Ровно в семь часов дверь в номер заказчика отворилась. Ричард вышел из нее с той же походкой, с которой передвигался и Коннор. Андроид все так же был одет в синий костюм с галстуком, на виске переливался голубой диод. Я не подала виду, даже не повернула в его сторону голову, только изучала боковым зрением. Руки были сцеплены за спиной, пальцы левой спокойно ощупывали гладкую саю. Ричард не ожидал меня встретить на входе. Он закрыл за собой дверь, несколько секунд простоял, глядя на меня сверху вниз и, повторяя мое положение, встал с левой стороны от двери. Теперь мы оба смотрели в пустой коридор, заведя кисти за спину. Ну, точно мини-клуб придурков. Осталось только по-ребячески взяться за ручки и вприпрыжку проскочить вперед до лифта.

‒ Доброе утро, ‒ RK900 произнес слова благородным, но низким тоном. ‒ Я как раз шел предупредить вас об отъезде через час.

‒ Спасибо.

Ожидание хуже смерти. Оно было таким в отеле Детройта, где мне приходилось ждать кончину; было таким на корабле «Иерихон», когда Коннор ловко смешался с толпой, оставив меня в компании скрывающихся девиантов. Даже то смиренное ожидание в полицейском участке после снятия андроида и лейтенанта с дела было таким же ужасным. Я молилась про себя, просила всевышнего послать в коридор хотя бы уборщицу, чтобы не стоять вот так в тишине рядом с имитацией Коннора. Ему было абсолютно наплевать, чего нельзя было сказать про меня.

‒ Ты едешь с нами? ‒ молчание сводило с ума. Полная апатия сохранялась на лице в момент произношения слов, и потому голос не выдал нервозности внутри.

‒ Боюсь, что нет. В связи с последними событиями мое появление может вызвать общественный резонанс.

Как и было предположено, Камски не станет брать с собой того, кто может стать причиной общественного негодования. Взглянув на профиль андроида, я хмыкнула. Идеальный, даже родинки на тех же участках синтетической кожи. Его глаза смотрели вперед, тяжелые низко расположенные брови придавали суровость бывалого федерального агента. Коннор всегда смотрел открыто с ясно читаемым дружелюбием во взгляде, этот же одним только взором говорил «я послушный, но убью тебя при надобности». Ричард больше не вызывал злости, но его схожесть с Коннором раздражала. Раздражение передавалось каждой клеточке тела, пульс участился на несколько ударов. Я ощутила это из-за стремительно ускоряющейся пульсации вены под правой ключицей. Тугая ткань комбинезона скрипела от любого движения, мне хотелось что-то сделать со своими руками. В ход шло все: поправить черные плотные манжеты, застегнуть серебряную собачку до упора, проверить замки на кобуре. Ричард не подавал признаков заинтересованности. Его холодность броско выглядела на фоне моей нервозности.

‒ Вы позволите личный вопрос, мисс Гойл? ‒ все еще глядя перед собой, спросила машина. К списку фетишей серии «RK» добавился новый пунктик. Видимо, они и впрямь все из одного инкубатора вышли, даже привычки одинаковые.

‒ Попробуй, если не боишься, ‒ я оставила экипировку в покое, вернув руки за спину.

‒ Я не мог не заметить вашей поведенческой реакции при контакте. Ваш пульс ускоряется, уровень стресса возрастает. Скажите, ‒ Ричард повернул голову, отражая ледяным оттенком радужки лучи настенных ламп, ‒ у вас есть какая-то определенная причина меня презирать?

‒ А что, у меня есть причина восторженно пищать при твоем появлении?

‒ Нет.

‒ Тогда прекрати задавать глупые вопросы и нарушать правила успешного сотрудничества, ‒ смотря в холодные глаза в открытую, я ничуть не жалела о грубом ответе. Злости не было, скорее, это было пресечение дальнейших неприятных разговоров, но судя по нахмуренному выражению прекрасной имитации Коннора – он воспринял это, как прямое доказательство ненависти.

Ричард отвернулся, вновь приняв несокрушимую, готовую к выполнению приказов стойку. Я осматривала каждый сантиметр его профиля. Он не испытывал эмоций, не мог этого делать в силу стараний Камски. Но от его отчужденного вида мне вдруг стало стыдно. Объект ненависти был не виновен в том, в чем я его так старательно обвиняла. Не он выбирал свою внешность, не он выбирал цвет глаз. Не Ричард создавал себя следующей ступенью после «революционного прототипа», он был всего лишь продуктом чьей-то не слишком богатой фантазии. Именно дизайнеры решили взять внешность предыдущей серии, присобачить ей другую радужку и пустить в производство. Я же ненавидела андроида, хотя это было так же глупо, как ненавидеть человека за тридцать шестой размер ноги.

‒ Я не презираю тебя, ‒ после минутной паузы, я отвернулась от андроида. Ричард в это время вновь обернулся ко мне. ‒ Просто непривычно видеть андроида таким, каким он якобы должен быть.

‒ Это как-то связано с «RK800», верно?

Упоминание Коннора в его реальном имени вызвало горечь во рту. Камски заметил верно: я искала в девиантах людей и с легкостью их находила. Реальные серии и модели звучали унизительно, с таким же успехом можно было нацепить на андроида униформу с синими отличительными знаками. Обезличивающий посыл был бы тем же.

‒ Нет. Не связано.

Ричард понимающе отвернулся, не обнаружив в женском голосе признаков лжи. Я и вправду не врала. Восприятие андроидов как живых существ происходило не по причине тесной психологической связи с андроидом-детективом. Сердце все еще вздрагивает при воспоминании о тех ужасах, которые приходилось испытывать вместе с сотнями бегущих девиантов на уходящем под воду корабле. Перед глазами временами мелькали десятки механических трупов, измазанных в голубой жидкости и валяющихся посреди заснеженных дорог. Это был геноцид в самом прямом смысле слова. Андроиды боялись смерти, они ощущали себя живыми существами, но люди травили их как мышей в старом прогнившем доме. Хозяева даже решили запустить в стены помещения большого лоснящегося кота, дав ему задание найти и истребить каждого. Какого же было удивление людей, когда кот вместо охоты нацепил на лоб повязку камикадзе и устремился высвобождать подневольных мышей из уже закрывшихся клеток.

Выпучив глаза, я стряхнула с себя эти странные ассоциации, но воображение было уже не остановить. Оно представляло, как рыжий упитанный кот по имени «Коннор» в окружении мышей пушистыми лапками держит флаг с изображением треугольника и кулака в ней. Ну и больное у меня сознание…

Едва пробило восемь часов утра и едва вдалеке заработал лифт, как высокая дверь в который раз отворилась. Камски неестественным для него спешным шагом вышел в коридор, не одарив меня даже взглядом. Ричард поспешил скрыться в номере.

Как сильно разнился этот человек с тем типом, что вчера предстал передо мной в аэропорту. Гений-«ботаник» в неброской одежде вдруг стал удивительно привлекательным мужчиной в строгом черном костюме и мужских начищенных до матового блеска туфлях. Чистые ухоженные волосы бережно зачесаны назад, лишь по бокам некоторые пряди нависают над выбритыми висками. Мужчина шел вперед безмолвно, мы все в той же тишине входили в лифт и покидали его. На очередном повороте я ожидала, что Камски свернет в ресторан. За все время патрулирования рядом с его номером ни одна живая душа не показала своего носа. Официанты и портье не привозили завтрак в номер, этаж вовсе казался пустым и безжизненным. Мое утро началось в шесть утра, в то время как дежурство – в половину седьмого. Элайджа буквально тащился от своих механических «детей», но вряд ли он не нуждался в пище и воде, как и они. Однако мы не вошли в заведение, в спешке покинув отель.

Все тот же внедорожник, то же молчание, те же улицы. Рассвет наступил совсем недавно, но дороги уже заполонили спешащие автомобили и такси. Редкие прохожие словно на автомате шли по тротуарам, в их глазах не было жизни или интереса к окружающему миру. Они выполняли предписанные распланированным графиком действия, которые наверняка включали в себя главную цель – поскорее добраться до места назначения, не отвлекаясь на остальное. Я провожала некоторых людей взглядом, удивлялась, что ни на одном из них не было диода. Даже без отличительного светящегося знака я могла с легкостью определить перед собой существо. Подобный навык пришел вместе со смирением перед неизбежным делом, полученным в разговоре с Эмильдой. Камски не смотрел в мою сторону, только изредка что-то рыскал в телефоне и мельком бросал взгляд за окно. Нагретая теплом рук сая на коленях позволяла мне не углубляться далеко в раздумья, что могли привести к ослаблению рефлексов. Ее шероховатость приободряла, напоминала о прекрасных днях совместной работы, а иногда даже и убийствах. Становиться убийцей я не хотела… и не собиралась. Но чувствовать себя специалистом было по-прежнему приятно, пусть даже и не в самом благородном деле.