С некоторое время царило молчание, и я понимала, насколько сильно виновата перед Андерсоном. Даже не за то, что назвала его старым хреном. А за то, что бросила его на дороге, предпочтя забыть все, а не остаться хотя бы с одним единственным другом. Виновато пряча взгляд в коленках, я поплотнее сжалась в комок и постаралась найти слова извинения:

– Лейтенант Андерсон, я…

– Хэнк, – грубо бросил мужчина, откинувшись на спинку кресла.

Ну вот, только я настроилась, а он сразу перебивать. Ну и ладно. Хэнк так Хэнк.

– Хэнк, – я сжала губы, пытаясь прятать взор от раздосадованного лейтенанта в темной куртке. – Мне очень стыдно. Правда, стыдно. Простите меня. Я просто так перепугалась, не знала, куда мне приткнуться.

– И решила найти утешение в руках этого пижона? – язвительно отозвался Хэнк, заставив обратить на себя виноватый взгляд зеленых глаз.

– Я знаю, как это мерзко! Я очень хочу попросить у вас прощения! И за старого хрена, и за то, что оставила на дороге, и за то, что к черту вас послала, и за то, что сказала, будто вы думаете задницей…

– Да хватит! Понял я, понял! – всплеснув руками, Андерсон прервал мой поток извинений, что больше был похож на очередные оскорбления.

Мы сидели еще несколько секунд в тишине, глядя в ту сторону, где скрылся Коннор. На деле я понимала, что все эти эмоции у полицейского вызваны не его обидами, а тем, что пришлось испытать андроиду – существу, которого Хэнк считал отчасти напарником, отчасти сыном. И это заставило меня снова ощутить себя стыдно перед тем, кто все это время чистил катану, стирал пыль с фотографий, дополнял виниловые диски классической музыки. Перед тем, кто лелеял надежду снова встретить меня здесь.

– Ему было очень плохо? – тоскливо спросила я, все еще глядя в коридор.

Хэнк некоторое время молчал. Он не стал отвечать на этот вопрос, видимо, понимая, что я и сама знаю ответ. Вместо этого мужчина повернулся ко мне и, сцепив пальцы рук, снова поддался вперед.

– Все мы делаем ошибки. Я их по молодости столько совершил, что не пересчитать. Но главное, чтобы потом опыт этих ошибок развивал мозги, – я вернула на лейтенанта свой немного потупленный взгляд, и Хэнк сощурил глаза. – Хотя это точно не про тебя. Ты и впрямь чокнутая.

Очередная вспышка обиды промелькнула в глазах мужчины, и тот уже не так сильно и, скорее, для вида снова дал мне легкий подзатыльник. Я, беззвучно брякнув, прикрыла руками голову.

– Советую больше так не делать.

Прозвучавший с порога голос Коннора, что появился бесшумно, как ниндзя, источал злость с нотками угрозы. Андроид держал собаку в руке, и та смешливо осматривала нас сверху вниз, вздернув одно черное ухо. Андерсон, почувствовав негодование Коннора, что смотрел на него со слегка прищуренными глазами, боеготовно откинулся на спинку кресла.

– Все нормально, Коннор, – атмосфера накалялась, гадать не стоит, к чему все это может привести. И потому я, почесав затылок, уверено произнесла. – Это за дело.

– Нет, – ух, как мне нравилось, когда Коннор говорил это слово. Уверено, четко, резко! Даже сейчас он говорил со мной, но при этом не спускал готовых вступить в словесную перепалку глаз с лейтенанта. – Это не нормально. Не было никакого дела и не будет. Я не желаю об этом слушать.

Хэнк вздернул брови, говоря абсолютно спокойным тоном:

– И что? Предлагаешь ходить вокруг да около?

– Предлагаю забыть обо всем случившемся и больше не вспоминать, – Коннор опустил собаку на пол, обошел диван и строго осмотрел нас сверху вниз. – Хватит уже этих извечных проблем.

Назревал конфликт, задницей чую. Коннор как-то ночью упомянул, что они с Хэнком не редко ругались, но мне совершенно не хотелось становиться свидетелем сего явления. Атмосфера обиды и злости буквально витала между ними, и я не могла понять, в чем проблема. Эти двое не разлей вода, не говоря уже о том, что андроид-детектив сам выбрал тактику «кивай головой и игнорируй», называя ее самой подходящей для общения с тяжелой личностью лейтенанта. А сейчас они то и делают, что бросают друг в друга недовольные взоры, постепенно увеличивая голоса едва ли не до криков.

Пока я испуганно перекидывала взор с одного детектива на другого, Хэнк Андерсон встал с кресла и, гордо вздернув подбородок, под хищный взгляд карих глаз поплелся к выходу, бубня себе под нос:

– Дожился. Ребенок учит меня жизни.

– Я уже столько раз просил на называть меня ребенком! – вызывающе высказался Коннор, заставляя Андерсона резко развернуться.

– Мой напарник! Что хочу, то и делаю! – разразился недовольным криком Хэнк, ткнув в сторону такого же недовольного напарника пальцем.

Пес от таких громких звуков испуганно прижался ко мне всем дрожащим телом. Был бы от этого толк, Лесси, я ведь и сама не на шутку разволновалась, медленно вставая на ноги и попытавшись аккуратно подать голос:

– Народ, вы чего…

– НЕ ЛЕЗЬ! – как по команде рыкнули в мою сторону детективы. Коннор, однако, поняв, что перегнул палку, тут же тревожно спрятал взор. Хэнк продолжал смотреть на своего напарника прищуренными глазами.

От такой неожиданности я резко дернулась на месте, едва ли не отпрыгнув в сторону. Теперь во мне взыграло не только волнение и страх, но чувство вины и злости одновременно. Как старые супруги, честное слово! Ну или как бунтующий подросток и его недовольный отец, что, конечно же, больше подходило под ситуацию.

– Ахренеть! Вы что, репетировали?! – ошарашенно бросила я. Теперь щенок сербернара отпрыгнул и от меня, пытаясь забиться под стоящий у стены столик с виниловыми дисками. – Знаете что? Не знаю, какого черта между вами происходит, но прошу напомнить, кто вообще стал причиной всех этих проблем и на кого нужно злиться! Уж точно не друг на друге срывать гнев!

С некоторое время царило молчание. Стоящий ко мне полу-боком Коннор удрученно смотрел в пол, все еще кипя от злости. Хэнк вздернул свой подбородок, хмыкая в ответ на мое замечание. Тишину разрывало только шкрябание щенка, что теперь торчал только одной распластавшейся пушистой жопкой, почти полностью скрывшись под столом.

– Просто если бы кое-кто не вставлял палки в колеса, оскорбляя и отталкивая тебя, – тихо, но недовольно говорил Коннор, поглядывая в сторону лейтенанта. Последний, кажется, вот-вот готов взорваться. – То у меня бы все получилось гораздо раньше.

– Так надо было посвящать в свои наполеоновские планы! – злостно прорычал Хэнк, сверля андроида негодующим взором.

– Так ты никогда и не слушал!

– Так, все! Брейк!

Прервав едва не начавшуюся перепалку, я вытащила скулящего щенка из-под стола, подошла к андроиду и впихнула несчастное животное ему в руки. Коннор, недоумевающий от моих действий, прижал сербернара к себе.

– Ты – иди, релаксируй! – я оттолкнула Коннора ближе к камину, после чего с вызовом обернулась к Хэнку, что надменно ждал своей участи в проходе. – Вы!.. нет… ты! Что ж ты вечно как пороховая бочка?!

– Это он вечно первый начинает! – Хэнк махнул рукой в сторону молчаливого андроида, что стоял за моей спиной и прижимал к себе собаку. Глаза Коннора так и блестели, безмолвно говоря «ах так? ну я тебе еще припомню».

Это все мне так сильно напомнило ситуацию, произошедшую в ноябре после попытки Коннора вывести меня на эмоции в заброшенном здании, что я уложила руки на талию и укоризненно посмотрела на лейтенанта. Мужчина тут же, как провинившийся старый пес, опустил взор, пиная носком ботинка воздух.

– Мы что, опять в детский сад играем? Какая разница, кто первый начинает? – я старалась говорить спокойно, хоть и получалось плохо. Вся эта атмосфера агрессии, даже не смотря на наличие явных претензий в воздухе, все равно пропитывалась дружелюбием. Да, друзья ссорятся. В этом нет ничего страшного. Но все же друзьям нужно видеть границы, а Хэнк их порой совсем размывает. И потому я едва ли не отчитывала Андерсона, пытаясь воззвать к его совести, – это у тебя полно друзей и знакомых, а у нас ты один в этом городе. И особенно у него! Можно быть и не таким жестоким по отношению к окружающим!