Он жив, и это заставило меня ощутить облегчение. Он ранен, и это вызвало новый приступ ярости. Холодные женские пальцы сжимали несчастный в красных разводах платок, былой слабости как не бывало. Я готова была развернуться и выйти в толпу людей, поливая каждого из пистолета огневыми выстрелами, однако вряд ли такое одобрит босс и законодательство США. К тому же, после драки кулаками не машут. Надо было раньше думать о боссе, когда девиант прервал попытку рассмотреть экран диагностического браслета.
Ты слабая, Тони. Теперь не на кого злиться, кроме как на себя.
– Кто мне объяснит, что здесь произошло?
На притихший, дрожащий голос среагировал только Дарк. Мужчина-ковбой перестал о чем-то говорить, встревоженно повернувшись в мою сторону. Его руки были тут же скрещены на груди, сам Кервен нейтрально пожал плечами. Мистер Камски продолжал смотреть в пол. На белом воротнике виднелось несколько капель крови.
– Ничего страшного, – махнул рукой Кервен, точно пытаясь убедить меня в отсутствии чего-либо серьезного. – Просто один из директоров перебрал алкоголя и был слишком эмоционален.
– Где он?
Мистер Дарк посмотрел на меня с некоторым удивлением, но ничего возражать не стал. Лишь сжал губы, приподняв одну бровь.
– Уже давно увезли. Ты же не станешь пускаться на поиски, чтобы найти беднягу? Ему и так неплохо досталось в ответ…
Я не реагировала на слова Кервена, пропускала их мимо ушей. Перед глазами сидел слегка понуренный мужчина с растрепанными волосами и пустым, даже обиженным взором. Светлые глаза так и не смотрели в мою сторону, когда мужская рука прервала манипуляции медицинского работника по остановке крови. Камски, отбросив напульсник на стол, встал.
– Прости меня, Элайджа… – только и смогла обреченно бросить я, чувствуя, как вселенная усмехается над дрожащим женским голосом. Стоило мне только произнести подобное, как Элайджа без ответа направился к выходу.
Я семенила за ним, точно провинившийся щенок. Люди смотрели за тем, как Камски идет через весь холл, смотрели, как я пытаюсь остановить руководителя многочисленными вопросами, но все без толку. Когда до улицы оставались считанные метры, а внутри меня начала нарастать бездна страха и вины, я, не видя никакого смысла в расспросах, предприняла последнюю попытку вызвать Элайджу на разговор:
– Куда мы идем?
– Домой, – как ни странно, босс ответил, и его голос в притихшем перешептывании гостей и музыки оркестра показался мне чужим. Даже когда мы смотрели друг на друга в ощущении ковбойской дуэли у бассейна, наши голоса были полны эмоций. Сейчас же Камски был холоден, безучастен. Браслет так и остался на столе в той комнате.
– А как же прием?
– Кервен позаботится о людях, – Камски впервые бросил в мою сторону взгляд, и это наконец вызвало в нем хоть какие-то перемены.
Мужчина встал в ступор, отчего я, поспевающая следом, едва не врезалась носом в плечо Элайджи. Окружающие нас взгляды немногочисленных людей не смущали босса, он все хмурился и впивался в меня обеспокоенным взором. Через мгновение его взгляд скользнул по зажатому в ладони окровавленному платку. Серые глаза потеплели.
– Что с тобой? – прозвучал притихший, но требующий ответа затуманенный голос.
Опустив взор, я спрятала за спину платок. Теперь чувство вины усугубилось, стало даже сильнее, чем несколько минут назад в комнате с мед.работником. Из открытых дверей сочился холодный ночной воздух, звезды, что недавно приглашали меня на улицу, скрылись за пеленой темных облаков. Сквозь запах железа и многочисленных парфюмов я различала ароматы накрапывающего дождя. Скорее бы оказаться под ним, смыв все следы преступных действий детектива на моем вздрагивающем теле.
– Все в порядке, – только и смогли выдавить из себя губы, помада которых была съедена в недавних страстных поцелуях.
– У тебя кровь, – мистер Камски приподнял мое лицо за подбородок, стараясь рассмотреть как можно больше.
– Я же сказала, что все в порядке! – не без злобы процедила я, грубо оттолкнув руку мужчины.
Его взор пристально заскользил по холлу, и на какой-то момент остановился в одной точке. Браслета на руке Камски не было, но он и не требовался мне, чтобы всем телом ощутить очередной скачок стресса у босса. Волосы тихо зашуршали по спине, когда я взглянула за левое плечо.
Коннор стоял в отдалении за плечом Эмильды Рейн. Пока последняя улыбалась и хищно впивалась взором ярких зеленых глаз в Элайджу Камски, первый смотрел на меня. Белая рубашка была помята, галстук слегка расслаблен. Помню шероховатую матовую поверхность узкого лоскута черной ткани в своих пальцах, помню жесткость его волос, жар и требовательность языка на губах. Внутри снова поднимаются волны желания, я не могла оторвать от него глаз, пыталась запомнить каждую деталь этого прекрасного облика. Сознание вновь поддалось этой треклятой красной стене, как и тогда, на набережной. По телу блуждали мурашки от прикосновения теплых пальцев на запястье, биение пульса в руке отзывалось биением вен в висках. Чайка отчаянно кричала над нами, стараясь перебить шум речного ветра и разъезжающих по мосту Амбассадор машин, но я не слышала ни ее, ни чего-либо другого. Только мягкий мужской голос, спроектированный кем-то умелым для успешной интеграции с людьми. В темной комнате я вновь вслушивалась в его разгоряченные слова, с каждым произнесенным им фактом моей жизни все ближе подходила к краю бездны из страсти и искрящихся чувств. Этот голос был, как шелест ветра в еловом лесу. Как морской вечерний ветер перед прибоем, как шорох перелистывающихся страниц старой книги в руках книжного коллекционера. Мне нравилось слушать его, нравилось смотреть, и сейчас я покрываюсь мурашками под его тоскливым, но теплым взором карих глаз. Рядом с ним, как пламенным костром в уютном домашнем камине, что спасал замерзшие от уличного холода руки. Так тянет, так все просится… плевать мне, как именно он участвовал в моей жизни. Плевать на то, откуда детектив так много обо мне знает. Главное – ухватиться за единственное существо, что вызывает столь редкие для меня чувства, и больше не выпускать из рук.
Секунды визуального контакта казались вечностью. Перешептывания людей давили со всех сторон на мистера Камски, и пропускались мной мимо ушей. Пока босс и глава подразделения обменивались опасными взглядами, мы с Коннором буквально утопали в глазах друг друга. Я не понимала его чувств, но понимала своих. И потому с сожалением продолжала всматриваться в его облик, когда Камски вел меня на улицу прочь из здания. Вскоре Коннор скрылся за стеной. Вскоре охранник и руководитель в молчании провожали глазами мелькающие за автомобильным окном светящиеся бутики.
Я больше не была разъяренным хомячком, Камски больше не был заботливым боссом. Во мне плескалось сразу несколько терпких напитков из чувств вины перед Элайджей, страха перед Эмильдей Рейн и желанием перед Коннором.
Разве может существо с механизмами вместо органов и тириумом вместо крови вызывать такие гормональные скачки в организме, в который раз задалась вопросом я.
Да. Может.
Коннор смотрел, как некогда его создатель уводит Гойл прочь из здания в попытке скрыться от посторонних глаз. Оркестр был распущен каким-то мужчиной в сером клетчатом костюме и несуразно светлых ботинках, но детектив не спешил осматриваться по сторонам и уж тем более не спешил идентифицировать людей. В его системе прокручивались моменты уединения с бывшей напарницей и, хоть это были поистине прекрасные минуты, все же сожалел о несостоявшимся запланированном разговоре. Все пошло крахом. Еще прогнозируя реакцию Гойл, Коннор ожидал от нее непредсказуемых решений, по большей степени склоняясь к агрессии и страху от услышанных фактов из ее жизни. Но он не допускал мысли о том, что та пойдет на физический контакт, испытывая бешеную тахикардию от вдруг вспыхнувшей страсти. Как и не ожидал, что у самого едва не порушились все программы от первого прикосновения за весь месяц к женским губам.
