Я скривила губы в саркастичной улыбке, как будто бы босс сейчас втирал не о дружбе между руководителем и подчиненным, а о пресловутой любовной линии в дешевом бульварном романе. Камски, замолчав и нахмурившись, слегка вздернул подбородок. В следующее мгновение его голос звучал уже не так уверенно:

– Пожалуй, я погорячился со словами. Звучало слишком…

– Ужасно это звучало, босс, – тут же согласилась я. – Как в фильме для подростков.

То ли эта дружеская шутейная атмосфера так повлияла, то ли мое обращение к Камски со словом «босс». Тем не менее, мы оба усмехались от этой ситуации, и смешки наши были тоскливыми, обреченными. Каждый из нас понимал: сейчас настанет тот самый момент, после которого мы либо разойдемся по сторонам, либо продолжим прикрывать спины друг друга. Возможно, Элайджа будет в одиночестве бродить по бутикам, а возможно, я буду его все так же заставлять переодеваться, аргументируя вкусами его очередной дамы сердца. Босс может больше никогда не слышать вопрос про диагностический браслет, а может, будет продолжать задирать рукав перед каждым выходом из машины. Следующая минута станет для него решающей: будет ли он делить свое жилье с машинами, или же к ним снова прибавится одна недалекая зануда, что вечно негодует из-за снятого напульсника и заставляет его вставать ни свет, ни заря.

– Я не знаю, что именно произошло в твоем номере между тобой и детективом Коннором, – тактично, вкрадчиво предпринял последнюю попытку Камски, – но почему-то уверен, что ты вновь желаешь избавиться от некоторых воспоминаний.

Это была удачная попытка. Контрольный выстрел прямо в голову или даже в сердечную мышцу, которая, кстати, опять начала сбивчиво перегонять кровь по жилам от звука прекрасного имени. Босс убрал от меня руки уже давно, однако теперь я чувствовала иное тепло: прикосновения пальцев незримого детектива, что все же смог сделать шаг вперед, и теперь с сожалением пытается прикоснуться к моему лицу.

Вопреки предположению Камски, я все же не желала терять воспоминания об андроиде. Да, они были не совсем счастливыми, вызывали приступы тоски в душе и рефлексивный страх в желудке. Но все же это были прекрасные мгновения. Те недолгие, но поистине удивительные минуты жидкого золота в сосудах и сотен мелких тропических птиц внизу живота. Детектив вызывал у меня чувство жизни, а не того пресловутого существования, с которым я ранее встречала каждый день. Мне не хотелось расставаться с воспоминанием о том, кто позволил мне побыть человеком, пусть и не так долго. Уж лучше я буду тосковать по живому андроиду, ставшим для меня всем миром, чем снова кану в неизвестность относительно своей инертности.

– Нет, – я покачала головой, глядя себе под ноги. – Не хочу забывать. Некоторые вещи все же должны остаться при мне.

– Что ж, – босс сделал несколько шагов спиной назад и, пожав плечами, туманно протянул. – В таком случае, очень жаль, что все это было насмарку.

Я знала, что именно имеет в виду Камски. Его отвернувшийся профиль, простодушная походка и устремленный в ночь взор говорили якобы о поставленной точке на всей этой истории, конец которой знаменуется для него одиночеством. Но он был не прав. Я не желала уходить за неимением других выгодных вариантов.

Анна своего андроида потеряла, а я же своего так и не приобрела. Да и вообще, что за абсурдная мысль. Человек и машина… я, конечно, никогда не была против подобного, но чтобы участвовать в этом самой! В конце концов, я же не настолько больная головой, чтобы верить в какие-то чувства к роботу, не говоря уже о нелепости предположения, что и робот может что-то чувствовать. Это же так глупо и…

Растянув губы в саркастичной и понятной только мне улыбке, я закрыла глаза и встряхнула головой. Давай, давай, Тони. Переубеждай себя в том, что все это – нелепость. Пытайся спасти свое гребанное «Я» с помощью убеждений о том, что у вас все равно ничего бы не было. Все было бы! Было! И это было бы самым прекрасным, что когда-либо с тобой случалось! Но вряд ли рефлексия позволит мне снова встретиться с андроидом и уж точно не позволит ему заговорить со мной. Он искал свою Анну? Ну вот пусть дальше ее и ищет. А я буду покорять японские острова в компании босса, андроидов-рабов (ага, щас) и паука.

Кстати, надо проверить живой ли он там.

– Я бы не спешила так с выводами, босс, – пройдя к бассейну, я аккуратно подняла брошенный на кафельный пол плащ. – Во сколько у нас вылет?

Ответа не следовало, и я, уже нащупывая пальцами сквозь ткань спичечную коробочку, с облегчением обнаружила ее не помятой. Мистер Камски, что стоял ко мне, полуобернувшись, с недоверием посмотрел на меня. Сколько бы эмоций не было на его лице, однако ни они, ни очки не могут изменить привычного наркоманского взгляда чуть прикрытых глаз.

Пока я проделывала бережные манипуляции с плащом, сам Элайджа, не поворачивая головы, посмотрел в сторону планшета на стене.

– Через два часа и семнадцать минут, – все в той же задумчивости протянул босс.

– Отлично. Успею перекусить и собраться, – в это же мгновение дверь бесшумно открылась, и в комнате показался Ричард. Не стояла бы я к нему боком, и даже бы не заметила его появления. Именно эта дверь была испорчена гвоздями из взорвавшейся бомбы на столе. Конечно, та дверь была снята, а эта лишь пришла ей на замену, однако благодаря умелым работникам она двигалась бесшумно, как ниндзя в бамбуковом саду.

Я смирила андроида холодным взором, но ничего говорить не стала. Снова вернула взгляд на серые глаза Камски, которому мое поведение было непонятно. Он перестал это выражать, ни единой эмоции, кроме слегка сощуренных век. Моя же догадка относительно подслушивающего Ричарда была верна. Тварь мерзопакостная.

– У меня никого кроме тебя нет, Элайджа, – я по-простецки пожала плечами, собрав плащ в руках. У меня и вправду никого нет. Совсем недавно в голове разразилась война между расчетливым умом, требующего остаться рядом с единственным положительно настроенным человеком, и человеческой потребностью развернуться прочь, отправиться блуждать по улицам в поисках успокоения. Последнее ни мне, ни сердцу не нравилось. Поэтому было выбрано первое. – Ты, конечно, тот еще говнюк из-за своей лжи, и, может, мы и не были никогда близкими людьми, но поставленная тобой цель хотя бы как-то позволяет мне держаться на плаву.

Элайджа с некоторое время молчал, глядя на меня с полуоборота. Пока мы играли в эти странные гляделки, где я в обязательном порядке проиграю, Ричард прошел к барной стойке и встал рядом с ней, сцепив руки впереди. Убеждена, что он, как и его хозяин, не совсем понимает причин моего желания остаться. Однако Камски все же вздернул уголки губ, с некоторым триумфом блеснув стального цвета глазами.

– В таком случае, я рад, что ты приняла столь разумное решение, – босс учтиво качнул головой, как бы показывая свое благосклонное расположение.

– А что ты ожидал? – я решила подшутить, дабы хоть как-то развеять обстановку неловкости после состоявшегося допроса, однако шутка никому не зашла. Даже мне самой. – Что я прибегу и буду размахивать пистолетом?

Несколько секунд царило молчание. Босс не смеялся, Ричард не смеялся, я не смеялась. В этих словах таилось нечто опасное, многообещающее. Мне не нравилась атмосфера вокруг, при которой музыка из колонок вновь была включена незаметно вошедшей Хлоей, а сам босс улыбался какой-то своей мысли. И потому я первая нарушила молчание, судорожно посмеявшись.

Едва я дернулась по направлению к выходу, как тут же была остановлена новой мыслью, что не давала мне покоя в полицейском участке. Голос дикторши новостей был таким тревожным, но слова ее тревожили куда больше, чем слегка дрожащий от волнения женский тембр. Я, нахмурившись, обернулась через плечо к уже отвернувшемуся Камски. В последующий разговор мужчина даже и не намеревался смотреть в мою сторону, предпочтя следить за рекой.

– Элайджа, почему ты мне не сказал, что должен был встретиться с Маркусом?