Отель был похож на тот, в котором Эмильда проводила допрос. Высотку отличали лишь крупное количество посетителей и два менее высоких корпуса по обеим сторонам. Место горело и искрилось, словно казино. Я шла рядом с мужчиной, держась по левое плечо, в то время как андроид точь-в-точь как Коннор шагал справа. Это была дивная картина. Люди оборачивались в нашу сторону, хоть большинства и не предавали никакого внимания очередной богатой шишке. Чувство внутри подсказывало, что обернувшиеся не могли построить логической цепочки из высокого создателя искусственного разума Элайджа Камски и шагающей следом миниатюрной девчонки «двадцати» лет с оружием едва ли не на всех конечностях.
Уже в холле нас встретила женщина в бежевом костюме и красной блузке. Она сияла ослепительной белой улыбкой, говорила какие-то учтивые и даже игривые вещи, пыталась похихикать, может, флиртовать. Я смотрела на администратора, и на душе становилось тошно. Все люди здесь были такими притворно добрыми, счастливыми, уверенные в своем устойчивом высшем положении в обществе. Каждый старался блеснуть золотыми запонками и дорогим костюмом, женщины деловито поднимали подбородки, мужчины демонстративно поправляли галстуки и рукава фирменных пиджаков. Мир здесь был другим. Пока Детройт отходил от боли и разноцветной крови, этот город цвел и пах. Никто из них не чувствовал страха за свою жизнь, люди старались соответствовать светскому элегантному обществу. Во время побегов по заснеженным улицам штата Мичиган я всем телом ощущала город центром вселенной, словно бы другого и не существовало. И теперь все пережитое было оскорблено этим надменным отношением незнакомых людей к ужасам. Они не были виноваты в моих чувствах. Просто им не довелось испытывать то, что испытывало крупное количество людей и андроидов на протяжении ноября. И в этом им повезло.
Администратор отдала Камски, что все так же задумчиво улыбался барышне, несколько ключ-карт, и мы не спеша двинулись к лифтам. Они, как назло, были не особо широкими. Камски и Ричард стояли за спиной, и я вдруг вспомнила тот самый день, когда едва не лишилась руки. Коннор, судя по звуку, беспечно играл с монетой, и Хэнк, покачиваясь взад-вперед, был вынужден прекратить раздражающий звук. Судьба стремительно подкидывала мне воспоминания в виде ироничных ситуаций, и я готова была найти ее физическую форму и хорошенько выпороть за такие проделки. Соотносить себя новую и стоящих за спиной неприятных созданий с той троицей, что оставалась в прошлом, было неприятно.
Вслушиваясь в фоновую мелодию стальных стен, я закрыла глаза и сосчитала до десяти.
Один, два, три… Элайджа стоял сзади бесшумно, и Ричард с успехом делал то же самое. Андроид стоял близко в силу не особо просторной грузоподъёмной комнаты, и мне казалось, что я чувствую исходящее от него тепло. Такое же, как от Коннора. Ненависть укрепилась в своей уверенности.
Четыре, пять, шесть… лифт поднимал нас все выше и выше. Воспитанное подразделением чутье ощутило на себе взгляд холодных глаз, но кому именно они принадлежали – не разобрать. Мышцы на правой руке поразил тик, мозг старательно удерживал вырывающиеся рефлексы в их желании сделать больно обоим спутникам.
Семь, восемь, девять… пульс замедлялся, приходил в норму. Я знала, что выдавшийся шанс вновь ощутить себя специалистом будет для меня неприятным, старательно удерживала себя на плаву самообладания, напоминая об угрозах Эмильды Рейн. Я ненавидела мужчину с пучком на голове, но еще больше ненавидела машину рядом. Его поразительное сходство по-прежнему оскорбляло теплые чувства к уникальному в своем роде андроиду. Возможно, по улицам гуляли и другие Конноры, судьба оставшихся андроидов из завода «Киберлайф» была покрыта тайной, но даже поставь в ряд сотни одинаковых моделей RK800 и среди них спрятав Коннора, я незамедлительно выпущу пулю каждому в лоб, оставив только его. Настолько сильно отличался от окружающих.
Десять. Лифт остановился и отворил свои двери. Несмотря на бушующий внутри ураган негатива, я смогла достойно воспитанному бойцу выйти вперед с поднятой головой. Высокие светлые коридоры были уставлены декоративными живыми пальмами, стены покрывали немногочисленные картины. Один из самых верхних этажей наверняка был предназначен для богатых шишек, и вряд ли Элайджа Камски не причислял себя к ним. Он ступал медленно, и, когда мы уже были перед высокой дверью в один из номеров, я решительно встала на месте и выставила правую руку на уровне груди ладонью вверх. Камски удивился такому поведению, подняв брови вверх. В своем дорожном прикиде он выглядел точно заблудившийся не в том месте информационный гений, которого в школе называли «ботаник». Ричард, держа руки за спиной, холодно смотрел на мой жест.
‒ Если вы так боитесь за свою жизнь, то позвольте мне выполнять свою работу, ‒ я все еще держала руку на весу. Коннор-катана за спиной сонно потягивалась в голове, одобрительно кивая. Камски хмыкнул, но спорить не стал. Он аккуратно вложил ключ в раскрытую ладонь, и я вошла в номер, прикрыв за собой дверь.
На самом деле мне было абсолютно наплевать, что именно случится с этим человеком за последующие два дня. Разбитый нос или простреленный лоб «гения» никак не отразится на моей или Коннора жизни, ведь договора заключено не было, никто не знает о соглашении солдата и основателя «Киберлайф». Однако время предстояло тяжелое, еще тяжелее было найти в них хоть что-то положительное. Именно это я и старалась делать: с восторгом ощущать себя профессионалом, выполняя всю работу до болезненной безупречности. В конце концов, если Элайдже и вправду грозила серьезная опасность, то оставшийся в живых человек в результате сотрудничества будет моей собственной маленькой победой.
Номер был и вправду шикарным, величественным. Одна только гостиная с шоколадно-золотыми стенами имела площадь не меньше, чем половина этажа моего нового дома. Картины, плазма, стеклянный журнальный стол и диван с креслами ‒ все это было самым обычным обиходом любого отеля, однако здесь же было и то, что выдавало богатство временного жильца: различные декоративные статуи, переливающиеся позолотом, натуральный меховой ковер, огромные зеркала и пуфики, крупные двухметровые часы, состоящие исключительно из прикрепленных к стене стрелок и римских цифр. Пройдя чуть дальше, можно было попасть в спальню такого же тона. Она лишь немного уступала в размерах богатой гостиной. Здесь же была и ванная комната.
Я осматривала каждый угол. Не в первый раз выполняющие работу руки на рефлексах тянулись к наиболее типичным местам: столы и стулья, изголовье чистейшей и гладкой постели с шатром, боковины плазмы. Все было идеальным. И когда я уже расслаблено, скорее из учтивости к своей должности в этой странной компании бродила пальцами по внутренним боковинам картин, я вдруг нащупала лишний предмет.
‒ Какая прелесть…
Я медленно с деревянным треском разламывающейся основы картины вырвала мелкий, металлический предмет. Подслушивающее устройство было выполнено в виде шарообразной фигуры, и напоминало половину серебряной жемчужины. Такие вещи уже встречались на протяжении семи лет работы. Когда-то подобная гарнитура пользовалась спросом исключительно у самых отпетых и отважных шпионов и личностей, еще во времена работы отца ее стоимость была высокой. Сейчас же такое устройство мог достать любой второй, настолько далеко шагнуло будущее в своем развитии военной техники.
Элайджа Камски стоял на входе, тщательно наблюдая за моей реакцией. Металлический предмет наверняка бросался в глаза бликами, но его почему-то интересовало именно мое лицо. Через несколько минут молчания мужчина, засунув руки в карманы джинс, медленно приблизился.
‒ Каков ваш вердикт?
Этот вопрос был сказан так, словно бы я была следователем, а не «убийцей».
‒ Если бы вас хотели убить, то наверняка бы уже попытались это сделать, ‒ я все так же изучала предмет в руке. С другой его плоской стороны красовался мелкий чип с мигающим красным огоньком. ‒ Но вместо этого кто-то за вами пытается следить. Я не блистаю интеллектом, но тот, кто установил это в такое очевидное место намного тупее меня. Не знаете, кому он может принадлежать?
