– Не стану я ничего говорить. Мне в тюрьму не хочется. Лучше расскажите, что произошло в «Киберлайф»?

Андерсон, замешкавшись, раздосадованно махнул рукой, мол, «ничего интересного». Он качнул головой в сторону гостиной, разминая шею, и его седые волосы блеснули странным «проволочным» светом.

– Лейтенант помог мне, – ощутив облегчение от упущенной темы хакерства, Коннор, как ни в чем не бывало, пояснил поведение Хэнка. – Хоть и мог спутать меня с другим андроидом.

– Да вы провидец, офицер.

– Однако я все же не понимаю, почему лейтенант Андерсон поверил в то, что ты могла сбежать.

В этот раз Хэнку предстояло ощутить на себе два ожидающих ответа взгляда. Он ошарашенно и возмущенно одновременно перекидывал холодный взор старческих глаз с меня на андроида. Его лицо начинала покрывать краска, и вряд ли это был эффект вина. Скорее, эффект неожиданности. По крайней мере, внутри меня он точно играл.

– В каком смысле сбежала, лейтенант?

– Да я черт знаю, что в твоей черепушке творится! – всего один вопрос, и Хэнк взорвался. Он нещадно жестикулировал руками, отражал всякую возможную словесную атаку, даже не давая вставить нам слова. – То ты безэмоциональная, то несешься по лесу! Откуда я мог знать, что на этот раз взбрело в твою голову?! Андроид сказал, что ты сбежала, я ж не знал, что ты у меня в подвале валяешься!

– Ладно, ладно, – я с усмешкой подняла ладони вверх, усмиряя пыл разъяренного матерого полицейского. Не хотелось бы вновь разбирать дом, только в этот раз от погрома. – Оставим это. Все живы, целы, это главное.

Хэнк, получив такой ответ, был доволен. Он укоризненно бросил взгляд на Коннора, которому, судя по всему, все было по барабану.

– Ну, и чем теперь займешься? С ним-то все понятно, он в участке остался. А ты?

Вопрос не на миллион, а на триллион. Он мучал меня с самого погружения в автобусные мысленные дебри, и сейчас, выдернутый из запрятанных сознательных закромов, вновь ввергнул меня в пучину размышлений о будущем. Устало вздохнув, я оперлась локтем о стол и уложила подбородок на ладонь. Допитый бокал отражался в моих зеленых глазах. На мгновение он мне напомнил о том бокале с красным, рубиновым вином, в котором отражались руки андроида в сером пиджаке. Тогда останавливаемая солдатом внутри, я всячески старалась спрятать свой взгляд. Впереди было будущее – хоть и построенное на иллюзиях – и какая-никакая уверенность. Сейчас не было ничего. Только дом.

– Не знаю… – после недолгой паузы потерянно произнесла я. Мне даже не нужно было отнимать взгляд от прозрачной поверхности бокала, чтобы знать, сколько пар глаз на меня смотрят. – Я всю жизнь посвятила убийству людей. С таким послужным списком вряд ли получиться занять себя чем-то дельным.

– Должны же быть какие-то варианты, – озабоченно отозвался скрипучий голос.

Да. Варианты были. Как минимум три. В дни, проведенные в Рокфорде, я не сидела без дела. Пришлось поднять свои былые связи и оставшиеся контакты, чтобы прощелкать несколько мест. Ранее знавшие меня как бесчувственного солдата люди удивлялись моему виду, однако отказывать в помощи не стали. И теперь мне приходится сидеть в неизвестности в ожидании звонка или любой другой весточки с самых верхушек мира.

– Есть несколько, – туманно пролепетала я. – Но пока ничего о них неизвестно, так что я буду молчать.

Хэнк выжидающе повернулся к Коннору. Тот был в таком же недоумении, и потому только пожал плечами:

– Я ничего об этом не знаю.

– Задолбали вы со своими секретами и тайнами. Не компания, а психи.

– Что-то мне подсказывает, что именно такой компании вы и рады, Хэнк, – язвительно намекнула я на нестабильность самого старика.

– Конечно! Все лучше, чем с тухлым говном возиться.

Чего-чего, а Андерсон за словом в карман не полезет. Парочку раз хихикнув, чем вызвала одобрительный кивок головы лейтенанта, я выпрямилась. Сумерки давно сошли с улиц города, окутав мир в темноту наступающей ночи. Декабрь на удивление выдался не таким снежным, как прошедший месяц. Кожа до сих пор помнила морозные ветры мрачных, немноголюдных переулков, по которым мне приходилось пробиваться к дому Андерсона и блокпосту Маркуса. Тогда я ждала смерти, как старого друга, но сейчас сижу в тепле, в собственном доме, в окружении друзей. Именно друзей.

Улыбнувшись этой мысли, я пропускала мимо ушей разговор Коннора и Хэнка. В их словах проскакивали фразы об образовании и чем-то еще, но это было так далеко от моих раздумий. Одиночество съедало меня день за днем, и особенно остро оно ощущалось в последние мои дни, как представителя подразделения. Только сейчас я начинала понимать, как сильно хотела жить: преодолевала страшные условия и стресс, перебегала прямо перед носом женщины с косой, боролась с теми, кто был в разы сильнее. Интересно, Крейг вернулся обратно в ряды бойцов?..

– По-моему, она отключилась, – Хэнк смотрел на витающую в раздумьях девушку, сидящую напротив. Ее взгляд благоговейно изучал пустой, с красными каплями по внутренней части стекла, бокал. Тяжелые волосы спускались вниз за спиной, обнажая тонкую, но короткую шею. – Толкни ее.

Коннор испуганно посмотрел на Хэнка, словно бы тот только что предложил сделать что-то неприличное и противозаконное. Может, дружок и девиантнулся, подумалось старику с седыми волосами, но до полноценно ощущающего себя живым создания ему еще было далеко. Настолько близко он воспринимал любое нетактичное посягательство, пусть даже словесное, на другого человека. Не говоря уже о его вечно свежем виде и идеальной осанке, которая иногда бесила старика с его хондрозом и бесконечными синяками под глазами.

– Расслабься, я шучу, – с усмешкой Хэнк постарался успокоить недоуменного андроида. – Анна, черт тебя возьми!

Гойл встрепенулась, едва не сшибив бокал левой рукой. Она встряхнула головой, заставив темные волосы зашуршать по полосатой, просторной рубашке.

– Я что-то пропустила?

– Коннор тут предложил мысль. О переобучении. Будь добра, покинь нирвану и снизойди к нам на землю.

– Вообще-то, я думала об этом. Был вариант выучиться на военного психиатра, благо финансы позволяют. Но я уже вышла из студенческого возраста.

– Ты будешь жить пару сотен лет, о каком возрасте ты говоришь? – чертыхнулся Хэнк. Дал бы ему кто-нибудь пару веков, он бы наверняка не стал сидеть на стуле в объятиях четырех стен.

– Отстаньте от меня, мне просто лень. Не хочу снова сидеть на лекциях, хватит с меня этого.

Раздраженный голос Гойл прервал все желания разговаривать об обучении, как о возможном варианте. Коннор бросил на Хэнка задумчивый взгляд, словно бы ища в нем поддержку относительно дальнейших действий. Но Андерсон лишь понимающе кивнул головой, не став возражать. В конце концов, это была ее жизнь. И каждый в праве распоряжаться ею так, как хочет.

– А ты вообще чего хочешь-то? – не унимался лейтенант. Он грузно повалил руки на стол, нетерпеливо постукивая по деревянной поверхности указательным пальцем.

Анна несколько секунд думала. На ее губах заиграла хитрая улыбка, и девушка искоса кинула взгляд в сторону андроида. Коннор признался самому себе, что такой жест завел его потухший интерес к беседе.

– Хочу кошечку, – деловито констатировал девичий голос.

– Кошечку? – переспросил Хэнк.

– Кошечку. Я семь лет жила по чужой указке, я видела ад. Так что я хочу кошечку.

– Почему кошечку? Почему не кота?

– Котик у меня уже есть. Теперь нужна кошечка.

Брякнув эти слова с театральной серьезностью, Анна встала со стула и вышла в гостиную. Коннору это не нравилось. Он видел, как беззвучно усмехается Андерсон, как серые глаза поглядывают в его сторону из-за копны седых волос, как хихиканье нарастает в хохот. Мужчина аккуратно бил по столу ладонью, задыхаясь в беззвучном смехе.

– Стой, – только сейчас до Коннора дошла суть сказанного, и андроид, встав со стула, последовал за Гойл. – Ты назвала меня котиком?

– Женщины, – произнес Андерсон, стирая с глаз проступившие слезы.