— Дружный смех собравшихся за столом студентов, подбадривает исполнителя:

Внезапно пение прерывает звон. Это Годик стучит вилкой по горлышку бутылки.

— Внимание, друзья! У меня тост! Он пьян, но ещё держится. Все постепенно затихают, ожидая, новый афоризм.

— Александр, мы сидим тут и уже изрядно нализались, поэтому тост будет простой и короткий: — Давайте выпьем за то, чтобы у тебя всё было, а тебе за это ничего не было! Мы все здесь собрались хорошие друзья, давайте будем выпивать!

Звенят сдвинутые стаканы, перестукивают ложки и вилки, над столом висит лёгкий шум. Тут я вспоминаю, что обещал отцу подъехать в эти выходные, чтобы обсудить идею музея шахты. Его бригаде, как заслуженным ветеранам, генералы арбуз выкатили. Наверное, решили к шестидесятилетию Октябрьской Революции засветиться и премий себе под «воспитания будущих поколений», выписать. Надо будет посмотреть, что да как, все исходные собрать, и сюда привезти. Здесь уже со старичками помусолить на предмет, что можно из этого получить. Торопиться не надо. Понедельник меня не будет, кому же мне свои обязанности передать?

— М-м-мужики! — заплетающимся уже языком бормочет Шестаков, — хорошо сидим! Давайте споём! И снова затягивает «Варяга».

Борька Рогов, не прерывая песни, ловко протискивается за спинами пьяных сокурсников, еще немного, еще чуть-чуть, вот уже дверь в коридор… Ура! Он думает, что выбрался. Ха! Так просто ему не уйти.

Прямо в дверях стоит кучерявый, похожий на цыгана Сашка Пешков и не один. Он нежно держит за ручку какую-то девицу. Я не помню, чтобы встречал её в нашей общаге. Тёмненькая, стрижка каре, большие карие глазки, носик пуговкой, шейка красивая, длинная. Похоже, что тоже уже под мухой.

— … Глядя на линии твоей руки, я отчетливо вижу, что у тебя в жизни уже произошло одно довольно важное событие. Вот смотри, это линия жизни, она идет без перерыва вокруг большого пальца. Это очень хороший признак. А вот здесь на этой линии маленькое ответвление. Это и есть то самое событие. Оно было не очень давно. Хотя давно или нет — это относительно. Может казаться, что это было уже давно, а на самом деле было вчера. Кажется, связано это событие было с… — Сашка бросает моментальный взгляд на спутницу, — с мужчиной. Посмотри сама на эту линию, она все говорит ясно, ты легко можешь это увидеть…

— Вот Пешков даёт. Вводит в транс даже по пьяни! — Рогов тоже обратил внимание. — Это же НЛП [98], забалтывание в чистом виде.

— Я не знаю, что такое НЛП, но и без всякого этого, наш Пешков любую девочку уболтает. — Поддерживаю я разговор с нашим комсомольским вождём. Тут у меня всплывает в голове решение моей проблемы.

— Борь, ты что, уже линяешь?

— Ага, дел еще куча, а тут если ещё час просижу, то не только сегодня ничего делать не буду, но и в понедельник школу пропущу.

— Ну да, эти алконавты, и сами готовы не просыхать, и других с пути сбивают. Подожди пять минут, мне с тобой, как с комсоргом, переговорить надо.

— Давай, говори быстрее, да я побегу.

— Сможешь в понедельник меня подменить? Мне домой надо срочно сгонять, кое-какие дела на прежней работе внезапно образовались, а это в выходной не сделать, поэтому придётся целый понедельник там провести. Там всё не сложно, ты запросто справишься. За это я тебя… Нет, пока рано что-то обещать, вот приеду, расскажу.

— Лады! Сделаю. Всё, я побежал, но с тебя… ладно, вернёшься, обсудим. Короче, будешь должен.

Я три дня ломал себе голову. Никак не могу понять, как Борька сумел угадать со стартом «Союза». В его рассказ о перемещении во времени, я всё равно не верю. Поэтому сегодня прямо с утра решил пропустить лекции и махнуть на Степную. Если самолет врежется в пятиэтажку, то выбора у меня и в самом деле не останется, и вселенная действительно может ветвиться и представлять из себя какое-то другое образование не подвластное человеческому разуму.

Предлагал вчера Олегу составить мне компанию, но тот отнёсся к идее без энтузиазма.

— Вадик, тебе интересно, вот сам и поезжай. Я Рогову и так поверил, тем более ещё год назад обратил внимание, что он стал вести себя совершенно по-другому. Темпоральное перемещение хорошо объясняет все эти странности, поэтому пусть так и будет.

— Но, лядь, это же никакой логике не поддаётся. Сам подумай! Если он сейчас будет менять что-то, то запросто может в своём долбанном будущем 2018 году не оказаться в нужном месте. А не окажется он там и тогда, то и не переместится сюда, а он здесь есть. Погребень какая-то! Петля времени! А если возьмёт да и помрёт вдруг?

— Да, мне как-то похуй, все эти «петли времени» и прочие философские выкрутасы. Если логика не может объяснить реальные факты, то что-то не так с логикой, а не с фактами.

Вот я и решил посмотреть на авиашоу собственными глазами.

Ну, как же я не люблю рано вставать! Лишь страшным усилием воли заставляю себя выбраться из постели, проглотить стакан чаю и, прихватив свой фотоаппарат, в семь ровно выскочить на улицу.

По Борькиным словам, таран произойдёт в 8.20. Дом расположен на Степной, это где-то в Ленинском, за площадью Станиславского. Номер дома не то 43/1, не то 41/3 точно я не запомнил. Ладно, на месте разберусь.

Денек сегодня чудо как хорош! Синее небо, в котором ни облачка. Сухие желтые листья ещё только начинают опадать. Жаль только, что автобусы как обычно по утрам забиты под самую крышу. Мне совершенно не понятно, почему из одного заводского района в другой заводской же район едут такие толпы народу. Тем не менее, мне удаётся протиснуться к окошку на задней площадке и, спрятав на груди «Зенит», дремать стоя.

Без десяти восемь я на площади Маркса. Прямо передо мной не может закрыть двери 4 троллейбус. Не может из-за торчащих из них мужских спин. Я упираюсь в них плечом, и с криком «Подвинулись, граждане ещё на одного человека» протискиваюсь следом. До Станиславского всего три остановки, тем более, из-за переполненности едем, не останавливаясь, и через 10 минут я уже на Степной.

Ничто не предвещает каких-либо особых событий. Только приближающийся рокот мотора всё сильнее отодвигает обычный уличный звуковой фон. С севера показался «кукурузник» Ан-2, самый простой и поэтому самый распространённый самолёт в нашей стране. Хорошая машинка, хотя и старая уже.

Самолётик начинает снижаться. Вот делает один круг левее улицы Степной, еще один круг уже почти над самыми крышами. Сейчас будет еще один круг и всё. Надо бежать бегом, если я хочу лично увидеть этот кульбит.

На бегу продолжаю посматривать вверх. Самолёт исчезает из поля зрения, а до ушей доносится грохот взрыва. Над крышей ближайшей хрущёвки взлетает всполох пламени, который через секунду сменяется клубами черного дыма.

— В рот компот! Блядь нахуй! — с губ стоящего рядом со мной дворника слетает поток бессвязных эмоций. — Нихуя себе ебануло.

Я быстро достаю «Зенит» и делаю первый кадр, даже не выставляя никаких диафрагм-выдержек. Автоматом он у меня стоит на минимальной диафрагме, день сегодня солнечный, негатив получится резкий.

Сделав тройку кадров, быстрее бегу во двор. У дальнего от меня подъезда виднеется дымящаяся куча покорёженного металла. Из дыры в стене торчит лопасть пропеллера. Самолет пробил дыру около двух метров в фасаде в районе лестницы между третьим и четвертым этажами. Разлившееся топливо полыхает, угрожая сжечь все квартиры несчастного подъезда. Кроме дыры от удара мотором повреждений стены не видно. Подъезд практически цел, только выбиты стёкла в окнах, и обрушен козырёк над входом, Ан-2 — машина лёгкая.