– Послушай меня, Гэвин. Ты однажды сказал, что мы оба не способны создавать. Можем только разрушать. И я с тобой полностью согласна! Однако есть загвоздка, и состоит она в том, что не природа или вселенная определяет нашу суть, – говоря это, я вспоминала голубые глаза милой девушки-андроида, что всегда ходила в синем платье и была учтива с окружающими людьми. Ее слова до сих пор отзываются во мне эхом, все чаще и чаще употребляясь, как жизненное кредо. В конце концов, она во многом стала ключом от дверей на пути к Коннору. – Мы либо лепим себя и свою судьбу сами, либо отдаем ее на растерзание другим. Если тебе так нравится быть одиночкой и отстранять всех, кто пытается быть с тобой добрым, то хотя бы старайся все это дерьмо держать внутри, а не поливать им окружающих.

– Избавь меня от своих сраных лекций о вечной любви и дружбе, – шикнул Гэвин, хоть шик был больше похож на гнусавое сопение. Взглядом он еще был на моем лице, а вот сознание его потихоньку начинало затухать. Глаза слипались, движения становились все тяжелее. – В этом мире ты никому нахер не нужен, как бы ты не старался.

– А ты старался? – с намеком на само собой разумеющееся спросила я. Гэвин смолчал, поиграв нижней челюстью. – У тебя двести контактов, Гэвин. Двести! Джимми отослал сообщения всем, и как много из них откликнулось?

Странное умение у Рида – смотреть в глаза, практически не моргая. Он всегда был агрессивным человеком на моей памяти, но всякий раз глядя в его глаза я испытывала легкий дискомфорт, связанный с нарастающим уровнем опасности. Словно смотришь в глаза готового броситься волка. Если уж у меня, бывалого солдата, эти взгляды вызывают такие чувства, боюсь представить, что происходит у обычных людей.

Вопрос был риторическим, и Рид это понимал. Он продолжал молчать, смотря на меня проницательно, но сонливо.

– У меня всего тридцать номеров, – продолжила я, все так же находясь рядом с мужчиной. – И я больше, чем уверена, что двадцать из них придут на помощь в нужную минуту. Этот мир не настроен к тебе враждебно до того, пока ты сам не покажешь ему средний палец. Коннор вызвался тебе помочь, и я с полной уверенностью в своих словах скажу тебе: да, он лучше многих. Лучше тебя или меня. Да всех, кого я знаю. Так что ты сейчас закроешь свой рот, ляжешь спать, а завтра поблагодаришь его за помощь. И мне насрать, в какой манере ты это сделаешь, главное, чтобы это были положительные эмоции.

Не зря я напомнила про положительность. Мало ли, что взбредет в голову этому идиоту. Еще решит пинком под зад поблагодарить, особенно после моей буйной речи.

Гэвин все щурился и щурился, после нескольких секунд и вовсе приподнялся на локтях, пошатываясь из стороны в сторону. Его хриплый, сонный голос сигналил о скором «отключении» мозга, если, конечно, он у него вообще есть, в чем я сильно сомневаюсь.

– Ты, походу, возомнила себя бессмертной, – с намеком на мою смелость тихо оповестил Рид.

– В какой-то степени так оно и есть.

Встав с постели, я уперла руки в бока и укоризненно посмотрела на мужчину. Ему хватило одного выжидающего взгляда, чтобы понять, чего от него требуют. Фыркнув и закатив глаза, Рид распластался на животе посередине кровати. Уже в следующее мгновение комната наполнилась не только первыми лучами восходящего летнего солнца, но и похрапыванием. Как говорилось в одной игре древности, детектив «потрачен».

Довольная своими вдохновляющими речами, я вышла из спальни. Все, что было сказано в ее стенах напрямую касалось Коннора, но отзываясь о нем я и не задумалась ни разу, что андроид все слышит. Коннор никогда не отличался бестактностью, напротив – он был учтив и благосклонен, пока и ты с ним обходишься соответствующе. Но все же любопытство в нем никогда не утихало, проявляясь не только в правительственных тайнах. Именно это заставило меня прийти к выводу, что вряд ли девиант из чувства стыда станет отключать системы слухового восприятия с целью не чувствовать себя третьим лишним в чужом разговоре.

Андроид стоял рядом с полкой, анализируя выставленные на ней фотографии. Его облик напомнил мне себя в ту ночь, когда я впервые очутилась в квартире нахального Рида. Тоже бродила по гостиной, отмечая все больше и больше личностных свойств неординарного детектива в окружающей обстановке. Разве что тогда мои руки обхватывали плечи, сам же Коннор прижимает к себе неподвижного кота. Желтые яркие глаза непрерывно смотрят снизу вверх на детектива. Кажется, животное застыло.

– На улице Сезам наконец-то наступила ночь, – встав рядом с андроидом, я с сожалением посмотрела в окно. Пять часов утра летом всегда окрашивали улицы в блеклый свет, знаменующий скорый рассвет. – Даже несмотря на то, что за горизонтом показалось солнце.

Коннор развернулся ко мне лицом, все еще прижимая животное. Я попыталась погладить Бадди, но тот никак не реагировал на мои движения. Пальцы тонули в густой полосатой шерсти, кот продолжал бездвижно пялиться в лицо детектива. Последний в свою очередь со вскинутыми бровями смотрел на меня.

Я понимала, что он ждет объяснений, и желательно таких, что не станут расшатывать его доверие. Сжав губы, я виновато посмотрела ему в глаза и попыталась выдавить из себя улыбку.

– Прости, что не сказала.

– Ты была в его квартире, – не спрашивая, но утверждая произнес Коннор. Голос его был не злым или яростным, скорее просто слегка раздосадованным фактом сокрытия такой информации. Он все еще не желал недосказанности. Я же во благо обоих решила утаить эту маленькую деталь.

Я снова попыталась почесать кота, но тот не двигался. Не тянул приветственно мордочкой, не урчал и не терся о пальцы. Постепенно это начинало казаться странным.

– Да, это… было примерно точно так же, как сейчас, – женская рука неопределенно окинула гостиную. Коннор, однако, сводить с меня вопрошающего взгляда не стал. – Я же говорила тебе, что мы познакомились в баре. Как думаешь, кто в тот раз тащил его пьяное тело на себе?

Андроид сжал губы и слегка нахмурился. Одним взором он просил меня убедить его в отсутствии между мной и Ридом каких-то отношений, и мне даже не нужно было убеждать, ведь я на все сто процентов была права в отсутствии каких-либо связей! Тем более духовных, тьфу, господи.

– Все нормально, Коннор, – я убедительно улыбнулась, коснувшись руки андроида. Тот тут же ответил полуулыбкой. – Ничего не было. Я просто скинула эту тушу на диван и ушла прочь.

Коннор благодарно перевел взгляд на кота. Животное тут же встрепенулось от ступора и принялось урчать, тереться о плечи машины. Это слегка оскорбило: я пыталась подступиться к коту со всех сторон, чесала его за ухо, за загривок, но не получала никакой реакции; стоило андроиду посмотреть на Бадди, и тот едва ли не расцвел. Я бы наверное даже обиделась, однако то, что сказал Коннор в следующее мгновение убило во мне это желание:

– Ты же в курсе, что это андроид?

Вытаращив глаза, я аккуратно отобрала животное у Коннора, и приподняла над головой. Бадди, урча, как вибрирующий телефон, блаженно щурил свои яркие желтые глаза.

– Ахренеть… – я пыталась найти хоть какие-то подсказки. Диод, холодный пластик под мехом, пластмассовые когти – все тщетно. Животное не выдавало никаких признаков искусственности, и потому, прижав к себе мурчащего полосато-пятнистого Бадди, я сощурено посмотрела в сторону спальни. – Ахренеть! Ах ты лживый кусок мяса…

Коннор такой реакции ни капли не удивился.

На следующий день андроид вернулся домой в добром расположении духа. На вопрос о причине вздернутых вверх уголках губ в самодовольной полуулыбке, машина в полицейском костюме известила, что Рид впервые обратился к нему по имени. Это и было то самое «Спасибо», учитывая, какими оскорблениями обычно Гэвин осыпает андроида. С этого момента в общении участников отдела по девиантам многое изменилось.

***

Вернувшись к столу лейтенанта, я встала рядом с ним и завела руки за спину. Хэнк не желал участвовать в наших словесных перепалках. По крайней мере, один раз осадив Гэвина за столь мерзкое для лейтенанта слово, Андерсон сложил руки на груди и без интереса продолжил смотреть на своих напарников. Гэвин стоял рядом с Коннором, повернувшись к нам лицом. Его руки так же были скрещены на груди. У здешних полицейских с неординарной личностью это вообще было в привычке. Я же, как психоаналитик с небольшим стажем, видела в этом жесте нежелание идти на контакт, защищая свою зону комфорта.