Дом был погружен в тишину. Хэнк вышел из дома, все еще чувствуя приступы смеха, которые время от времени переходили в хриплый кашель. Вряд ли это была болезнь, однако отсутствие верхней одежды меня все же заставило озвучить факт безалаберности мужчины. Андерсон, сурово глянув в мою сторону, тут же заткнул мой рот. Сделать он мне ничего не сделает, но спорить с Хэнком все равно, что долбить головой об стену – больно и бессмысленно.

Время близилось к восьми вечера. Мягкие хлопья опускались на улицы, температура понизилась до десяти градусов ниже нуля. У меня предстояло не мало дел в этом доме, ведь я все еще хотела заменить мебель, разобрать подвал, обустроить задний двор. Но самое главное – начистить тот небольшой арсенал оружия, что был вынесен из отцовских тайников родительского дома. Военные ведь всегда отличаются странной маниакальностью относительно безопасности своей территории. Кажется, тоже самое ощущала и я.

Последний звонок, разорвавший молчаливую атмосферу дома через несколько минут после ухода седовласого Андерсона, нарушил не только тишину, но и спокойствие внутри. Это был один из тех вариантов, которые я ждала уже неделю. Ванная, наполненная пеной, приятно поглощала каждую клеточку. Все мысли были только об этом дурацком звонке, который я так ждала, но который теперь вызывал во мне бурю сомнений. Обычный парной душ не смог бы помочь мне в том, чтобы разобрать все свои мысли, и потому пришлось прибегнуть к более радикальным мерам.

Углубившись в толстый слой белой пены, оставив на поверхности только голову с заколотыми волосами, я нещадно сжимала и разжимала в руках мячик-антистресс. Внутри податливой игрушки перемешивались множество мелких силиконовых шариков. Я не соврала Коннору. Отец и вправду передал мне очень буйный нрав, который в подростковом возрасте делал из меня пацанку. В университете у меня было множество проблем из-за моего нестабильного психического состояния – ядерной помеси холеричного отцовского и меланхоличного материнского темперамента. Порой даже приходилось обращаться к психотерапевтам. Однако подразделение закончило то воспитание, что давала мне мама, привив хоть какое-то соображение относительно сдержанности и женственности. Порой этих установок мне не хватало, и приходилось прибегать к другим методам успокоения, вроде различных успокоительных игрушек.

Наминая мячик, я буравила взглядом серебристый кран. На красной ручке виднелась трещина. Видимо, стоит заменить сантехнику в этом доме.

Промелькнувшая мысль о необходимом ремонте в новом доме заставила меня усмехнуться самой себе. Как быстро меняются круги этого мира. Полгода назад я повторяла один и тот же цикл раз за разом, выполняла одну и ту же работу, менялись только наставники. Головной боли было лишь две – жизнь доверенного лица и требующая чистки катана. Я медленно плыла по течению, точно пузырь на поверхности воды, и вот настал пик, когда все это ушло – ведь пузыри имеют свойства лопаться, не так ли? Я думаю о замене крана, в то время, как снова могла носить кирзачи. Метаюсь в сомнениях относительно вдруг зазвучавшего в тишине звонка, хотя могла стоять за спиной очередной шишки. Но самое удивительное было то, что где-то на первом этаже находился андроид. Выбрав я другой вариант – ни андроида, ни дома не было бы.

В дверь раздался робкий стук. От испуга я выронила мячик, и тот скользнул куда-то в глубины просторной ванны под белоснежные пенные слои. Уж чего-чего, но точно не Коннора мне хотелось видеть здесь и сейчас! И когда дверь отворилась, я едва не ушла под воду от смущения.

Живя в одиноком, тихом доме, никогда не беспокоишься относительно запертых в ванную дверях. Но ведь я теперь живу не одна, верно? Отругав себя за тугоумность, я постаралась как можно глубже уйти под воду. Пены хватало, чтобы скрыть все тело полностью, но как же жалко, что вместе с телом нельзя скрыть и голову! Лицо наливалось красным румянцем. Я, застыв, смотрела, как в ванную входит смущенный андроид. Кожа покрывалась мурашками, обжигаемые горячей водой.

– Я звал, но ты не отвечала.

Боже, мне точно стоит пересмотреть свою внимательность и рефлексы. Мозг в истерике давил на череп изнутри, в то время как в животе вновь бились разъяренные канарейки.

– Все нормально. Что-то случилось? – все нормально, только исчезни, парень!

– Хэнк звонил, – Коннор, закрыв за собой дверь, чтобы не впускать холодный воздух, нерешительно сделал шаг вперед. На нем уже не было пиджака, что заставило меня сделать выводы об излишней представительности андроида во время даже самых мелких сборищ. – Он в баре. Предлагает нам присоединиться.

– Надо же… он, похоже, не друзей, а собутыльников себе завел, – растерянно пробубнил слегка охрипший голос.

Нащупав рукой мячик, я неловко вытащила его из воды. Будь я андроидом со всеми этими программными обеспечениями, наверняка бы видела перед глазами показатель с увеличенным уровнем стресса до девяносто девяти целых и девяти десятых. Мячик в быстром темпе переваливал внутри свои шарики под действием дрожащей руки. Мне не хотелось смотреть на стоявшего у входа андроида. Внутри колыхалось перепуганное, трепетное чувство, и я даже помнила, когда впервые за последнее время ощутила его рядом с андроидом. Кожа спины до сих пор помнит тепло его близости, когда Коннор рыскал по отсекам экипировки в поиске лекарства для простреленного плеча.

– Ну что ж… будет возможность порадовать старика перед пенсией.

Коннор сощурился. Он вновь открыл губы в немом вопросе, и я услышала, как сознание посылает ему телепатические мольбы больше так не делать. В груди и так все горело из-за неловкой ситуации, при которой от взгляда андроида меня отделяла только белая пена. Которая, кстати, скоро начнет исчезать.

– Что именно ты имеешь в виду?

– Мне только что позвонили, – с каждым моим словом андроид все в той же белой рубашке и черных джинсах озадаченно приближался. Все его движения вызывали во мне бурю эмоций. Вода больше не грела кожу. Кожа грела воду вокруг. – Я же говорила о возможных вариантах. Так вот, один из них всплыл.

Это было уже слишком. Я не могла оторвать взгляда от детектива, смотрела и удивлялась, почему его висок горит голубым. Возможно, андроиды воспринимали все по-своему. Обнаженное человеческое тело не вызывало в них никаких реакций, и уж тем более смущения, разве что на уровне осознания о причинении возможной неловкости человеческой личности. Но что-то мне подсказывало, что раскрытие холодного белого пластика для них было сродни тому, что чувствует обнажающий себя человек. Коннор уже однажды видел меня не в самом потребном виде. Его диод отражался в зеркале, заставив меня отбросить сборы в заброшенное место для поиска девиантов, но тогда я чувствовала только неловкость от того, что была застигнута врасплох. Сейчас я горела рядом с ним. Он не источал ни единой эмоции, кроме недоумения.

Андроид присел на край ванны. Если бы не мячик, я бы точно ушла под воду от стыда и смущения… можно даже этот мячик запустить ему в лицо.

– У меня есть возможность пробиться в ФБР, – запинающимся голосом произнесла я. Он наверняка слышит, как бьется мое задыхающееся в восторге от новых позывных чувств сердце, так почему же не выйдет из комнаты?! – Вряд ли что-то мирное, с моими то навыками.

– Федералы? – удивленно переспросил андроид. Его брови поползли вверх, карие глаза пронзительно изучали мои зеленые. – Думаю, лейтенант не сильно этому обрадуется.

– Нет выбора. Пока это все, что можно сделать.

– Я все же считаю идею о переобучении не плохой. Современное образование позволяет использовать дистанционные методы обучения.

– У меня лучше всего получается убивать, – и честное слово, ты будешь моей первой жертвой, Коннор, если не выйдешь отсюда! – Но точно не писать лекции и мило беседовать с людьми.

– Решать тебе. Я не могу указывать, что делать.

Отвернувшись от андроида и уже менее яростно разминая мячик, я саркастично подумала о том, как просто этому существу удается поставить меня в неловкое положение. Сначала Коннор-катана, теперь это… кто-то свыше либо издевался, либо я себе накручивала из-за глупых случайностей всех этих ситуаций. Второе отметалось сразу – не может быть так много случайностей с одним только «человеком».