Оба берега были сильны в своих аргументах. Холодный просчет говорил о терпении и рассудительности, щемящее женское начало просило смириться и покориться чувствам. Хочу снова ощутить этот трепет в груди. Хочу покрываться мурашками, обдаваться холодом и жаром, словно ледяное мороженное в объятиях горячего кофе. Хочу быть чем-то большим, чем просто одиночество.

Внезапно встав посреди гостиной, я, прикусив губу, обратилась к экрану телефона. Несколько несмелых касаний к экрану, две строчки с указанием адреса и номера отеля. Всего одна кнопка «отправить» отделяет меня от возможного будущего, а может, и прошлого. О последнем я не хочу думать. Хочу думать только о нем.

СООБЩЕНИЕ ОТПРАВЛЕНО

Копившийся внутри углекислый газ, что не выпускался из-за притаившегося дыхания, вырвался из груди едва ли не со свистом. Казалось, стоит пальцу коснуться сенсорной кнопки, и стук в дверь раздастся уже в следующую секунду. Но нет. Болтовня телевизора, биение встревоженной вены в шее, шум возбужденной крови в ушах. Больше ничего. Не факт, что девиант вообще среагирует на присланный ему адрес. Да и вообще не факт, что это был его номер, ведь на деле сообщения с адресами мог отослать кто угодно. Эта уверенность возникла во мне спонтанно, как та уверенность, что шепчет об игрушке по имени «Энтони» в руках малыша Элайджи. Но даже если на пороге возникнет некто опасный и незнакомый, то у меня будут припасены для него парочка пуль.

Прошмыгнувшая мысль заставила усмехнуться. Надо же. Я только что описала Коннора так, как описывала его несколько дней назад: опасное торнадо, при приближении которого звери мечутся в клетках; незнакомый некто, что смотрел слишком тоскливо для незнакомца. Ничего не изменилось, и сегодняшний вечер это показал. Он все так же опасен и хищен, все так же незнаком. Разве что эта опасность притягивает, а сам же он знает обо мне все.

Я нетерпеливо блуждала по комнатам, просматривала телевизор, изредка косясь в сторону двери. Черный браслет был откинут на журнальный столик рядом с поднятым с пола бокалом для шампанского. Каждые несколько минут взгляд цеплялся за угол телевизионного экрана в попытке посчитать время.

22:38

Сообщение было отправлено пятнадцать минут назад, вряд ли Коннор смог достичь отеля так быстро. Рид как-то спросил, пыталась ли я связаться с хозяином номера. Даже странно, но я, получив сообщение с адресами, и не думала звонить в обратную. Просто не приходило в голову. Что ж, сейчас мне представилась возможность узнать своего якобы информатора.

Знаменитости на красной, усеянной конфетти дорожке сменялись, вместе с ними сменялись и изящные наряды. Они не интересовали меня, я судорожно ударяла указательным пальцем по подлокотнику белого кресла. Внутри так яростно, так пленительно, как будто мне предстоит сдать кому-то экзамен. «Прошлое» утверждало, что я училась в академии полицейских, Камски утверждал, что мужчины и женщины никогда не интересовали меня. Так откуда в груди такие знакомые чувства нетерпеливости и волнения от предстоящей встречи, раз я воспитывалась солдатом и была фригидной?

Опять вранье. Опять ложь. Миссис Рейн, вы стали держать свое первенство в моем доверии.

22:45

Высмотрев белые цифры на фоне белого платья какой-то певицы, я устало откинулась назад. Почему так долго летит время?! Там, в комнате с девиантом оно утекало сквозь пальцы, обволакивало нас, образуя совершенно иное временное измерение. А здесь тянется подобно волнам песчаных дюн, что продвигаются всего лишь на несколько метров в течение суток!

Надоевшие знаменитости и их идеальные белые улыбки сменились рекламой. Я щелкала пультом, постепенно теряя чувство трепета внутри. Сон начинал утягивать меня в свои объятия, обещая снова поставить перед красной стеной и андроидом за ней. День был полон самых различных эмоций, и благодаря им я не желала возвращаться к красной преграде. Было все: сомнения при общении с боссом, испуг из-за горящего предприятия, страх смерти в заброшке, даже отвращение от прикосновений Гэвина. И тепло… уют… желание прижаться к малознакомому детективу.

Глаза были прикрыты всего на несколько секунд, но когда я в следующий раз открыла их и посмотрела на часы – ужаснулась.

23:15

Нет, я больше не хочу ждать. Устала. Пусть все эти эмоции за весь день были прекрасными и упоительными, все же они вымотали меня донельзя. Отключив телевизор, но оставив электрический камин, я медленно прошла в спальню. Экран телевизора тут же загорелся напротив кровати, до того мне не хотелось засыпать в тишине и мраке, что даже едва слышная болтовня знаменитостей и телеведущей были приятными. Бордовое платье легло поверх дорожной сумки на стуле, сама же я разлеглась на кровати.

Свежий запах простыни и подушки уносил сознание в дремоту. Где-то там мелькали тени, отбрасываемые голубым свечением телевизора, за стенами наверняка уже видел третий сон Камски. Он все еще ненавидел свет в комнате во время отдыха. Погружен в темноту и тишину, всем своим телом отдаваясь сновидениям. Мистер Камски был прав. Мне следовало постараться отдохнуть.

Темнота сгущалась, вместе с ней перед глазами начинал расползаться красный свет треснувшей стены. Я видела, как далеко теперь бежали трещины, некоторые особенно крупные смотрели прямо на меня. Я не торопилась их осматривать. Даже сквозь такие серьезные повреждения достучаться до того некто за стеной было невозможно. Андроид не станет реагировать и, что самое худшее, будет по-прежнему озарен лишь в своем силуэте.

Я снова попыталась протянуть руку к преграде. Тепло от нее исходило едва различимое, но и могильного холода от расползающегося позади мрака не было. Тот, чуя мое приближение к истине, боялся приближаться слишком сильно. Его языки робко попытались дотянуться до моих укрытых рубашкой плеч, однако уже в следующую секунду тут же отпрянули. Вместе с ними исчезла и красная стена.

Сонно оторвавшись от подушки, я прищурено осмотрела комнату. Уже скомканное одеяло, сменившая красную дорожку сцена в свете прожекторов на экране телевизора, отблескивающее холодным винным оттенком платье рядом с постелью. Ничего не изменилось. Тогда от чего же я проснулась?

Стоило этой мысли промелькнуть в голове, как из гостиной комнаты раздался стук. Три негромких удара по двери, так всегда просилось войти только одно существо. Вновь нарастающий гнев вырывался изнутри разъяренным, но приглушенным стоном. Выпутавшись из одеяла, я медленно протопала в гостевой зал, прикрывая глаза от света яркого пламени камина. Дверная ручка холодом взбудоражила меня, заставив окончательно прийти в реальность. Дверь еще не успела до конца отвориться, когда я, начиная сонную тираду, потерла глаз.

– Ричард, твою мать, какого хрена тебя принесло…

Это был не Ричард. И это буквально заставило меня ошарашенно заткнуться, застыв с вздернувшейся к сонным глазам рукой.

Коннор стоял напротив, смотря сверху вниз взволнованным взором. Светлые лучи каминного пламени играли в его карих потемневших глазах, взгляд которых в сию же секунду заставил меня резко забыть про сонливость, про красную стену и андроида за ней. Исчез бубнеж телевизора из другой комнаты, исчезли мысли о недавней ситуации с Ричардом. Ничего вокруг не было, кроме Коннора в его изящном мужском костюме, черном галстуке и с жесткими уложенными волосами.

Бегло осмотрев коридор за спиной девианта, я онемевшими ногами отошла в сторону. Детективу не нужно было отдельное приглашение. Почти настежь распахнутая дверь стала этим самым приглашением, и Коннор, не сводя с меня взгляда, прошел внутрь гостевого холла.

Сказать, что мне было неловко – ничего не сказать. Приталенный выглаженный черный костюм андроида сидел на нем восхитительно, точно сшит был по индивидуальным меркам. Его волосы зачесаны назад, разве что вниз спускается темная прядь у левого виска. Подтянутая осанка, расправленные плечи, ясность в блестящих глазах девианта. И я: просторная мужская рубашка, под которым лишь полный комплект белья; спутавшиеся волосы, сонные глаза, опущенные плечи. Коннор рядом смотрелся новеньким еще горячим долларом. Я была настолько уставшей и в то же время возбужденной, что даже не смогла провести аналогию с собой.