Вскоре автомобиль заехал на бордюр у дома Хэнка. Впереди предстояло веселье – разбудить лейтенанта, что во время сна был взрывной гранатой недовольства и негодования, а так же спровадить его к постели. Это не первая наша с андроидом совместная «операция по спасению» нуждающихся в лице Андерсона, но каждый такой раз заставлял нас все больше и больше испытывать обреченность. Я перестала подтрунивать над офицером, пытаясь выставить его слабеньким относительно моей печени, так как после второго такого пари получила выговор от андроида. Было даже забавно и странно – ощущать себя нашкодившим щенком рядом с пытающимся отчитать Коннором. Хотя мне и не обязательно было слышать его лекции относительно моей бессовестности. Хэнк и впрямь был не молод, а мои целенаправленные выпады в сторону его алкогольной стойкости усугубляли его и без того нездоровое состояние. К тому же, мужчина с каждым разом терял цепкую хватку в алкогольной битве – его лимит становился меньше, сон наступал все раньше.

Пробудить Андерсона оказалось гораздо легче, чем прежде. Напротив: мужчина даже сам встал (едва не грохнувшись обратно), кое-как выудил ключи от дома и побрел к дверям. Мы-то дураками не были. И Коннором, и мной было усвоено, что подобное поведение ничего хорошего не гарантирует. Сейчас мужчина отделается от двух зануд-приставал и после, стоит нам откатить машину к своему дому, вызовет такси в желании продолжить нагнетать депрессивное состояние в стенах какого-нибудь бара. Его нельзя было осуждать… выигранная война угнетенным народом не могло залатать дырку в сердце, которую мужчина старательно заливал пойлом. И потому мы следовали за лейтенантом в дом, чтобы наверняка проследить за его успокоением.

Коннор тут же скрылся в ванной с целью привести пиджак в порядок (педант), пока я, чувствуя боль в ногах от новых, но ничуть не лучше предыдущих, туфлей из велюра, двигалась за шатающимся Хэнком в спальню. Мужчина время от времени придерживался за стену, но падать не собирался – все же он не был настолько сражен алкоголем. Когда же наконец постель была достигнута, и усевшийся офицер, что-то бубня себе под нос, начал стаскивать ботинки о край кровати, я принялась помогать ему снимать кожаную куртку. Предел мечтаний… оказывается, охранять старую колымагу на заброшенном рыбозаводе не так грустно, как это.

‒ Вам бы печень свою поберечь, Хэнк, ‒ освободив один рукав, я принялась стаскивать другой. Хэнк не сопротивлялся, только пошатывался, намереваясь тут же свалиться лицом в подушку.

‒ Она меня не бережет, ‒ беспечно ответил Хэнк хриплым голосом, отрицательно качнув головой. Его волосы растрепались, но приводить их в порядок я точно не собиралась. С него достаточно будет и снятой куртки. ‒ Так с чего я должен?

‒ С того, что вы уже не молоды, ‒ раздраженно произнесла я. Коннор наверняка бы сейчас приподнял брови, услышав такое от меня. Человек, что недавно старался напоить и перепить лейтенанта, втирает ему про важность заботы о своем здоровье.

Андерсон поднял на меня голову и сощурился, исказив губы в удивленной ухмылке. На некоторое время я остановила свои действия, однако после последующего разговора возобновила их с особым пристрастием.

‒ Ты так похожа на мою бывшую жену… ‒ пьяно произнес офицер.

‒ Надо же. И чем это?

‒ Такая же маленькая, вредная и противная.

Это была месть за зеленого человека в участке. Поморщив нос в попытке скривить злобную рожицу, я с силой вытянула рукав кожаной куртки. Андерсон не ожидал такого рвения. Мужчина повалился на кровать, с трудом закидывая ноги на постель.

‒ Как долго вы были женаты, лейтенант?

‒ Пятнадцать с хером лет… ‒ Андерсон поднял руку и постарался пересчитать года на пальцах, после чего плюнул на это дело. ‒ Ну, или около того.

‒ Боже… святая женщина.

Послышался недовольный бубнеж, после чего – сопение. Лейтенант уснул раньше, чем смог выразить свое раздражение относительно моего положительного отношения к его бывшей жене. Отложив куртку на близ стоящий стул, я с несколько секунд наблюдала, как Хэнк ворочается и пытается спрятаться под одеялом. Вскоре, мужчина угомонился, а я, стаскивая каблуки, брела в гостиную по коридору.

Дом больше не вызывал во мне неприятных ассоциаций. Воспоминания, конечно, просачивались, но все же уже не ощущались так терпко. В первые часы пребывания здесь после завершения войны я буквально не желала соприкасаться с чем-либо, кроме большой собаки на пуфике. Каждую секунду мне казалось, что сейчас вновь раздастся дверной звонок, и на пороге покажется оболочка Коннора. Снова эти треклятые знаки «Киберлайф», снова синяя повязка на плече, снова номерной знак модели «ANDROID RK800» на широкой спине. Дверь в подвал, казалось, вела в ад. Теперь-то я смотрела на это с иронией. Похоже, подвал в моей жизни вообще априори нес негативную энергию. То съемный дом с усыпанным осколками диагностических аппаратов бетонным полом, то подвальная лестница в доме Андерсона.

Стол напоминал о минутах душевного откровения между тремя существами, которые длились каждый раз не больше тридцати минут. Я задала вопрос андроиду о его стоимости, но не ожидала получить его ответ после всего случившегося. Я рассказала Коннору об истории семьи, которая когда-то была в моей жизни. Тогда похолодевшую от воспоминаний кожу утягивало красное платье, что вновь красуется на женском теле, а рассудок метался меж двух огней из стоящего за плечом подразделения и теплым взглядом карих глаз. Раньше я могла только мечтать его касаться и стирать холодный пот на лбу от внутренних конфликтов. Последние исчезли, но порой касаться Коннора я так и не торопилась. Намного приятнее было просто смотреть на него – живого, такого же «пробужденного», как и я.

Коннор укладывал влажный, но отчищенный от крема пиджак на спинку стула, когда я, уложив туфли на пол рядом, плюхнулась на диван. Разум требовал сна. Мысли затихали в голове, предоставляя всю власть надвигающимся сновидениям. Покидать дом Хэнка нельзя было примерно с час, по истечению которого Андерсон точно не проснется и никуда не уйдет. Поэтому, накрыв глаза ладонью, я закинула голову на спинку дивана и вслушивалась в происходящие движения рядом.

‒ Как лейтенант? ‒ без особого интереса спросил андроид.

‒ Как всегда. Пьяный и счастливый.

Через некоторое время обивка дивана рядом промялась. Коннор больше не сидел по-ученически, он давно отвык от такого «правильного» поведения систем. Он мог спокойно в моей же манере уложить голову на спинку, расслабленно откинуться назад. Но он все еще был «машиной». Я вспоминала это каждый раз, когда видела переливающийся диод на мужском виске. Легче от этой ассоциации не становилось.

‒ Мне едва не оторвали конечность выстрелом, один раз даже продырявили желудок тупым куском металла, ‒ я убрала руку с глаз и обреченно посмотрела на стоящие на полу каблуки. Коннор следил за моими движениями. ‒ Но официально заявляю, что это – истинное оружие дьявола.

Уставшая фраза, соскочившая с моих губ, подействовала на андроида, как призыв к действию. Коннор аккуратно уложил мои ступни себе на колени, заставив беззвучно ойкнуть. Однако уже после этого каждая клеточка ног буквально пищала от восторга под действием теплых и в то же время холодных механических рук.

‒ Я тебя обожаю, ‒ почти шепотом блаженно произнесла. Коннор едва улыбнулся, глядя перед собой.

В этот раз мне представилась возможность осмотреть его со стороны спускающейся вниз пряди. Мелкие темные родинки улыбались, свет со стороны кухни очерчивал его идеальные скулы. Успевшие высохнуть после уличного снега волосы уложены назад, и теперь блестят, точно шелк. В нем все же было нечто, что выдавало неестественность, не человечность ‒ всегда идеальная осанка и разведенные плечи. Даже откинувшись на диван, он продолжать сохранять безупречную стабильность координации. Все было в нем таким желанным: сильные руки, которые могли запросто убить человека, но прикосновения которых всегда были нежными и трепетными; телесная бионическая кожа с идеальной имитацией шероховатостей, волосяного покрова на теле; всегда гордо приподнятый подбородок и легкая щетина, что покрывала его. Это было своеобразное эстетическое наслаждение, но при этом оно же было и мукой – смотреть на того, кого так желало тело и не давать волю рукам. Мы могли так сидеть до получаса, а то и больше, однако обычно Коннор отвечал в ответ дружелюбным взглядом. Сейчас же он смотрел перед собой, время от времени хмурясь. Не сложно было догадаться, что происходит в программном обеспечении машины.