‒ Хочу, чтобы вы знали. Это сотрудничество не приносит никакого удовольствия. По истечению времени договора я покину вас и, надеюсь, больше никогда не увижу.
Как только с губ слетели слова, две пары стальных глаз устремились на меня. Одни были человеческими, усталыми и с толикой иронии. Вторые ‒ холодные, пронзительные и искусственные. Нет, все же Ричард не имел внутренних отличий от Коннора. Он так же игнорировал правила, смотря на меня враждебным взглядом маньяка-убийцы в упор.
‒ Будьте осторожны в своих словах, ‒ Камски вновь нацепил на себя легкую улыбку, и воображение отбросило все прежние мысли о его человечности, ища любые признаки проступающих рогов на голове мужчины. ‒ Раб вдруг стал хозяином своей жизни. Вы тоже можете измениться.
Эта фраза засела в голову глубоко настолько сильно, что мужской мутный голос вторил его вплоть до самого сна. Это было слишком. Переступая порог своего номера, я без особого желания осмотрела его. Мысли расступались перед мелькающей бегущей строкой с не самым приятным содержанием.
«Раб вдруг стал хозяином своей жизни»
Он говорил не об андроидах. Он говорил о конкретной машине, и это меня раздражало. Катана за спиной осторожно подала голос, просила не вспыхивать, но я и не собиралась этого делать. Только бесцельно прохаживалась по идентичной гостиной.
«Вы тоже можете измениться»
Черта с два. Хватит с меня изменений. Слишком часто судьба подкидывает палки под колеса, меняя направление жизни в совершенно иррациональном потоке. Камски не бросал слова на ветер, всего одна встреча показала каков он на самом деле и на что способен. Но я не собиралась идти у него на поводу. Возможно, мужчина использовал свои излюбленные общие фразы для нагнетания обстановки, а возможно просто вполне закономерно отвечал грубостью на грубость. Плевать. Я проживу эти несколько дней на одном дыхании, пропуская все происходящее вокруг сквозь себя, как электрической ток через резину.
Номер и вправду оказался один в один, как у Камски. Создатель не зря выбрал именно этот. Мое близкое положение гарантировало хотя бы какой-то шанс на вмешательство вовремя. Элайджа, сам того не подозревая, предоставил Эмильде Рейн возможность собрать информации о нем как можно больше. Впрочем, это тоже меня не интересовало.
Недолго поразмыслив, я передвинула шоколадного цвета кресло к дивану. Снятое со стены зеркало было уложено на темно-коричневую обивку. Коннор-катана в голове сладко потягивалась в предвкушении чистки, и когда тонкие пальцы бережно уложили лезвие на колени ‒ в голове раздался тихий стон. Вещество было предоставлено подразделением вместе с посылкой. Влажная салфетка стирала оставленные отпечатки пальцев, я изучала каждый шов красно-черных переплетений. Чистка не требовалась внутренним зудом, мозг давно не ощущал эту зависимость. Но с каждым таким движением мысли успокаивались, а внутри звучали блаженные всхлипы и хрип мужского мягкого тона лезвия под давлением женских рук. Немного помедлив, я взглянула на себя в зеркало. Настоящий Коннор никогда не будет издавать таких звуков. Он не сможет хрипеть в удовольствии, мужские стоны никогда не прозвучат с его губ. Коннор-катана нежилась от моих прикосновений, но истинный носитель имени не имеет возможности полноценно ощущать их. Андроид наверняка имел тактильные датчики, иначе как именно он мог определять расслабленность галстука, как именно определял ту степень силы, с которой мог без вреда сжимать женские плечи. От понимания все еще имеющейся между нами тонкой стены стало горько. Я закрыла глаза и усмехнулась сама себе.
Раздавшийся стук в дверь вывел меня из транса. Катана в руках притихла, все мышцы налились железом от неожиданности. Это не могли быть уборщицы, никто не станет тревожить посетителя в такое позднее время. Только несколько существ знали о моем пребывании за стеной, и именно один из них сейчас стучался в дверь.
Встав с дивана и держа катану за выпирающие края рукоятки между пальцев, я медленно подошла к двери и отворила ее. Два серых глаза на совершенном, вызывающем тепло в груди, лице смотрели сверху вниз. Ричард учтиво держал руки за спиной и смотрел на меня в упор. Как же сильно он был похож на Коннора… внешние различия при тщательном осмотре бросались очень ярко, но внутренних отличий не было, кроме одной. Коннор, после всего ада, который мы прошли, жил. Он жил! Ричард же был обычной имитацией жизни.
‒ Прошу прощения за вторжение, мисс Гойл, ‒ машина подала голос, и я вскинула брови. ‒ Мистер Камски желает узнать, комфортно ли вы обустроились и не нуждаетесь ли в чем-то.
Дверь была тут же захлопнута прямо перед носом машины. Я рисовала себе незаинтересованный, но злобный взгляд, рисовала приоткрытые губы в недоумении, нахмуренные брови. Даже если эта коробка все же могла что-то чувствовать, мне было наплевать. Я по-прежнему желала прожить этот день, точно срывая пластырь со свежей царапины.
Чистить оружие перехотелось, и я отправилась вместе с катаной в спальню. Теплая атласная постель воспевала ко мне своим манящим голосом, однако сна не было ни в одном глазу. Камски получил предельно правдивую информацию. Я могла спокойно не спать до четырех суток, после чего начинала испытывать сильнейший стресс. Выматывать себя с позволения заказчика не хотелось, а значит, придется заставить себя уснуть.
Коннор-катана была небрежно брошена на постель. Металлическое острие злостно блеснуло в свете люстры, и в голове блаженная тишина превратилась в яростное шипение. Руки ловко стаскивали с плеч верх комбинезона. Только недавно под плотную ткань проникали крепкие механические пальцы, они буквально рушили спокойствие и уверенность в собственной стойкости. Коннор не осознавал того, насколько сильное влияние на мою стабильность оказывали его касания. Даже одного взгляда и едва вздернутой улыбки хватало, чтобы заставить меня плавиться, подобно кусочку льда на жаркой коже. Я все еще намеревалась показать ему некоторые секреты своего тела, оставалось надеяться, что сам андроид воспримет это с таким же энтузиазмом, как и я.
Едва стянув верхнюю часть костюма, я устало уселась на постель. Как же хотелось вернуться в тот бар. Как же хотелось вернуться в спальню. Как же хотелось вернуться к нему… таких терпких чувств мной не приходилось испытывать с подросткового возраста, но даже тогда это было простое влечение из-за отсутствия опыта. Машина с шоколадного оттенка глазами заставляла меня желать не обычной близости, она заставляло желать полное единение, в особенности психологическое и эмоциональное. Я все еще была готова следовать за ним по пятам, бежать за горизонт, даже если там ждет смерть. Ни один мальчик прошлого не мог вызвать этой реакции. Машина смогла. Машина…
Слова Камски, произнесенные в самолете, нарушили размышления о теплых чувствах. Я, как и Элайджа, была заложницей ситуации. С одной стороны андроид, из-за которого вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, и который значил для меня гораздо больше, чем собственная жизнь. С другой ‒ Эмильда Рейн и Элайджа Камски, что старательно пытались внести лепту в наше с Коннором существование. Создателю андроидов это не удалось: я по-прежнему видела в девиантах личностей, людей. А вот у второй это получилось: вместо того, чтобы сидеть дома рядом с Коннором, я сижу здесь, за стеной у не самого приятного человека, и записываю все, что происходит вокруг.
Предчувствуя неприятные ощущения, я медленно просунула палец в ухо и вытащила прилипший к коже датчик. Мелкие иголки на наушнике размером с половину ногтя тут же втянулись в металлическую поверхность, оставив капли крови. Кожу обжигало пламя, но и оно тут же быстро стихло. Рана покрылась новой тканью.
Я не встречала подобной гарнитуры на службе в подразделении, но точно знала, как она работает. Ее датчики были полностью идентичны иголкам на аппарате диагностики, что был стремительно уничтожен в день пробуждения. Наушник работал только при присоединении к нервным окончаниям человека. Я не собиралась принимать душ и уж тем более спать с подслушивающим устройством. Эмильда зря надеялась на то, что я буду идти навстречу после всех угроз в сторону Коннора. Вот будет забавно, когда вместо долгожданного компромата женщина получит молчание и обрыв связи. У нее останутся только пятьсот тысяч долларов, которые я бы с радостью заставила ее сожрать.
