– Ладно, маньяк. Продолжим, – это было бы смешно, если бы не так страшно. Однако я все же продолжила говорить чуть вздернутым от желания посмеяться голосом. – Теперь просто пропусти все это мимо. Пусть уходит, растворяется. Не цепляйся за все эти звуки. Теперь ты что слышишь?
Былое непринужденное веселье пропало, и детектив, вдруг поерзав на ковре плечами, нахмурился. Инструктируя Коннора по действиям, я делала все ровно тоже самое. Разве что глаза мои были открыты, исследуя взором мелькающие тени на потолке.
– Ничего, – с легкой потерянностью отозвался андроид. – Тишину. Только…
Словам не было суждено произнести, ведь андроид, вдруг почувствовав тревогу от назревающего ответа, открыл глаза и взволнованно посмотрел на меня. Осознаю, что именно хочет сказать детектив, осознаю, как это могло его насторожить. Все же у нас были одни мысли на двоих. Как и одно тепло под пледом.
– Мысли, да? – закончила я за Коннора, с некоторой обреченностью улыбнувшись. – Я не из тех, кто любит сидеть в полной тишине, но зато прекрасно понимаю, как важно иногда покопаться в собственной голове. Обычно в такие моменты я дополняю окружающий мир музыкой или шумом ветра. Или еще чем-нибудь. Но раньше в моих мыслях царил такой хаос… а сейчас там ничего. Идиллия. Причем, полная.
Некоторое время помолчав, я посмотрела на андроида, который приподнялся на локтях и теперь встревоженно смотрел на меня сверху вниз. Улыбка с толикой горечи играла на моем лице, возможно, именно поэтому Коннор хмурился и щурился одновременно, точно пытаясь просчитать причины моего странного поведения.
– У меня ведь раздвоение личности, Коннор, – я пожала плечами, вспоминая стоящего напротив окровавленного андроида. – По крайней мере, было. Раньше я думала, что голос в голове – симптом шизофрении, но все было еще хуже. Я не знаю, что произошло у дома Камски, но то, что я видела во тьме подсказывает, что в этой голове теперь только один хозяин…
– Почему ты пришла? – вдруг перебил меня Коннор, словно бы и не было важно все то, о чем я сейчас говорила. Не было важно то, что все это время в мыслях солдата царил беспорядок, а мозгами практически заправляли сразу несколько личностей. Меня подкупило это отношение. Ведь люди сторонятся «дефектных», но Коннор не человек. Однако сейчас я хмурилась и пыталась понять смысл вопроса детектива. Коннор, отметив мое непонимание, пояснил свой вопрос, – ты пришла сюда, домой. Почему?
От такой мысли мне даже стало не по себе. Прикрывая тело черным пледом, я с недоуменной улыбкой села на ковер.
– Как это почему? Ты же сам прислал мне адрес буквально несколько часов назад.
– Я ничего не присылал.
Мы смотрели друг на друга с таким недоумением, как будто в этом крылось нечто неправильное, неестественное. Но ведь так оно и было! Я помню, как шла за спиной Ричарда, кусая губы от упущенной волны острой потребности сбежать. Помню, как завибрировал телефон, как дрожащие руки открывали сообщение от скрытого номера. Тогда в груди вдруг взыграл детский восторг, а в голове повторялись лишь несколько слов: «Он ждет меня!». И вот, я узнаю, что Коннор не был к этому причастен. Мне не было обидно, нет, но все же это было странным.
– Как же, – перестав улыбаться и все еще придерживая руками плед, я дотянулась до сброшенного рядом наспех пояса и выудила одной рукой телефон. Стеклянный экран покрылся тонкой белой паутиной из трещин, однако сенсор работал исправно. Самого же сообщения не было. – Это невозможно… у меня же было сообщение, я же сама его открывала!
Коннор перекидывал взгляд с меня на телефон. Он последовал моему примеру, сев на ковер и нахмурено вглядываясь в устройство. Темные ресницы несколько раз вздрогнули, и я знала, что это означает – детектив соединяется с техникой, ища возможные подсказки в программных обеспечениях.
– Так, – сжав губы и закрыв глаза, я опустила руку с телефоном, чем вызвала учтивое внимание Коннора. – Или я и вправду шизофреник, или мой телефон живет своей жизнью.
– Нет, – в который раз удивляет меня Коннор, произнося это слово. Это на некоторое время заставило меня забыть о вскрывшимся факте странного поведения устройства, что самостоятельно удалял сообщения. Было даже приятно слышать это незамысловатое слово от андроида, которого я воспринимала, как полноценного человека, а не «живого». – В системе твоего телефона следы чужого присутствия. Кто-то дистанционно удалил сообщение.
А вот это уже было интересно, не говоря уже, что открывало множество новых ответов, для которых у меня не было вопросов. Последние пришлось додумывать и вот, улыбаясь и облизывая губы, я закрыла глаза и сделала глубокий вздох. Детектив, не понимая моей реакции, щурил глаза, уложив локти на согнутые колени.
– Похоже, что Эмильда не знает границ…
– Считаешь, что это ее рук дело?
– А чьих же еще? – не переставая иронично улыбаться, я посмотрела на андроида полными сарказма глазами. Факт вмешательства Эмильды был очевидным с самого начала, особенно учитывая, что сообщение по странной случайности вдруг пришло именно в тот момент, когда Ричард заставил меня вернуться в дом. Уверена, что здесь даже без вмешательства Трента не обошлось. Однако в этом было нечто странное, неестественное. На кой черт подразделению помогать мне вспомнить все, еще и подкидывать сообщения, ведущие обратно домой? – Единственное, я не понимаю. Зачем ей это? Это же не имеет для нее никакого смысла.
– Возможно, что она не такой уж и плохой человек, как тебе кажется, – попытался предположить Коннор, вскинув брови в знак подтверждения своей мысли. Увы, он и сам не верил в смысл своих слов. По крайней мере, я видела этого в его карих глубоких глазах, что щурились и пытались отыскать логику в действиях Первого.
– Коннор, это правительственный объект, набитый бесчувственными крысами. Они не станут помогать просто так, не имея для себя выгоды, – пока детектив вскидывал брови, я вскидывала телефон, словно бы в надежде от этих движений прощупать недостающий фрагмент в крупном паззле. Получалось очень плохо. Мысль то и дело, что ускользала, не давая себя нащупать ментальными пальцами. – Нет, здесь что-то другое… но я никак не могу понять что.
Все еще держа край пледа, я аккуратно отодвинулась к дивану и откинулась на него спиной с задумчивым видом. Мой взгляд пронзал яркие языки пламени, когда в воздухе раздался звук застегивающейся бляшки и шорох Коннора, что в той же манере усаживался рядом по левую сторону. Телефон, отказываясь давать хоть какие-то ответы, был откинут на диван. Теперь я терла друг об друга руки, наминая пальцы и кусая губы.
– Должен согласиться, – подал голос сидящий рядом андроид, все еще согревающий меня своим искусственным теплом. Сейчас он снова был рядом, так близко, что можно даже не протягивать руку – достаточно будет сдвинуться чуть влево, чтобы прикасаться плечом к плечу. Но я не торопилась приближаться. Вопросы неоднозначного поведения подразделения казались важными, требующие найти ответы именно сейчас. Коннор между тем продолжал уже не таким приглушенным голосом, жестикулируя уложенной на колено кистью. – Я не так много проводил время в компании Эмильды Рейн, но убедился, что это не самый приятный человек.
– Да уж… когда-то она была мне ближе всех на свете, особенно учитывая, что она предпочитает общество солдат женского пола, – мысль заставила меня усмехнуться. – Хотя должна признаться, что она для всех солдат является самым близким. В конце концов, она лидер, а для какого бойца его лидер – не самый лучший?
Мы с некоторое время улыбались этой шутливой, но угрюмой мысли, не нарушая треска камина и шороха листов на кухне. Сквозняк был не сильный, я не ощущала его, окруженная теплом Коннора, теплом пледа и жаром камина. Однако этот ветер и раздумья о лидере напомнили мне нечто иное, не такое приятное. Нечто, из-за чего множество андроидов и людей вышли на территорию местной администрации, требуя окончательно разрешить проблему мелких террористических группировок. Кажется, я даже знаю, где и почему застрелили одного из офицеров отдела по делам девиантов.
