BILLIE EILISH FT. KHALID - lovely (slow)
Красные острые обломки. Черные жгучие языки на просторной ночной рубашке. Невыносимая тяжесть на плечах. Судорога мышц рук, обхватывающих расстегнутые подолы рубахи.
Кровавый красный свет обволакивал мое продрогшее тело. Я сидела на коленях перед остатками преграды, сотни глубоких трещин покрывали стену, разрывая красные пульсации чернотой. Те самые костлявые острые пальцы бежали сверху вниз, многие уже достигли пола и были такими широкими, что можно было просунуть ладонь. Я не торопилась этого делать. Знала, что бесполезно. Тот, что снова стоит посреди дороги, глядя в сторону, не станет реагировать на мои попытки дозваться. Белая рубашка пропитывалась голубым тириумом, отсутствовали повязка и треугольник. Но это не все. Отсутствовал диод.
Дрожа всем телом и глотая воздух ртом, я измученно подняла голову и посмотрела вверх. Стена больше не казалась бесконечной, теперь ее края были грубо разорваны на части, заставляя острие впиваться в черноту, словно бы осколки дна от разбитой бутылки. Расщелины между блоками пронизывали огромное слово, теперь оставив всего несколько букв:
«Н Л ЗЯ»
Они продолжали светиться слабым белым цветом, не вызывая у меня никаких эмоций. Я была полностью поглощена душевной болью и, еще хуже — андроидом, стоящим напротив. Синие лужи тириума образовывались на заледенелой дороге вокруг его ботинок, я бы наверняка слышала, как чавкает жидкость под его шагами. Но некто, кто давно был мертв, не двигался, а я и не слышала бы звуков хлюпающей крови. Его перебивал бы этот стремительно приближающийся шум несущихся покрышек по асфальту.
Не хочу этого слышать. Пусть это прекратится! Зажимая уши ладонями так, что в висках начинало стучать, я изо всех сил съежилась на полу. Кончик носа касался собственных обнаженных колен, все мышцы разом напряглись от предчувствия вновь повторяющейся беды. Не хочу этого слышать! Не хочу этого видеть!
«Хватит!» истерически кричал голос, пытающийся перекрыть рев стремящегося автомобиля. Последний не думал останавливаться. Кто-то сидящий за рулем точно расслышал мой крик, и потому еще сильнее вдавил в педаль газа, заставляя железного коня рычать громче. Андроид по ту сторону смиренно ждал своей кончины, освещенный расположенным позади источником света и лучами приближающихся фар. Он-то был готов в очередной раз отдаться смерти, но я не была готова снова смотреть на то, как уничтожается некто прекрасный из моего прошлого.
Я дрожала все сильнее и сильнее, старалась унять приступ паники внутри, но понимала, что попытки тщетны. Этот сон будет проживаться мной каждую ночь, на протяжении многих лет, возможно, даже на протяжении всей жизни. Андроид за почти порушенной стеной будет умирать сотни раз, и мне ничего не останется делать, кроме как оплакивать его. Его, и ту малую часть человечности, что была уничтожена Коннором в теплой постели.
Свист шин приближался с бешеной скоростью. Этот звук разрывал тишину за спиной, заставляя мрачные языки с каждым резким нажатием водителя на педаль газа съеживаться и испуганно сползать с моих плеч. Страха быть поглощенной мраком не было, ведь я и так была поглощена иными ужасными чувствами: болью, скорбью и тоской. Рыдания вырывались из моего горла, готова была поклясться, что слезы падали на черный, покрытый теплым ворсом пол и тут же впитывались в него с особой жадностью. То, на чем я сидела, тоже было мраком, и сейчас он с упоением напивался моими страданиями, обогащался солями и водой. Мне так хотелось посмотреть на прекрасного незнакомца за стеной, но я не могла заставить себя поднять голову и вновь лицезреть, как освещенный сзади силуэт поглощается лучами фар. Приближение двигателя увеличивалось в громкости, и это заставило меня кричать, что есть силы.
«Пожалуйста, хватит! Я больше не могу! Не могу! Пожалуйста!»
Шум прервался. Оборвался так резко, как будто обрезанная мойрой нить чьей-то судьбы. Перестав содрогаться в рыданиях, я оторвала ладони от ушей и убедилась в полнейшей тишине. Даже мрак за спиной молчал, что обычно шептал о важности вернуться назад, в бездну забытия. Свет фар померк, так и не достигнув андроида за стеной. Андроида, что теперь сидел на корточках напротив меня.
Я не видела его глаз, лицо этого некто по-прежнему было погружено в сумрак. Но все же ощущала на себе его взор, пробивающийся сквозь едва пульсирующую грязно-кровавую стену. Андроид слегка склонил голову набок, как бы выражая тоску и соболезнования моим страданиям.
Мне так хотелось говорить ему все, что творится в голове. Рассказать об отвращении к Гэвину Риду, поведать об укоренении недоверия к боссу, об искрящемся пламени в плоти на холодном столе. Об омерзении к самой себе и любви к Коннору, что всего за несколько минут стала ненавистью. Я не смогу больше смотреть на себя в зеркало, вряд ли смогу наслаждаться окружающим миром. Но почему-то все еще могу открыто смотреть на сидящего напротив некто, желая спрятаться в пиджаке подальше от унизительных взглядов вселенной. Мне хотелось передохнуть всего несколько минут, однако галактика имела на меня иные планы.
Словно расслышав мои мысли о собственной никчемности, андроид аккуратно уложил ладонь на едва дышащую красную стену. Последняя отозвалась молящим пощады гулом, точно все эти прикосновения приносили ей, как израненному животному, страшные муки. Я смотрела на его руку, вздрагивала мокрыми ресницами и слизывала слезы с шершавых губ. Через несколько секунд гораздо меньшая по размерам женская ладонь опустилась на стену напротив руки андроида. Кровавая преграда снова наполнилась теплом, вот только то было тепло не самой стены. То было тепло сидящего напротив существа, чья рубашка продолжала пропитываться тириумом.
Жив он или мертв — какая разница. Он мог открыть мне дверь в прошлое, но вряд ли бы смог открыть дверь в будущее. Ключ от последней был в руках детектива-девианта, и он умудрился выкинуть его из окна отельного номера на сороковом этаже.
Дверь в номер была открыта. Ричарду и не стоило проверять ее, дергая ручку: андроид еще с противоположного конца коридора отмечал сочащийся из щели между дверью и косяком тусклый оранжевый свет искусственного камина. Метр за метром сокращалось расстояние, и на долю минуты Ричард даже ощутил желание развернуться и двинуться в номер мистера Камски. Однако на часах было уже почти семь утра, и назначенный в восемь вылет стремительно приближался. Не хотелось бы ему заходить в это ставшее отвратительным помещение, но кто его спрашивает? Вряд ли он и сам станет идти наперекор регламенту из-за абсурдных мыслей. Тем более что слышимая с первого этажа тахикардия взбешенной Энтони Гойл говорила о возможном не самом благоприятном состоянии охранника, из-за чего мистер Камски мог опоздать на самолет. Уложив руку на холодную поверхность двери, Ричард на некоторое время застыл. Система реконструкции выстраивала картины в виде разгромленного номера отеля, где наверняка были разорваны подушки, разломаны телевизоры и опрокинуты столы. Бешеная Гойл в своей психической нестабильности могла вытворить и не такое. Сумасшедшее создание со своим стремлением уничтожать все вокруг.
Дверь покорно поддалась вперед, и андроид суровым взором серых глаз осмотрел гостевой зал, залитый светом пламенных лучей. Ни единого намека на погром, все на своем месте и вполне цело. Это бы даже разочаровало Ричарда, если бы не одно «но», заставившее машину почувствовать некоторое… ехидное облегчение.
Пройдя вглубь комнаты, Ричард с несколько секунд бездвижно стоял, глядя в пол. Еще через несколько секунд холодная мужская рука подняла предмет с пола и бережно, точно маленького уличного котенка, убрала его во внутренний карман синего пиджака. Ощущаемое усиленными тактильными датчиками присутствие постороннего предмета в жакете придавало некую уверенность, хоть сам андроид себе в этом и не признавался. Лишь отметил важность найденной вещи, как прямого доказательства неверности своему делу несносной Гойл.
