Пустая дорога блестела в свете подглядывающих из-за туч солнечных лучей. Я ощущала носом нотки гари, что осталась на уложенной назад верхней одежде, но сейчас меня больше не интересовали окружающие ароматы. Все эти здания, все эти улочки были смутно знакомы. Гэвин вел автомобиль не быстрее, чем пятьдесят километров в час, но этого хватило, чтобы в определенный момент едва ли не прилипнуть носом к дверному поднятому окну.
– Стой, стой, притормози!
Не отрываясь от окна, я поспешно замахала левой рукой в сторону детектива. Гэвин покорно сбросил скорость (едва не пропечатав меня коленями в приборную панель) и съехал к обочине. Я не видела его раздраженного взора, не слышала, как смешно чертыхается Гэвин, нажимая на предупреждающую остальных водителей кнопку «SOS». Пальцы судорожно нажимали стеклоподъемник, и, когда окно опустилось вниз, я высунулась наружу.
Небольшой продолговатый вагончик стоял в десяти метрах от автомобиля. Его красно-желтый навесной шатер должен был скрывать посетителей от дождя, однако людей у продавца не предвиделось. Знакомый мужчина стоял, прислонившись к стене, просматривая какие-то новости на подвешенном телевизоре.
Это было бистро. Смутно знакомые белые столики, такое же смутно знакомое меню. В нем наверняка значились до скрежета в зубах вредные гамбургеры, хот-доги, кофе и черт знает что еще. Но я не была голодна, и уж точно не желала запихивать в себя всякую дрянь. Осматривая знакомое место, я старалась вытянуть из него то нечто, что вызывало во мне ощущение дежавю – совсем как то, что вырывалось наружу звуками падающих на машину капель дождя. Легкие пульсации в голове говорили о том, что мой путь верен, я все делаю правильно! Некоторое время приходилось себя сдерживать от вырывающихся «галлюцинаций» из-за страха снова плеваться кровью, в этот раз на глазах Рида. Но когда сквозь красную стену в голове послышался хриплый старческий голос, я тут же оставила все попытки остановить боль. Вскоре она захлестнула меня новой волной.
Лейтенант смотрел на меня, и явно ждал ответа. Его покрытое рябью от сдерживаемых воспоминаний лицо выражало только негодование и раздражение, и после того, как блеклый женский голос что-то ответил – взор был перекинут на того, кто стоял рядом. Я не видела его лица, оно было словно в тени, однако… узнавала светодиодные повязки и треугольник. Этот тот самый андроид! Напарник лейтенанта, неужели это и есть Коннор? Но ведь тот, кто стоит по ту сторону стены – мертв! И больше никогда не выйдет на улицы, даже несмотря на то, что он робот! Приближающийся свет автомобильных фар говорил о самой ужасной и печальной смерти, которая, по заверению Камски, едва не стала причиной для моей кончины. Я определенно узнавала эти отличительные знаки «Киберлайф» и, что еще хуже – сейчас сквозь пульсации в голове видела у белого столика троих людей, рассуждающих о чем-то не спеша. Там же был и мой голос. Почему он так холоден?..
– Чего увидела?
Голос Рида прямо над ухом был таким неожиданным, что я с перепугу от боли в голове подпрыгнула. Плечо с успехом атаковало Гэвина в шею, и тот ударился макушкой о потолок машины. Благо сам потолок был покрыт мягкой обивкой, иначе звук, как и боль у детектива, был бы куда жестче. Все же Рид, постанывая и почесывая голову, вернулся обратно на свое сиденье.
– Черт, Гэвин, прости! – я тут же вернулась всем телом в машину, порхая руками вокруг мужчины.
Детектив принял это, как испуг и нежелание причинить вред, но на деле я не спешила дотрагиваться до мужчины по причине страха ощутить отвращение. Последний час оставил во мне приятные ассоциации с детективом, не хотелось бы их портить желанием побыстрее помыть руки. Гэвин тем временем с легкой злобой посмотрел в мою сторону.
– Прости, – в который раз пролепетала я. – Просто очень место знакомое, не смогла проехать мимо.
– Если мы будем так останавливаться у каждой забегаловки, то точно к твоему сраному адресу подоспеем только к вечеру.
– Ну ты же хотел, чтобы следующим пунктом назначения была твоя квартира? – сказав это, я тут же была отругана собственной совестью. Тем не менее, взор Гэвина становился хищнее, былая холодность от причиненной боли начала спадать. – Так что побудь немного джентльменом, и покатай даму по городу.
С губ Рида сошел усталый вздох, и мужчина вновь завел автомобиль. Я прощалась с выходящими наружу воспоминаниями, позабыв о пульсациях во лбу, андроиде в светодиодах. Настолько сильно мне стало неловко перед детективом, которому пришлось почувствовать боль. С другой стороны будет знать, как подкрадываться сзади. Боюсь представить, как близко он был, раз его голос прозвучал прямо над ухом, а щеку обдало горячим дыханием.
– В мире миллионы ненормальных женщин, но мне досталась самая неадекватная из всех, – удрученно произнес Гэвин, возвращая машину на пустынную дорогу.
Я оставила его замечание без ответа, еще долго смотрела на забегаловку и белые столики через зеркало заднего вида. Только когда заведение скрылось за очередным углом, смогла наконец вернуться вниманием к произошедшему.
Голос лейтенанта Хэнка Андерсона был, как и сегодня, хриплым, но не таким злым. Он говорил раздраженно, буквально разжевывал каждое слово, но я не могла различить его речей. Каждая попытка вслушаться приносила уйму боли, и эта боль грозилась стать причиной новых кровотечений из лопающихся сосудов. Потерев виски указательными пальцами, я больно сощурилась от проступившего наружу солнца. Если даже я смогу воспринять галлюцинации из переулка и галлюцинации из забегаловки, как истинное прошлое, то все же не смогу прийти к логичному выводу своего присутствия в этих двух местах. «Иерихон» был местом скопления девиантов. Какого черта там забыла я? Почему рука чувствует нечто теплое, состоящее из сотни кожаных переплетений? Почему на меня с ужасом смотрят серые глаза, наполненные слезами, а в носу стоит запах пороха и тириума? Уж его-то я никогда не забуду, стоит только вспомнить ароматы этой дряни у подвала босса.
Галлюцинации из забегаловки, увы, как и галлюцинации «Иерихона» не давали ответов. Только вопросы! Каждый из них ощущался тяжелым грузом на плечах и невероятной пульсацией в голове. Хэнк Андерсон был моим напарником, так? Тогда каким образом я оказалась, мать его, у Камски? И почему лейтенант так яростно ненавидит меня, вместо того, чтобы пойти на контакт?! Его-то напарник не стремится выразить свои эмоции, только подкидывает неоднозначные намеки в виде адресов и номеров бывших работодателей. Я знаю, тот парень со светодиодами мертв. Синие пятна крови пропитывали рубашку, казалось, тириум изливался из него бесконечно. Но, судя по всему, причиной этих пятен стало не ножевое или огневое ранение, а чья-то педаль газа стремительно развевающего скорость автомобиля. Если андроид мертв, то кто тогда этот Коннор?
Протерев уставшие от черепного давления глаза, я постаралась распугать высыпающие от боли в голове круги перед взором. На удивление, получилось неплохо. Вот уже несколько секунд я не чувствую пульсаций, смело осматривая старые жилые дома и слегка побитые заброшенные властями дороги. Автомобиль начинал идти под уклон, и воздух из открытого окна пропитывался речным запахом.
– Гэвин, – спрашивать Рида об андроиде было сродни смерти. Мужчина ненавидел «живых» всем сердцем, но Коннор вызывал в нем почему-то совершенно иные чувства. Словно бы он готов был его сожрать на месте, обвинив во всех грехах этого мира. – Расскажи мне что-нибудь об этом лейтенанте. Который Андерсон.
– На кой черт он тебе? – с ноткой подозрений в голосе спросил Рид.
– Хочу в следующий раз знать его слабые стороны, чтобы суметь ответить на очередные оскорбления.
Вранье не было распознано, даже напротив: мужчина воспринял это так радостно, что даже залился приглушенным смехом. Автомобиль при этом двигался идеально спокойно, точно его водитель не исходил в истеричном иступленном смехе.
Прошли не меньше десяти секунд прежде, чем Гэвин заметил на себе мой удивленный и недоуменный взор.
