Черно-белые стены кухни нагнетали отовсюду, точно как смольная тьма во снах. Овощи в тарелке Элайджи давно остыли, экран стеклянного планшета погас. Но ничто из этого не интересовало босса. Его интересовала только я. Если быть точнее, мои мысли.
Элайджа Камски улыбнулся, точно я сорвала джек-пот. О да, я сорвала джек-пот! И буду продолжать срывать их, как низко расположенные яблоки с деревьев! Мистер Камски не хотел давать мне то, что нужно. Значит, придется продолжить брать самой.
– Как твоя поездка в город? Нашла все, что тебе нужно? – решив проигнорировать мой вопрос, Элайджа уложил руки по бокам от тарелки и посмотрел на меня с фальшивым интересом. Я знаю, куда ведет этот вопрос и выдавать своих реакций не намерена.
– Вполне нормально. После вчерашнего меня словно током ударило, а тут еще и датчики не хотели подсоединяться к браслету. Пришлось съездить и проконсультироваться со специалистом.
Как же хорошо, что мои руки сейчас находятся вне поля его зрения. Прижав к себе колени, я нетерпеливо нащупывала белые шнурки кроссовок, подтягивала обувные язычки. Терпение внутри начинало разрастаться, вот-вот грозя лопнуть, как пузырь. Вопросы в голове копились, складывались пирамидами друг на друга, наполняя собой не только мозги, но и кухонные стены. Именно они давили на меня со всех сторон, и посреди всего этого звучал отчаянный крик ярости. О, я знаю это чувство. Когда конечности начинают наливаться расплавленным железом, каждая мышца готова выбрасывать в атмосферу тонны энергии, ноги готовы нести вперед в бешеном ритме, а руки – крушить все попадающее на пути. Это была самая настоящая ярость, гнев, злость. И если мистер Камски свернет разговор в том русле, в каком я и ожидаю – в комнате с голубыми стенами будет погром. Кажется, мистер Камски не чувствовал моего истинного настроя. Мужчина дружелюбно продолжал вести беседу, даже и не подозревая, какая часовая бомба внутри меня кипела.
– Я слышал, вышли новые прототипы диагностических браслетов, – босс начал издалека. И не зря. Кто знает, какую реакцию ему пришлось бы получить, произнеся он в открытую свою мысль. Элайджа указал пальцем сквозь стол, намекая на черный браслет на женском запястье. – Они функциональней, чем те, что мы приобрели месяц назад. Не желаешь сменить оборудование?
Упоминание о браслете имело четкую цель, о которой можно догадаться даже будучи самым отбитым и тупым человеком. Черный браслет вдруг стал ощущаться на руке тяжело, противно. Рукам срочно требовалось отцепить от себя мерзкую вещь, но я лишь учтиво улыбнулась и пожала плечами, накрыв браслет левой рукой.
– Нет, они меня вполне устраивают. Не хочу снова вносить все настройки, это слишком долго.
Он ожидал этого ответа. Ожидал по той причине, что знал о снятом жучке. Узнав от Ричарда о моем отсутствии, босс наверняка первым делом обратился к диагностической аппаратуре. Я даже представить себе не могу, какое удивление и тревога сыграли на лице мужчины, когда жучок показал мое присутствие в шкафу собственной комнаты. Возможно, Дориан все-таки оповестил Камски о пропущенном сеансе, и мужчина вдруг решил узнать, куда именно я хожу, вместо психотерапевта. Но браслет не снимался мной круглосуточно, а значит, жучок был встроен еще в день покупки.
Видимо, все же Дориан молчал. Если, конечно, Камски не решил пустить все на самотек. Но и это вряд ли возможно, учитывая, какие страсти говорил женский голос в стенах ресторана.
– Как скажешь, – босс приподнял руки вверх, давая понять свое смирение моему решению. – В конце концов, ты главная по части безопасности.
– Спасибо, что напомнил. Именно этим я сейчас и займусь с твоего позволения.
Впрочем, Камски больше не питал интереса к беседе. Он еще недолго потыкал вилкой в овощи, после чего окончательно убрал тарелку в сторону и залип в планшете. Мне же повезло не встретить на своем пути никого из иных жителей дома. Мужские голоса в комнате с бассейном дополнялись еще одним, более холодным тоном, что учтиво отвечал рабочим на их вопросы о выполняемой работе. Хлоя маячила где-то рядом с подвалом, однако она не заметила меня. Не удивительно. Я двигалась, как призрак. Не потому что хотела пройти незамеченной, и не потому что желала оттачивать свои навыки бесшумного передвижения. Но потому что была потерянной, напуганной, переполненной тысячами эмоций, которые смешивались в речном потоке и не давали определить свое истинное состояние. Дожилась… я не знаю, кем я была; не знаю, кто на самом деле; не знаю, кем я стану. А теперь еще и определиться в эмоциях не могу.
Пройдя в комнату, словно через туман, я подняла бегунок на настенной панели до максимума. Голубые стены наполнились жаркими звуками какого-то поп-произведения, электро-гитары и торопящегося бита, отбивающегося барабанщиком. Я знала эту песню, ведь сама когда-то внесла в плейлист во время одной из бессонных ночей, полной погружения в дебри собственной головы. Но сейчас меня не интересовали слова, не интересовали музыкальные ноты, и даже проскакивающие звуки скрипки были пропущены. Я переполнялась мыслями и эмоциями, что вот-вот вырвутся наружу криком, может быть, даже слезами отчаяния. И повышенные тоны музыки готовы были скрыть боль, наполняющую стены комнаты от посторонних ушей.
Как много чувств… как много смятений… каждый день становился хуже предыдущего, всего несколько дней назад я с неприкрытой готовностью видела в своей жизни только одну цель, натирала оружие в желании броситься защищать босса и упивалась ненавистью лишь к одному несчастному андроиду. Теперь же вынуждена жмурить глаза, вслушиваться в пульсации в виске и сжимать пальцы в кулаки.
Камски врал. Нагло, напрямую, без стеснения. Вопрос о браслете говорил о его понимании моих подозрений. Мужчина чувствовал, что я начинаю осознавать все подводные камни, и встреча с Эмильдой Рейн, что вызывала страх, обнажила его истинное лицо. Друг, соратник и начальник превратился в лжеца, обманщика, заговорщика. Я ненавидела его, переполнялась злобой, вскипала, как котел в ведьмовском шабаше.
Но было и то, что не позволяло мне сделать самые низкие выводы о Камски. Мужчина проявлял терпение и усердие в течение месяца, он показывал себя с лучшей стороны. Зачем ему все это? Пусть Рейн дала мне возможность посмотреть на свое прошлое с другой стороны, все же было то, что не позволяло окончательно ей поверить.
Воспоминания. Не те, что проявлялись в переулке посреди бетонного пола, а те, что даровал мне Дориан. Ведь он усердно все это время вытаскивал память наружу, не могло же оказаться так, что оно полностью фальшивое! Мистер Дориан добрейшей души человек, такой пухлый и простой, и вряд ли бы он стал вести такую нечестную игру! Вряд ли бы стал заставлять меня мучиться, вряд ли бы стал давать мне ложную память. А теперь он и вовсе молчит, несмотря на то, что я пропустила без предупреждения и переноса запланированный предпоследний сеанс! Я начинала путаться в том, кто друг и кто враг уже давно, но здесь и сейчас окончательно потерялась в мире лжи и правды.
А что же насчет Коннора? Что насчет лейтенанта Андерсона? Эмильда Рейн утверждает, что тот был моим последним приставленным начальником, но злобность его слов и холод глаз говорили, что мы были не напарниками, а самыми настоящими врагами. Не смотрят так на людей, которые когда-то были близки. Не говоря уже о том, что ни одна сволочь не пожелала удостовериться о моем здоровье после аварии.
Вдруг мелькнувшая мысль заставила меня разжать веки и больно прикусить губу. А вдруг именно поэтому Камски решил переписать мое прошлое? Попав в аварию, я, судя по всему, никому не была нужна, и этакий добрый самаритянин решил помочь несчастному человеку, получив при этом и свою собственную выгоду. Вдруг это нас с ним связывало нечто такое, что не дало оставить меня посреди жизненного пути в окровавленной луже?
С другой стороны Рейн утверждала, что мои способности к регенерации и обмену веществ (в придачу с бесчувственностью) были дарованы в двадцать лет самим правительством, а значит, никакая авария не способна разобрать меня по кускам. Я помню запах пороха и чувствую крики в ушах, даже ощущаю тяжесть в правой руке, словно бы та держала нечто деревянное и плотное. При одной мысли об этих тактильных чувствах в сознании раздается мужской голос, скорбно вещающий о правильном пути мыслей.
