ПБ был тут же отправлен обратно в кобуру, а я тут же встала на свое прежнее место. Через какое-то время деревянная высокая дверь открылась, и из ванной комнаты в объятьях испаряющейся влаги выплыл Камски. Как и ожидалось, он едва ли не полностью отказался от одежды, оставив на бедрах завернутое полотенце. Его атлетически слаженное мокрое тело и растрепанные волосы не вызывали никакого интереса даже несмотря на то, как долго я не ощущала мужской близости. Он не интересовал меня, как мужчина, я не интересовала его, как женщина. Заказчик и исполнитель. Нас обоих устраивало такое расположение дел.

Камски бродил по комнатам, изредка обращался к планшету и переносному компьютеру с сенсорным стеклянным экраном. Белое полотенце сменилось на домашние спортивные штаны и белую футболку. Волосы небрежно свисали на сбритые бока, мужчина всегда представлялся мне солидным и статным несмотря на все пропитанный негативизмом чувства, однако сейчас я видела его… домашнего, и от этого вида становилось некомфортно. Большая часть моей ярости была рефлекторной. Камски виделся мне бесом, сущим Демоном, который ночью расправляет черные кожистые крылья и освобождает маленькие острые рога от копны волос. Видеть его обычным стремящимся к комфорту и безопасности человеком было своего рода разрушением всех представлений и принципов.

За окном начинало темнеть. Стоять в молчании не было такой уж проблемой, после окончания бешеной скачки за расследованием Коннора и признанием собственной слабости по отношению к андроиду с карими глазами я перестала чувствовать себя разбитой, подавленной, истеричной. Терпение и выдержка стали моими очередными подругами, как катана и бесшумность. Осознание появления новых друзей пришло только сейчас, в гостиной Камски, и я могла твердо быть в этом уверенной. Любой другой солдат при появлении на горизонте Эмильды Рейн, да еще и при ее угрозах впал бы в истерику от очередной кочки на жизненном пути. Я стерпела и согласилась на это сотрудничество. Камски вызывал невероятное желание отблагодарить за пробуждение парочкой ударов, но я терпела и даже больше: находилась рядом с ним уже больше шести часов. Касания Коннора были теплыми, нежными, раздирающими душу… но я не требовала от него большего, чем он мог дать. Стойко выносила все внутренние мучения, не прогибалась под гнетом бушующих чувств. Солдатское терпение было удивительным, но все же искусственным, и не таким уверенным, как мое нынешнее состояние. Еще одна маленькая победа за последние несколько дней.

Временами Элайджа выходил из гостиной в спальню. За закрытой дверью раздавался тихий мужской голос, заказчик с кем-то беседовал по телефону, прячась от посторонних глаз. Глупый. Знал бы он, что принесло с собой это экипированное тело – не видел бы смысла в этих прятках. В такие немногочисленные моменты я позволяла себе размять мышцы. Кисть аккуратно доставала шипящую катану из саи, запястья разминались, прокручивая оружие по кругу. Андроид с утонченным лицом и серыми, как сталь, глазами безучастно наблюдал за ловкими движениями рук. И когда Коннор-катана со свистом отправлялась обратно за спину – тут же возвращался к изучению противоположной стены. На таких моментах я серьезно задумывалась о значимости присутствия этого андроида. Камски не станет брать его с собой, по крайней мере, я бы не стала показывать новую послушную модель на публичном приеме. А значит, Ричарду предстоит провести время здесь. Какой от него смысл? Ходячий бездумный органайзер, Камски с таким же успехом мог взять с собой планшет, что, впрочем, он и сделал. Я знала свое назначение в этом деле, но назначение оскорбляющей Коннора имитации не понимала.

Юмористическое шоу на телевизоре сменилось новостями. За окном горели огни города, люди возвращались по домам. Чернокожая женщина в сером костюме вещала о местных новостях. Я пропускала через себя едва ли не каждое ее слово, слепо рассматривая сменяющиеся картинки с репортажей. Очередная новость о назначении какого-то заместителя, еще одна новость о вновь назревающем конфликте между Россией и США, упоминание Китая, как возможного военного соратника русских. Вести проскакивали мимо понимания, и только когда в поле зрения попал высвеченный на заднем фоне ведущей знак «Киберлайф», я постаралась напрячь свое внимание.

‒ …должается рассмотрение вопросов о передачи руководства заводами всеми известной «Киберлайф» под контроль новоиспеченного механического разума. Уже завтра состоится съезд представителей всех заинтересованных сторон, ‒ женщина мимолетно взглянула на бумаги на столе, и тут же вернула взор в камеру. ‒ Напоминаем, что именно компания «Киберлайф» обязуется взять на себя полную ответственность за…

Дальше мне не хотелось слушать. Голос женщины был приятным и в то же время грубоватым, но остальное просто не интересовало. Камски и впрямь был нужен на этом собрании. Его задумчивое замечание относительно того, как много хочет Маркус отдавалось в голове эхом. Что же решил сделать создатель новой формы жизни? Отдать руководство андроидам? Или закрыть заводы и расформировать компанию? Чем бы оно ни было, от этого и вправду зависела его жизнь. Любое решение понесет за собой волну негодования или со стороны людей, или со стороны «живых». Камски стал заложником ситуации, при которой приходилось панически выбирать между молотом и наковальней. На долю минуты мной обуяла жалость и понимание паранойи Камски относительно своей безопасности. Теперь его задумчивый и вечно наркоманский вид уже не выглядел так подозрительно.

Всерьез задумываться о том, что именно предпримет Камски, никто не собирался. Получит ли Маркус право на заводы, или же останется с носом - все равно. Я все еще являлась представителем группы людей, которым было нейтральна вся эта шумиха. Весь мой интерес начинался и заканчивался на конкретном андроиде-детективе, что сменил серый сверкающий метками пиджак на темно-синею облегающую полицейскую форму.

‒ Время десять часов, ‒ Элайджа стоял боком посередине гостиной. Он не смотрел на телевизор, наверняка и так знал, о чем там говорят. Его высохшие и причесанные волосы громоздились хвостиком на затылке, придавая ему сходство с птичкой. ‒ Вам следует отдохнуть.

‒ Я могу обходиться без сна до четырех суток, ‒ пожав плечами, чем заставила катану за спиной качнуться, ответила я. ‒ Опыт показывает, что большая часть нападений на высокопоставленных личностей происходит в ночное и утреннее время. Но если вам неприятно мое присутствие, то можете так и сказать.

‒ Я прожил среди машин три года, ‒ Камски копался в своем телефоне, туманно растягивая слова. ‒ Стоящие за спиной молчаливые создания меня не смущают. Но завтра у нас тяжелый день. И я бы хотел, чтобы вы выспались.

‒ У «нас»?

Замечание прозвучало удивленно и укоризненно одновременно. Меня зацепило это слово слишком сильно, чтобы проигнорировать сей факт. Это не мне предстояло решать проблему передачи заводов, это не я буду стоять перед камерами и озвучивать свое решение миллионам людей. Элайджа, вдруг перестав листать телефон, приподнял голову и со вскинутыми бровями посмотрел перед собой.

‒ Прошу прощения. У меня.

Этого мне было достаточно. Я не собиралась уточнять у Камски подробностей его странной оговорки, еще меньше мне хотелось вникать в нелегкое психологическое состояние человека перед сложным выбором. Он уже однажды поставил меня на это место. Самое время было ощутить подобное и самому.

‒ В таком случае, доброй ночи.

Ноги несли меня к выходу, и рука уже ощущала холод дверной ручки, когда я вдруг остановилась на месте. Как странно… я больше не ощущала ненависти. Она выкипела внутри, словно вода из кастрюли, оставив после себя на стенках соляные белые разводы из безысходности и равнодушия. За плечами был один день, и впереди маячили еще тридцать четыре часа. Камски и его пластиковая игрушка со скрещенными руками за спиной все еще вызывали во мне дискомфорт, однако прежнюю злость я, видимо, полностью пережевала в ресторане. Немного помедлив, я повернулась к мужчине, не убирая пальцев от двери.