. И что мне теперь с этим делать? К тому же голова болит после вчерашнего — ужас… Ладно, сегодня полечусь, а потом думать буду, что ветераны могут поправить. С пожарами точно ничего не сделаем, а до ближайшей авиакатастрофы время ещё есть.

Дождливым октябрьским вечером на кухне в квартире художника Тришина горит мягкий уютный свет. За окном ветер сечёт стекло ледяными мокрыми розгами. На плите закипает чайник. Воздух пропитан крепким табачным дымом. Женщины в нашей семье не выносят дым и по этой причине не присутствуют.

Сегодня к нам зашёл Ленкин кавалер. Дочка говорила, что что-то он мне собирается предложить интересное. Мы уже скоро час сидим, но всё никак до дела не дойдём. Крутит чего-то вокруг да около. Я тут уже всю кухню задымил… Галя мне голову за это оторвёт. Надо самому брать быка за рога.

— Борис, Лена меня уверяла, что ты что-то придумал интересное. Я заинтригован. Может уже достаточно вежливых разговоров ни о чём? Давай, докладывай!

— Как скажете, Александр Семёнович. — Борис заметно обрадовался смене темы. — Скажите, а часто в Худфонд обращаются производственники с просьбой об оформлении наглядной агитации?

— Ты знаешь, не часто, крупные заводы предпочитают держать в штате своего оформителя или даже бригаду, мелкие — ищут всяких леваков. — Я немного ошарашен и всё ещё не понимаю, куда он клонит.

— Что, неужели совсем не обращаются?

— Иногда, конечно, такое бывает, но как Худфондовские расценки услышат, так желание у них пропадает. Боря, к чему ты клонишь?

— Александр Семёнович, есть у меня одна идея коммерческого свойства. Из ваших рассказов следует, что писать транспаранты, раскрашивать доски почета и ваять лозунги «Слава КПСС» живописцы и графики не любят. Правда?

От неожиданности я давлюсь дымом и начинаю кашлять. Кашель внезапно переходит в приступ смеха. Чтобы прийти в норму, встаю и, на правах хозяина, наливаю в чашки свежего кипятка. Попал сопляк в самую точку. Только сегодня в Союз звонили из Горкома, спрашивали, сколько будет стоить доска почета в центре города.

— Ну, ты и спросил! Какому нормальному мастеру доставит радость «датское» [99] искусство? Конечно, мы от этого отбрыкиваемся по мере сил. Хоть иногда платят за «политику» неплохо. И сделать можно быстро. Но и обмануть могут, сославшись на сознательность и коммунистическое отношение к труду. Тут на кого нарвёшься.

— Вот тут я вам и хочу помочь. Существует много талантливых, но бедных студентов-архитекторов, готовых за деньги рисовать и красить хоть про КПСС, хоть про НСДАП. Самое примечательное, делают они это хорошо и быстро. Деньгами не избалованы, поэтому готовы работать по более низким расценкам, чем официальные, были бы заказы. В общих чертах, Александр Семёнович, идея такая. — Борис аккуратно отодвигает от себя чашку и начинает помогать себе жестами.

— Приходит к вам в Худфонд клиент — Борис изображает пальцами на столе этого «клиента», — и, весь такой важный, говорит, что ему очень надо, например, доску почета своего нефтемясорезинтреста. Вы ему — дорогой товарищ, мы с радостью, но стоить это будет стопитсот тысяч рублей. Деньги у вас есть? Показываете ему смету с госрасценками, мол, мы по закону работаем, по-другому не можем. Если по деньгам его устраивает, то идёте по вашему обычному пути, если нет, то предлагаете обратиться в «подшефный» коллектив. — Борис делает небольшую паузу в своём выступлении.

— Борь, подожди, так нельзя! Это же будет дискредитация работы художника! Демпинг, девальвация и всё такое! К тому же нарушение финансовой дисциплины, а это дело вообще подсудное — Я неожиданно для себя начинаю горячиться.

— Александр Семёнович, подождите минуту. Что касается девальвации и демпинга, то демпингуют самоучки-халтурщики, готовые за бутылку изобразить хоть чёрта лысого. Им деньги и несут, а так будут нести вам и нам, то есть профессионалам. — Борис пристально посмотрел на меня. Нужен теневой коллектив художников-оформителей, нацеленный как раз на массовые объекты. На днях у нас на факультете родился такой. Готовы будем работать даже немного ниже сложившихся в городе расценок, качество гарантирую вполне приличное. Под крышей комитета комсомола, между прочим.

— Так, стоп, не торопись, — я останавливаю поток красноречия молодого пройдохи, — надо ещё проще. Мы с тобой садимся и обсуждаем объём работ, я называю сумму, которую готов буду отдать исполнителю. Дальше можешь делать с ней всё, что хочешь.

— Можно и так. Я вас понимаю, не хочется выпускать контроль над деньгами заказчика? Александр Семёнович, давайте так и сделаем первый заказ, а там проанализируем, как получилось и если что, то подкорректируем. Тогда и договор составим о сотрудничестве. Неофициальный, просто для взаимного понимания. Правильно?

Паренёк действительно придумал вполне работоспособную схему. Думаю, что должно получиться. Через месяц праздничная демонстрация намечается, а это «сенокос» у оформителей.

— Да, дело интересное. Стоит попробовать. Но для безопасности сделать надо так — студентов оформлять по всем правилам, подписывать с ними трудовой договор, составлять смету и график, брать подоходный, проводить все операции через счет. Тогда всем выгодно! Студенты получают деньги и опыт работы, Худфонд — деньги и славу, заказчики — наглядную агитацию.

— Мне кажется, главное — начать! А там, как только результат появится, сарафанное радио заработает и клиент пойдёт. У нас же все ищут исполнителей через знакомых.