Девиант сидел на месте, не намереваясь покидать машину. На что он надеялся?.. не знаю. Я вот на возможность сохранить хоть какое-то достоинство и самообладание, при этом не испытав очередной приступ душевной боли через холод стола и жар постельного белья.
– Тебе так нравится издеваться? – постепенно наполняясь злостью, говорила я. – Ты и так сломал меня окончательно, вырвал все, на что я надеялась. Что тебе еще от меня нужно?
Стук капель усилился, темные тучи скрыли еще не ушедшее полностью солнце. Звезды больше не улыбались сверху, не приветствовали галактики и созвездия уходящий в сон город. Первые фонари начали освещать улицы, и я, все еще дрожа каждой мышцей, закрыла глаза.
Этот звон был бы таким восхитительным, а запах дождя прекрасным, если бы не растоптавший все внутри сидящий рядом девиант с настойчивыми губами и удивительными, такими реалистичными родинками на скулах. Он больше не смотрел на меня. Его суровый взор пронзал лобовое стекло.
– Оставь меня уже в покое, – срывалось с губ без каких-либо попыток обработать сказанное в голове. Он был мне нужен. Очень сильно. И сейчас нужен. Но Дориан был не прав: пусть ненависть и была поверхностной, скрывающей истинные чувства, все же страх быть униженной окончательно перебороть невозможно. – Уйди.
Последнее слово было сказано обреченно, устало. Я выжата в который раз за последние несколько дней, снова превращаюсь в апельсин в руках Хлои. Мне так и не хватило смелости поднять взор на детектива, чьи руки вчера ночью блуждали по телу, вызывая звон миллионов колокольчиков в груди и животе. Я ввергаюсь в воспоминания о требовательных поцелуях детектива, окрашиваю воспоминания о туманном взоре теряющего одежду детектива в черно-белые цвета. Но ведь мне ничего не остается делать, кроме как пытаться защититься от боли и унижений вселенной, действующей через главной цели моей жизни.
Я все же пересиливаю себя и поднимаю косой взор на девианта. Он же обреченно смотрит вперед, сжимая кулаки на коленях.
Ты все так же прекрасен. Удивителен. Притягателен. Я все так же вижу тебя своей галактикой, хочу раствориться в твоей тени и идти за тобой до конца, до края вселенной. Несколько дней назад я мечтала встретить того, кто заставит делать безрассудные решения и желать быть ближе хотя бы ненадолго, и вот, мне встречаешься ты. Тот, чье имя, кажется, выгравировано на женском сердце. По-прежнему хочу таять в твоих руках, хотя бы просто поглощать твое тепло всем телом, но, боже, как же страшно мне от одной только мысли снова быть брошенной на углях потухшего огня! Твои изощрения в пытках не знают границ: дать воспламениться и плеснуть ушатом холодной воды, заставить ассоциировать себя с грязной уличной девкой! Ты как будто намеренно уничтожаешь меня, как личность, ломаешь всевозможные границы самооценки, занижая ее до уровня расплавленного ядра Земли! Хочу к тебе так сильно, стать твоей капризной розой, чтобы с тобой каждый день встречать рассвет и наблюдать закат. Но тебе это нужно ровно настолько, насколько мне – мое одиночество.
Терзаясь в сомнениях и противоречиях, я смотрю, как девиант молчаливо открывает дверь и уходит в дождь. Сердце в груди кричит, рвется наружу, но все защитные рефлексы словно зашивают рот толстой ниткой, не давая мне получить очередную дозу унижений. Вскоре девиант скрывается в доме Андерсона. Вскоре, мне кажется, он навсегда исчезнет из моей жизни, оставив после себя лишь искусственное тепло прикосновений на коже и сломленное женское «эго».
Прийти в себя оказалось не так-то просто. Не меньше пяти минут я, содрогаясь от сдерживаемых рыданий, смотрела на дом со вспыхнутой лампой на крыльце. Знаю, он смотрит на меня через окно. Может, к нему присоединяются голубые глаза вредного лейтенанта, что еще долго будет находиться в возбужденном состоянии от злобной перепалки. Сердечный цикл еще долго сбивался, легкие прерывисто глотали воздух, заставляя меня с кашлем выдыхать углекислый газ. Все просится к нему, выйти из машины и броситься к двери в попытке получить еще немного тепла от главной цели всей моей жизни. Тем не менее, животный страх унижений не дает мне сделать первый шаг на асфальт. На кой черт этот детектив вообще надо мной издевается, показывая озабоченность в жизни человека, но при этом не имея стремления идти на сближение?! Ах да… я же не Анна. Я была не я.
Ключ зажигания пробудил двигатель. Сотня лошадиных сил взревела львиным рыком под давлением нажимающей на педаль газа ноги. Такие действия могли запросто спалить к чертям собачьим весь бензин, не говоря уже о ремнях двигателя. Но эти звуки вызывали во мне некоторое упоение от утихающего страха и злости.
– Я все равно тебя найду, тварь, – прошипев это ударам капель по лобовому стеклу, я рванула с места по направлению к выезду из жилого района. Дом лейтенанта со всеми его населяющими сейчас существами остался позади.
Разговор с офицером и впрямь выдался неприятным, более того: встреченный мною детектив, что прошлой ночью прижимался всем телом, окончательно дал мне понять мои реальные чувства и ощущения к нему. Страх, боль и нестерпимую потребность стать практически собственностью его рук. Я не смогла узнать ничего нового от старого офицера, кроме полученного в этот день очередного адреса: улица Томпсон. Сомнений не было. Педаль газа вдавливалась в пол все настойчивей.
Вечер близился к завершению, и редкие гуляки в лице девиантов и людей выползли наружу под шепот моросящего дождя. Здание мэрии не пустовало. Андроидов здесь становилось все больше, к моему не удивлению, митингующих даже восполнили ряды полицейских. Я бы могла сейчас судорожно искать среди синих униформ одного единственного детектива с блестящими зачесанными прядями волос и всегда ровной уверенной осанкой. Даже когда девиант сидел рядом на пассажирском сиденье, он все равно источал притягательные потоки стойкости и мужественности. Сейчас злость меня уже отпустила, рефлексивный страх развеялся из-за отсутствия раздражителя, и я не ищу взором спину детектива в этой толпе. Я и так знаю, где находится моя вселенная.
Надо же… все больше удивляюсь тому, насколько сложна человеческая психика. Многими веками поэты и певцы воспевают удивительное чувство, благодаря которому люди находят свою родственную душу. Как-то на просторах интернета я даже наткнулась на восхитительную историю, на деле миф древних времен. Строки тогда мне казались розовыми соплями, но сейчас они иронично воспроизводятся в голове. Все мы когда-то были едиными и целыми, все имели свое продолжение в том, кто держал нас за руку, не переставая. Но кому-то прогневанному сверху захотелось разлучить родственные души, вырвав их с корнями друг у друга и раскидав по всей планете. Кажется, я чувствую себя такой душой. Угнетенной, стремящейся стоять плечом к плечу с собранным из пластика созданием, которое по всем законам природы не должно иметь чувств и гендера. Но как же детектив прикасался ко мне прошлой ночью… как трепетно гладил волосы на подушке, как прекрасно сверкали его глаза, отсвечивая орущим телевизором. Он был со мной здесь, всем телом и программами, но при этом остался верен кому-то другому, чье имя теперь начинает разрушать все мои рамки. Я ненавижу ее, хочу найти и уничтожить, придушить собственными руками! Так сильно сцепить на ее горле пальцы, как сейчас они сжимают скрипящий от давления руль! И все же понимаю, что от этих желаний и этого гнева не будет проку. Окружающие настойчиво называют меня чужим именем, даже Дориан окликнул меня иначе, не как обычно. Я не готова была осознать эту истину, отталкивала от себя реальность, не желая признавать свое истинное «Я». Хоть и гнала машину сквозь сумерки и дождь, навстречу новым воспоминаниям.
Дорога заняла не меньше сорока минут. Перебраться из одного района в другой под поздний вечер стало той еще проблемой. Местные офисные работники, да вообще все медленно перебирались из рабочих зданий в жилые дома, и теперь приходилось торчать едва ли не на каждом светофоре в пробках. На одной из таких дорог я, уже успокоившаяся и раздраженная от безделья, принялась шариться в телефоне. Сообщение от Рида с адресом лейтенанта и улицей Зендер-стрит (кто бы сомневался), уведомление о кончающейся батарее и несколько пропущенных звонков. Как ни странно, я не испытала ни удивления, ни страха, увидев в адресной строке звонящего имя босса. Да и черт с ним. Я слишком задолбалась за этот день, чтобы продолжать вкупе с прежними эмоциями еще и вину ощущать. Пусть хоть сквозь землю провалится сейчас, я все равно не вернусь домой, пока окончательно не обрету себя саму.
