‒ Не знаю, ‒ с намеком на потерянность ответил Коннор. ‒ Не думаю, что это был страх. Скорее… смирение.
‒ Ты был готов умереть?
Вопрос прозвучал слишком укоризненно. Я увидела это в его нахмуренном взгляде, секундной остановке посреди тротуара. Он безмолвно задавал мне вопрос о внезапно похолодевшем тоне, что стал резким и порывистым. Но я не смогла ему ответить. В голове метались мысли о том дне, когда я сама покорно оглядывала окно в участке, ожидая смерть на пороге. Схожести открывались раз за разом, и, к сожалению, они не всегда радовали. Только теперь я понимаю, почему Хэнк в ту ночь спросил, какого это – наставлять катану к шее Коннора. Тогда я безучастно отмахнулась одним словом «Бодрит», на деле скрывая истинные открывающиеся чувства. Я была зависима от андроида, уже тогда признала в нем волка в овечьей шкуре. Зеленые глаза завороженно наблюдали за отражающимися языками пламени в карих темных глазах, кожа под плотным комбинезоном ловила исходящие от его прямой осанки волны уверенности в моих отклонениях. Рука не дрожала, держа на весу лезвие рядом с его идеальным контуром мужественной шеи, но все дрожало внутри из-за дурацких знаков «Киберлайф», хищного и преисполненного триумфа взгляда исподлобья. В ту ночь Коннор стал моим личным кофеином после семилетнего сна. Неужели роботизированное создание способно вызвать в живой плоти такой гормональный взрыв? Уверенно могу ответить на вопрос одним коротким словом: «Да».
Немного постояв у парапета, я с силой оторвала привыкшие к холоду ладони и осмотрелась. Мои чувства во время той памятной ночи в заброшенном здании были полны страха перед будущим и страха перед Коннором, вдогонку сердцем было брошено чувство восхищения. Интересно, что чувствовал Хэнк Андерсон, наставляя дуло в механический лоб?..
Возвращаться домой после пробежки всегда было сложнее. Мысли становились тяжелее, рассуждения цеплялись друг за друга, несли меня к более зловещим вещам, чем Коннор и выставленный в его сторону офицерский пистолет. Обегая знакомые улицы, я все сильнее хмурилась. Прошлый день был прекрасным, бесспорно. Коннор вышел за рамки своих привычных эмоциональных игр, таких чувств мне не приходилось испытывать даже в далеком подростковом возрасте. Один только хищный взгляд почерневших из-за отсутствия яркого света глаз у открытой двери автомобиля вызывал буйные волны мурашек от пяток до шеи. Даже волосы, кажется, покрываются дрожью при воспоминании о душном салоне и бьющим по железной крыше дождевым каплям в такт ритмичным движениям андроида. Но гораздо раньше произошло то, что вызвало ту же дрожь, только уже из-за страха. И это не могло быть мною проигнорировано.
Камски. Серые глаза Ричарда. Приглашение на ужин. Модель серии «RK900» появилась на пороге дома внезапно, сверкая своим голубым диодом и стальным блеском блестящей радужки. Его голос звучал из коридора, точно воздушная тревога в крупном населенном городе. Мама рассказывала о своих далеких предках, проведших холодные зимы и кровавые лета на территории СССР во время второй мировой войны. Будучи маленьким ребенком, я не могла прочувствовать дрожь в ее голосе, когда она пересказывала истории, переданные ей ее матерью, а той ее матерью и так без конца и края. Она говорила о том, как люди, проснувшись ранним утром, услышали радио-объявление о начавшемся наступлении немцев. Никто из живущих родственников, конечно, не смог застать этот период, но то, с каким лицом описывала все эти истории мама… только пройдя семь лет жизни в рамках постоянных боевых действий, я понимала, откуда эта скорбь и обреченность в ее глазах. И, услышав низкий, но покорный голос андроида Ричарда через месяц затишья, я вдруг почувствовала себя, как те жители СССР. Войны всегда происходят, разве что масштабы и причины бывают разные.
Дом оказался куда теплее, чем морозная улица. Я не замерзла, но все же ощутила приятное покалывание на освобожденной от толстовки коже в стенах гостиной. Надеялась избавиться от дурацких мыслей о внезапном появлении Элайджи, но вместо этого тишина в уже ставших родными комнатах только сильнее заставляла углубляться в размышлениях. Катана со стойки в коридоре укоризненно шептала об отсутствии чистки вот уже длительное время. Смотревшее на меня отражение в стеклянной дверце книжного шкафа было обеспокоенным: красные от мороза щеки, нахмуренные глаза, тяжело вздымающаяся грудь. Может, тишина и обитала в этих стенах. На деле под копной волос слышался шум из совершенно чужеродных друг другу рассуждений. Элайджа Камски был вишенкой на этом безвкусном торте из тревожных мыслей.
Взяв в руки сенсорный телефон, я несколько секунд искала контакт. Вот он. Короткий и ясный, как солнечный день: «ЭК». Всего две буквы, а сколько отвращения внутри. Мне казалось, что записанный еще в первый день в отеле номер непременно оборвется на третьем гудке, а скрипучий голос преисподней на том конце произнесет что-то вроде:
«Здравствуйте! Вы попали на горячую линию Ада. Просим извинения, но Властитель Тьмы сейчас занят. Спасибо, что пользуетесь нашими услугами!»
Саркастично улыбнувшись разгоряченной фантазии, я несколько раз подбросила телефон в воздух. Буквально вчера я старательно уговаривала Коннора не лезть к создателю, забыть об андроиде на побегушках, сама лично уверяла своего спутника в опасности этого человека, словно бы он и сам не знал. А теперь стою посреди гостиной с телефоном в руках и чувствую себя заговорщиком в свите ничего не подозревающего Цезаря. Я могла бы сейчас удалить номер, отключить все средства связи и окончательно оторвать себя от прошлого, но покоя не давало одно «но». Камски не давал о себе знать несколько недель. Он исчез из поля зрения в ту же ночь, Эмильда перечислила обещанную сумму, и весь наш контакт оборвался на передаче курьеру коробки с наушником. Все! Однако спустя столько времени мужчина напомнил о себе. Зачем? Неужели что-то и вправду случилось? Может, он пытается незаметно о чем-то предупредить? Камски определенно ждет нашей (моей) реакции на вторжение Ричарда в дом, и он неспроста послал андроида, будучи в курсе нашего близкого с Коннором положения друг к другу. Проигнорируй я сейчас Элайджу, и в лучшем случае – ничего не изменится. В худшем – я буду жалеть об отказе в контакте с создателем всю жизнь.
Уже собираясь нажать на зеленую кнопку вызова, я вдруг решила осмотреть гостиную. Ничего не изменилось с заезда. Мебель так и осталась от прежних хозяев, книги полностью наполнили шкафы и полки, на стенах висели картины с изображением ночного города и темных закатов. Искусственный электрический камин включался лишь раз, но сейчас меня интересовало не это. Улыбаясь собственным мыслям, я медленно подошла к темной полке, висящей на уровне груди.
Их было всего три, но они были самыми прекрасными за последние десять лет. Фотографии с усопшими близкими продолжали лежать в пустом чердаке, покрываясь еще одним слоем пыли. Я не соврала андроиду, сказав, что поставлю на их место другие снимки. Конечно, былая детская любовь к фотографированию поутихла, но все же иногда я брала с собой фотоаппарат или же заменяла его телефоном. Было проделано не малое количество кадров прежде, чем первый водрузился на полку гостиной. Этот день был ознаменован появлением нового отдела Детройтского департамента полиции. Несколько андроидов расположились слева от снимка, на каждом была точно такая же униформа, как и на Конноре. Тот, заведя руки в привычной манере за спину, стоял рядом с Хэнком – единственным человеком в этой новоиспеченной команде «Отомстителей». Его резко выделял слегка надменный вид вздернутого подбородка, утопающего в седой бороде, цветастая рубашка и бежевая куртка. Хэнк среди этих идеальных ухоженных машин смотрелся, как потрепанный уличный кот среди домашних нахаленных котят. Его правая рука в дружественном жесте покоится на правом плече Коннора. Весь штат отдела смотрел в кадр, но только на лицах моих друзей играла какая-то особенная улыбка. Только у Коннора горел голубой диод.
Следующий снимок в черной раме был сделан буквально за день до моей бешеной скачки по экспериментальным статистикам и корреляциям. Мы пришли в дом Хэнка, кажется, на проигранную им пиццу, но для Коннора этот день стал в какой-то степени плачевным. Хозяин дома исчез на улице, а я, будучи в ванной услышав грохот из кухни, настороженно плелась на цыпочках. Благо в тот момент в руке покоился телефон, иначе бы я долго сожалела об упущенном моменте. Коннор лежал посреди пола, прижатый всем весом Сумо. Пес довольно фырчал, кряхтел, из открытой пасти по высунутому языку спускались слюни. Только чувство такта мне не позволяло кататься по полу от умоляющего помочь взгляда андроида в уже покрытой слюнями белой рубашке. Вместо этого я достала телефон и сделала занимательный кадр.
