Я смотрела на Ричарда, пока тот важно затягивал галстук на своей белой рубашке. Вороты последней бережно опустились вниз, и теперь андроид смотрел на меня слегка надменным взором.
— Что скажете? Мне идет? — он сыпал вопросами, стараясь задавить человеческое сознание и ввергнуть его в панику. Наверняка испытывал своего рода удовольствие от моего напряженного вида, треклятый больной ублюдок. — Таким я нравлюсь вам больше? Или же ваш Коннор будет продолжать занимать первенство?
Серые холодные глаза смотрели на меня в ожидании бурной реакции, но я в удивлении для самой себя вдруг ощутила, как отступает злость. В конце концов, все им сказанное — правда, и мне не на что обижаться. Я и вправду склонна к необдуманным решениям, например, поехать в полицейский участок вопреки регламенту или же отдаться незнакомой мне машине прямо за стеной у своего босса. И да, детектив все еще держал свое первенство, пусть задетое женское эго и не позволяло мне в этом признаться вслух. Тем не менее, его имя все еще было для меня противным, и так будет продолжаться еще длительное время.
Все говорят, что задеть мужское эго просто. Но почему-то никто не говорит о женском «Я», которое унизить было куда легче. Достаточно увести ее в постель, довести до пика чувств и оставить одну, сравнив с совершенно другой женщиной.
Я медленно отпустила подлокотники, откинулась на спинку кресла и с беспечной улыбкой посмотрела на Ричарда. Тот все еще продолжал впиваться в меня учтивым, но выжидающим агрессии взглядом.
— А знаешь, можешь сыпать оскорблениями сколько тебе угодно. Называть меня шлюхой или неадекватной дурой. Да плевать абсолютно, — склонив голову на бок, я с широкой улыбкой и скрытой злостью в глазах сверлила андроида взором. Это даже и злостью не назовешь. Так смотрят безумцы, готовые с вожделением отрывать кусочек за кусочком от связанной напротив жертвы. — Но если ты еще раз произнесешь это мерзкое имя, я намекну мистеру Камски о необходимости заменить тебя. Думаю, он с радостью согласится, учитывая твое поведение в последнее время.
Ричард смотрел на меня, не отрываясь, и губы его в какой-то момент вздернули уголки. Мы были словно два старых заклятых врага, что в силу своей воспитанности и тактичности вынуждены совместно распивать чай, цепляя дружелюбные, но фальшивые улыбки. Следы от моих ногтей еще долго будут напоминать экипажу самолета о неоднозначности компании основателя «Киберлайф», я же буду еще сильнее ненавидеть Ричарда за его отвратное сходство с детективом, унизившим меня перед жестокой вселенной.
— Надеюсь, мы друг друга поняли? — я многозначительно кивнула головой в сторону спящего босса. Знал бы он, как много скопилось вокруг предателей.
Уголки губ Ричарда вздернулись в который раз, и серые холодные глаза недобро блеснули. Андроид встал с кресла, резко выдернул завязанный галстук с шеи и надменным жестом кинул его мне на колени. Черный лоскут ткани упал поверх синего комбинезона, как умерщвленная змея, я же невольно вздернула руки, не желая ощущать его матовую поверхность кожей.
— Передавайте привет детективу, Энтони, — он впервые за все время обратился по имени, возвышаясь горой со своими самоуверенно расправленными плечами. В следующее мгновение андроид скрылся в передней части самолета.
Я смотрела на черный галстук и не знала, как поступить. Матовая отблескивающая поверхность манила, предлагала дотронуться и снова вспомнить, с какой силой я тянула к себе детектива на холодном столе. Поторопился бы андроид со своей рукой под юбкой, и я бы отдалась ему прямо там, навсегда запомнив чувство трепета внизу живота от сладкой страсти. Мне было бы абсолютно наплевать на то, что будет после, даже вчера в постели я не задумывалась на вопросы из разряда «как мне потом смотреть ему в глаза». Отказ девианта повлек за собой куда большие проблемы. Теперь я не могу смотреть в глаза самой себе, и это было куда хуже, чем не смочь смотреть в глаза детективу.
Мне хотелось испытать шероховатости черной ткани рецепторами кожи вновь. Воспоминания о щетине на щеке и требовательности языка детектива были черно-белыми, мрачными. Состоялось бы то, в чем я так нуждалась — и все эти воспоминания имели яркий сине-красный характер, но сейчас они были тусклыми из-за угнетающего чувства собственной никчемности. Потому, опасливо взяв галстук, я с силой зашвырнула его в сторону хвостовой части. Черная ткань бесшумно ударилась о мягкую стену самолета и скрылась где-то за барным столом.
Я знаю, сейчас на меня смотрят два серых глаза, и принадлежат они не мистеру Камски, что продолжал видеть сны под звуки музыки в наушниках. Ричард наверняка стоял за стенкой в тени и желал увидеть в моем поведении новые отклонения. Даже наверняка воображал, как я спрячу галстук в отсек пояса, предварительно с тоской пожамкав его в руках. Нет. Я отбросила от себя вызывающий истерию мужской аксессуар, и причиной тому были не серые глаза андроида. Причиной было упоминание о моей же легкомысленности и непотребности, на которую неосознанно намекнул детектив в постели.
«Это не правильно», с тоской пронеслось в глубине сознания. Слова подхватывались шепотом второй личности, и говорил он эти слова иначе. Скорбно, умоляюще, точно с намеком на мое неверное восприятие. Вторая «Я» говорила о том, что слова были сказаны в желании помочь, уберечь от беды, но мое истерзанное вечным одиночеством эго, что вдруг стало считать детектива своей собственностью, восприняло его отказ слишком болезненно и не в том ключе, в каком должно было принять. Он ведь не желал мне зла, я была уверена в этом с самого начала… но все же не могла на него не злиться и не ненавидеть за потушенный пожар, за отдернутую руку помощи, в которой я нуждалась больше всего на свете.
Даже прошлое стало не таким значимым, как то, что происходило вчера в номере. Детектив с карими глубокими глазами удивленно шептал о том, что я ничего не помню, и я же заверяла его в неважности жизни «До», ставя самого андроида на несколько ступеней выше себя самой. Так оно и было. Ощутив один раз способность чувствовать и любить, пусть даже необоснованно и незнакомого мне создания, я пыталась ухватиться за этот шанс всеми силами. Но получила отказ и теперь вынуждена самоуничтожаться, хороня желание еще кому-либо раскрывать свою душу под воспоминания о биении искусственного сердца.
Оно не должно биться. У андроидов нет пульса. Так почему же оно билось, детектив?
Приезд в дом Камски проходил молча. Мы все были словно в трауре: мистер Камски отчужденно и сонливо втыкал в телефон; Ричард рядом с водителем смотрел за окно, пряча от наших взоров диод; я снова погрузилась в механический сон, держа руку на револьвере в готовности уничтожить любого. Нанятый мной водитель слушал какую-то забористую поп-песню, однако неловко смотря на нас, удрученных, поспешно вырубил радио. Теперь шум салона прерывал только ветер из опущенного самим мистером Камски окна. Ему не нравилось отсутствие в моем поведении привычных особенностей, и потому он создавал их сам для успокоения своей души.
Хлоя в синем платье встретила нас как всегда учтиво, с улыбкой на изящном молодом лице. Наше прибытие знаменовалось девятью часами утра, и я было предприняла попытку убедить Камски вздремнуть, как тот поспешно отказался от заманчивой идеи. Мужчина изъявил желание уединиться с машинами в подвале для запланированной диагностики, благо я все же убедила его дать Хлое возможность приготовить нам завтрак. Сам Камски от трапезы отказался, но мне дал время на возможность насладиться кулинарными способностями девушки-андроида. Ричард исчез с поля зрения сразу, как только вошел в дом. Куда машина молчаливо устремилась, меня не волновало. Я лишь злобно проводила спину андроида за соседнюю стену, убеждаясь в том, что тот ушел в другом от Камски направлении.
Приготовленная Хлоей яичница не была для меня вкусной. Нет, она была великолепной с точки зрения приготовления, но я не ощущала ее вкуса. Даже сладкий апельсин, что сочетал в себе и нотки кислоты, запихивался в рот из почтения к стараниям Хлои, нарезающей его несколько минут назад. В который раз убеждаюсь в умерщвленном вкусе по отношению к окружающему миру. Все такое… сырое, обыденное, совершенно чуждое. Как и та река, что теперь несется за окном в комнате с голубыми стенами.
